Читать книгу Физрук 2: Назад в СССР - - Страница 6

Буксир-толкач «Лихой» пыхтел дизелями, толкая перед собой длинную пустую баржу. И на буксире, и на самой барже горели бортовые огни, чтобы связка хорошо была видна встречным судам. Экипаж был занят делом, а два пассажира бездельничали, поглядывая на проплывающие мимо берега. Удивительное ощущение. Я уже начал мечтать о том, что во время летнего отпуска – а он у учителей длинный – купить билеты первого класса на пассажирский теплоход и доплыть по Проныре до Волги, а уж по ней – до Каспийского моря. С попутчицей, конечно, отправиться в вояж. Например, с Илгой…

Витек задумчиво курил, стоя у борта. Какие чувства и мысли он испытывал, глядя на проплывающие мимо огоньки деревень – не знаю. Он вообще загадочный мужик. Вроде – алкаш, но когда что-то нужно сделать действует четко и быстро. Хочется надеяться, что он и в самом деле завязал. А то ведь – пропадет. Я не любитель лезть в чужие дела, но мне кажется, что от своей жены ему лучше линять. При хорошей жене не пьют запоем. По себе знаю. В том смысле, что мне-то с женой в прошлой жизни тоже не повезло.

Капитан буксира, или как его именует трудовик – шкипер, Семен Иванович дал длинный гудок. Судно подводило баржу к грузовому причалу, на котором возвышался гигантский экскаватор-перегружатель, с раздвижным ковшом, похожим на челюсти инопланетного монстра из голливудского ужастика. Он вгрызался этими челюстями в груду чего-то хрусткого и сыпучего, набирал полный ковш и переносил набранное через борт баржи, поставленной под погрузку, и высыпал в нее.

Судя по гулкому грохоту, доносившемуся из ее трюма, погрузка была только начата. Видимо, всю ночь будут работать, нагружая одну баржу за другой. В том числе и ту, что притащил «Лихой». Он и впрямь лихо маневрировал, ставя ее в очередь на погрузку. Мне всегда нравилось смотреть, как работают люди, отлично знающие свое дело. И сейчас наблюдая, как рулевой, под чутким руководством шкипера, разворачивает многотонную махину, словно это бумажный кораблик, я хорошо понимал, почему в СССР так славили человека труда.

Стихли дизеля, буксир прижался бортами, вдоль которых висели автомобильные шины, обеспечивающие мягкое соприкосновение с бетонной стенкой, к пристани. Палубные матросы накинули на причальные кнехты толстые канаты и помогли судну крепко стать у причала. Перебросили на берег сходни. Мы с Витьком вместе с поклажей из магазмна перебрались по ним, снова оказавшись на твердой почве. Теперь осталось только дождаться, покуда сойдет на берег экипаж.

На берег сошли трое – капитан, судоводитель и судомеханик. Четвертого – палубного матроса оставили на вахте. Мы завалились в каптерку и там устроили посиделки. Семен Иванович Лежнев представил свой экипаж: рулевого Тимофея Сергеева и механика Спицына Владислава. Оба были молодыми ребятами, только после училища, но очень старались выглядеть бывалыми речниками. Моему угощению все трое обрадовались сдержанно. Дескать, все равно собирались ужинать.

Ну и как говорится, усидели мы с полдюжины пузырей пива, закусили полукопченой колбасой, помидорами, огурцами, похрустели солеными орешками. Потолковали за жизнь. Говорили в основном они, а я больше слушал. Рассказывали о своих делах, шутили, хотя большую часть их профессионального юмора я не понимал. В общем – неплохо провели вечерок. Я впервые вот так сиживал с честными работягами и скажу, что с ними было гораздо веселее и проще, чем с «лучшими людьми города».

Собственно – это они, труженики реки и вообще – трудяги – были лучшими людьми города и всей страны. А все эти завбазами, директора СТО, магазинов и всяких там пельменных и столовых, в большинстве своем просто хапуги, живущие за счет распределения дефицита, который во многом и создан их стараниями. Самое печальное, что перестройка, затеянная Горбачевым, который сейчас, наверняка, тихо сидит где-нибудь в ЦК и старательно голосует за каждое постановление, призвана была дать возможность всем в Союзе жить по-человечески, а не только элите, но кончилась развалом великой страны!

– Ну, нам пора! – сказал Виктор Сергеевич, взглянув на часы.

– Да, давайте! – кивнул шкипер. – Скоро автобус с вечерней смены народ в город повезет.

Я встал, пожал речникам мозолистые руки.

– Спасибо, мужики!

– Не за что! – сказал Спицын.

– Вы там брательника моего гоняйте, как сидорова козла! – пожелал Сергеев.

– А что, он в нашей школе учится? – удивился я.

– Ну да, в девятом «А», – ответил судоводитель. – Вадим Сергеев.

– Сильно лодырничает?

– По математике там, физике – хорошист, а вот по физре – отлынивает…

– Хорошо, я посмотрю, что у него по физкультуре.

На этом мы и разбежались. В автобус мы с Витьком заскочили в последний момент. Все места в стареньком «ПАЗике» были заняты, пришлось ехать стоя. Автобус, подпрыгивая на ухабах, выехал с территории затона, миновал слабо освещенный поселок Затонье, выбрался на шоссе. Здесь он покатил бодрее. На остановке, рядом с указателем «Тенюково – 3 км» вышли две женщины и мы с трудовиком заняли освободившееся сиденье. Сидя можно было разговаривать.

– Ну как, понравилось тебе путешествие? – спросил Витек.

– Еще бы! С детства не равнодушен к рекам.

– У вас же в Тюмени Тура протекает, кажется, – проявил осведомленность мой собеседник. – Приток Тобола…

Я кивнул, не желая развивать тему. О Тюмени я знал мало. Надо все-таки взять в библиотеке что-нибудь почитать о «родном» городе.

– А ты давно женат? – спросил я.

– На Фроське-то?.. – переспросил он. – Года три… Да мы… без росписи…

– Что-то она тебя в черном теле держит… В гости никого водить не велит… Алкашом называет…

– Да бабы они все… того…

– Любишь ты ее что-ли?..

– Ну как… люблю… Сошлись, вот и живем…

– А квартира чья? Твоя или ее?

– Моя… Она лимитчица с поселка…

– Так может ее – в шею?.. Хочешь, я тебя с хорошей бабой сведу?

Виктор Сергеевич пожал плечами.

– Жалко ее, – пробормотал он. – Куда она пойдет?

– Ну как хочешь…

В самом деле – чего я лезу в чужую жизнь? Со своей бы разобраться. Автобус въехал в черту города. Увидев знакомые здания, я попросил шофера остановиться. Пожал Витьку руку и вышел. Не торопясь, направился к общежитию. Надо было принять душ и ложиться спать. Однако день не исчерпал всех своих неожиданностей. Когда я подошел к подъезду, навстречу мне спустилась по ступенькам знакомая фигурка. Я обомлел. Честно говоря, не ожидал, что это произойдет так скоро и готовился к долгим томительным дням ожидания.

– Я не могла ждать, – сказала Илга, подходя ко мне вплотную. – Была сегодня на вписке, увидела, что конверта нет – только темный след на пыльной столешнице.

– Да, я сразу же пошел туда, когда увидел в твоей квартире старушку, которая назвала себя Илгой Артуровной.

– Прости меня за этот маленький сценический этюд.

– Мне тебя не за что прощать.

– Пойдем к тебе.

– Пойдем, только учти, у меня там свинарник…

– Уберу, – покорно произнесла она. – Я ведь женщина…

– Ты – девушка, – поправил я. – И я не хочу, чтобы ты превращалась в бабу!

Мы поднялись в вестибюль. Увидев незнакомку, вахтер дядя Вася открыл было хайло, но я ему ловко заткнул его смятым рублем. Вахтер почтительно закивал нам вслед. Так что мы беспрепятственно поднялись в мою комнату. Признаться, мне и впрямь было не по себе от того, что эта девушка увидит убогую обстановку моего обиталища. Хотя о чем я думаю! ИЛГА ПРИШЛА КО МНЕ! Словно не замечая моего счастливого остолбенения, она тут же принялась собирать мои, разбросанные по всей комнате шмотки. Затем заглянула в заварочный чайник и сунула мне его в руки.

Я отправился на кухню, вытряхивать спитую заварку и мыть чайник, а заодно – поставил кипятить воду, лихорадочно соображая, есть ли у меня что-нибудь к чаю? Когда я вернулся с двумя чайниками в руках – вымытым и полным кипятка, в первое мгновение мне почудилось, что я ошибся комнатой. До такой степени она стала чистой. А ведь я отсутствовал меньше десяти минут. Илга отняла у меня чайники и сама заварила чай. Я залез в холодильник. Убогое зрелище.

– Не беспокойся, – сказала она. – На ночь глядя нельзя есть. Попьем чаю и спать.

Опять она мною командует, но, как и в первую нашу ночь, если ее, конечно, можно назвать «нашей ночью», я не против был немного подчиниться. Мы пили чай под песни группы «Воскресенье» и ни о чем не говорили. Да я и не мог вести сейчас, ни к чему не обязывающую, светскую беседу. Меня колотило, как юнца, у которого еще никогда не было женщины. Гостья же выглядела спокойной. Может, она опять мне прикажет лечь носом к стене и не шевелиться? И ведь лягу, как миленький и буду сопеть в две дырочки!

– Я хочу принять душ, – ровным голосом сказала она, словно речь шла о том, чтобы выпить еще чаю.

– Я покажу тебе, г-где… – чертыхнувшись, пробормотал я.

– Не трудись, я уже знаю, где здесь и что, – ответила Илга. – Иначе, как бы я навела у тебя порядок?..

Это был упрек, но я его проглотил. Она открыла сумку, которую принесла с собой, вынула из нее стопку белья, халат, полотенце и пакет с какими-то бутылочками и коробочками – вероятно с умывальными принадлежностями – и вышла. А я заметался по комнате. Постельное белье сменили вчера. Можно считать его свежим. А я сам?! Хорошо, что в общаге душ на каждом этаже. Я тоже взял смену белья и все, что положено и поскакал на третий этаж.

Когда я вернулся, Илги еще не было. Я торчал столбом посреди комнаты, не зная, что мне делать. Вот хоть и впрямь ложись зубами к стенке! Скрипнула дверь. Я обернулся. Моя радость, счастье мое, безумие – вернулась. В халатике, розовая от горячей воды. Обойдя меня, словно я и в самом деле стал столбом, подпирающим потолок, вынула из сумки ридикюль, села на стул, вынула гребень и принялась расчесывать чудные свои, совсем не эстонские, каштановые волосы. Этим олимпийским спокойствием она сводила меня с ума.

– Мне снова лечь к стенке? – не выдержал я.

– Как хочешь, – последовал ответ. – Это не имеет значения.

– А что имеет значение?! – почти выкрикнул я.

– Ну хотя бы то, что это у меня будет в первый раз…

Меня словно обухом по голове треснули. Вот те раз! Девочка! И что мне с нею делать?! Нет, конечно же, я знал, что в таких случаях делает опытный мужчина. Нужно быть терпеливым, чутким и очень нежным, но… Ладно. Никаких – но. Предупредила и спасибо ей за это. Я выключил свет, чтобы Илге было проще, а потом… все было хорошо. Не стану врать, что я получил какое-то особенное удовольствие. Тут ведь как: либо собственное удовольствие, либо минимум стресса для партнерши.

А наутро она пропала. Я проснулся вовремя, но ни Илги, ни ее вещичек не обнаружил. Какой-либо записки, объясняющей ее исчезновение – тоже. И что я должен был подумать? Что она приходила вчера только для того, чтобы лишиться девственности?.. Что ж, вполне возможно, но ведь я не бык-производитель… Я человек, мужчина… У меня тоже есть чувства!.. Чувства?.. Твою мать, это сейчас я сказал?.. Но, как-то не привык, чтобы бабы меня использовали. Раньше было все наоборот.

В школу я отправился в растерянности. Или как говорили, вернее, будут говорить в моем времени – в полном раздрае. В учительской, едва поздоровавшись с коллегами, схватил журнал восьмого «Г» класса, с которым у меня было первое на сегодня занятие, и сразу удрал в тренерскую. Впрочем, урок я провел нормально. Не срывать же плохое настроение на пацанах! Тем более, что они старались на совесть. На перемене я почувствовал, что благодаря оболтусам, злость моя начинает потихоньку проходить. Я понял, что мне некого винить в своих неудачах с женщинами…

Хотя, казалось бы смешно говорить о неудачах. Каждая норовит к себе в постель затащить. А ведь я еще выбираю!.. Всегда думал, что тот мужик неудачник, которому бабы отказывают, а выясняется, что может быть и наоборот. Не отказывают, но используют в своих целях и всерьез не относятся… Ну хорошо… Пусть… Тогда и я не должен себе ставить каких-либо моральных ограничений… В конце концов, любовь – это приятный самообман, а секс – физиологическая потребность, как… ну скажем… сон. Да?

Вот и будем отсыпаться по мере необходимости. Конечно, с Симочкой тема закрыта, она пусть играет в кошки-мышки с военруком. С Люсей – тоже. На попятную я не пойду. Есть еще химичка и комендантша… Вот они как раз самыми честными оказались… Эти перезрелые девушки с самого начала не скрывали, чего они от меня хотят… Так что если появится желание выспаться, думаю, они против не будут… На худой конец, есть еще Марина – дочь полковника госбезопасности…

– Сан Сергеич! – вывел меня из задумчивости детский голос.

Я оглянулся. Это был Кривцов – один из четырех моих «крестников».

– Слушаю тебя!

– Мама просит вас зайти к нам.

– Когда?

– Если можно – сегодня. После занятий.

– Хорошо!.. Только я не знаю, где вы живете?

– А я вас провожу.

– Ну и отлично… После последнего звонка у выхода.

– Хорошо! Спасибо, Сан Сергеич!

Все же какое-никакое развлечение на вечер. Может «хозяюшка» Лизонька ужином накормит. После большой перемены у меня было «окно» и я не стал тратить времени даром, а сел писать программу занятий будущей секции. После уроков вышел на крылечко и стал ждать Кривцова. Он где-то задерживался. Зато подъехал Кеша на своей «копейке». Я про него уже и забыл. Увидел меня, заулыбался, рукой машет, подзывает. Я подошел. Он суетливо пожал мне пальцы, подскочил к багажнику, открыл его, вытащил большую коробку. Сунул мне в руки.

– Подержи!

– Что это? – спросил я.

– Призы! – ответил он, полез в салон, достал импортный свой портфельчик. – Помнишь, я тебе о них говорил?

– Ну… помню!

– Завтра соревнования… Ты их будешь вручать.

– Хорошо, но почему я их должен держать у себя?

– Я занят буду, не смогу подвезти, – сказал Стропилин. – А за тобой заедут. Вот ты их сразу и захватишь.

– Ладно, запру их в тренерской…

– Ну и отлично! – обрадовался комсомольский деятель и вынул из портфеля бумагу. – Распишись в получении.

Я отдал ему довольно весомую коробку и взял листок. Это была расписка в получении четырех кубков.

– Открой коробку! – сказал я Кеше.

Он аккуратно поставил ее на капот, открыл. Все кубки были в наличии. Ладно, я поставил подпись под распиской и отдал их Стропилину. Тот мигом спрятал сей документ в портфель, и крикнул:

– Ну пока, увидимся!

Сделав мне ручкой, он сел в свой «Жигуль» и укатил. Я потащил коробку в тренерскую, лишний раз порадовавшись, что поставил вчера новые двери и решетку на окно. Когда я вернулся на крыльцо, там уже слонялся Кривцов.

– Ну пошли, – сказал я ему.

Мы сели с ним в трамвай, проехали пару остановок, а затем пошли пешком. Я думал о том, что надо не забыть договориться с матерью Кривцова, чтобы она разрешила посмотреть нам с ребятам фильмы на видике. Хотя, вряд ли разрешит. Если она заведует элитным кабаком, то наверняка у нее там мебеля, хрусталя, хоросанские ковры на полу. А тут мы припремся целой ватагой неумытой. Натопчем, намусорим, еще, не дай бог, что-нибудь кокнем. Забавно, но я и сам не заметил, что уже перестал отделять себя от своих подопечных. А совсем недавно мне хотелось их всех прибить.

Кривцов подвел меня к обыкновенной пятиэтажке, каких было много в Литейске. Мы вошли с ним в подъезд и поднялись на четвертый. Пацан позвонил, видимо, для того, чтобы предупредить мать. И через минуту дверь действительно открылась. На пороге стояла кокетливо улыбающаяся Лизонька. На этот раз она была в домашнем ситцевом платье, с излишне смелым вырезом декольте. Интересно, она всегда так встречает гостей мужского пола? И что на этот счет думает ее муж?..

– Здравствуйте, Александр Сергеевич!

– Здравствуйте, Елизавета Ефимовна!

– Можно просто – Лиза!

– Тогда уж и вы зовите меня Сашей…

– Уговорили! Проходите!

И она отошла от двери, словно мы обменялись паролями.