Читать книгу Эвелергард. Когда любовь сильнее… - - Страница 7

– Я уже соскучился по тебе, – присылает в ответ ей её «Джагхед», – Хочу сильно обнять тебя, услышать твой голос, хочу коснуться губ твоих…

Было ли ей приятно получать смс от него с таким содержанием? Определенно да. В ответ она прислала ему стикер, с содержанием двух фекалий – одного розового, другого коричневого. Они мило обнимались, держась за руки.

– Ты будешь мне так же верна, как эта какашка? – смеется он ей смайликами в ответ.

– Конечно, – поддерживает она Джейдена, присылая такие же смеющиеся смайлики.

– А что еще ты сделаешь для меня?

– А чего ты хочешь?

– Ничего. Я всё сделаю сам, просто люби меня так же сильно, как и я тебя.

Такие переписки у любой девушки захватывают дух, тем более от человека, который очень сильно симпатизирует.

– С Днем Рождения, дорогая моя Эйми, я сейчас ничего не буду желать тебе, потому что всё хочу сказать тебе лично и показать. Простой знай, что пока ты хочешь быть со мной, я сделаю все, чтобы тебе было хорошо. Хочешь завтра быть только со мной?

– Конечно!

– Тогда я заберу тебя сразу у дома.

– Я не пойду на Психологию?

– Всего один день, ты не рада, моя хорошая?

Эйми колебалась, не может же она вот так вот взять и прогулять свои занятия, на которые «родители» уже и так потратили целое состояние от своего бюджета.

– Давай лучше после моих занятий? Как тебе? Я как раз расскажу тебе, почему я называю и показываю тебе своих «родителей» в кавычках.

– Ну, окей, уговорила, тогда встретимся сразу после твоих занятий, во сколько тебя забирать и откуда?

Написав адрес, место и обменявшись сердечками, влюбленные поспешно вышли из сети «Twitter».

Завтра предстоит необычный день, так думала Эйми, выбрав вещи на завтра, переодевшись в ночное, легла и уснула не сразу, мысли о прошлом всегда мучили её перед сном, о Харпер она не переставала думать ни дня, никак не получалось выкинуть её из головы. Тяжело выкинуть из себя столько негатива от нее, когда это заложено с детства. Тяжело, когда ты ее так долго знаешь, хочешь ей доверять, рассказать что-то о себе, поделиться, как с родным человеком. Но, ничего не говорить, потому что ответ и так уже очевиден: либо ей не до нее, либо «мне плевать, зачем ты пришла ко мне с такими разговорами». После такого, любой бы человек никогда и ничего не стал бы рассказывать ей о себе. Чтобы не слышать того, что ты попросту, не нужен человеку, который тебя воспитывает.

ЭЙМИ.

«Что ты можешь? Да ничего у тебя не получится! Я тебя ненавижу, будь ты проклята!!! Вот сдам тебя в детский дом, будешь знать!» или «Да кому ты можешь быть вообще нужна? Ты ничего не знаешь, ничего не понимаешь, в школе одни двойки, да кем ты вообще будешь?» и самое обидное – «Ты думаешь, я тебя боюсь? У меня есть, кому меня защитить! Моя старшая дочь не даст меня в обиду!»

Она так говорила, словно я нарочно пытаюсь ей сделать больно или чем-то обидеть. В какой-то момент, я, конечно, решила делать это специально, потому что уже было невтерпёж что-то изменить в своей жизни. Я ни за что бы, ни осталась с ней жить до конца дней своих. У нее же, по ее словам, есть, кому защищать.

Почему она всегда говорила мне эти слова, разве я виновата, что у меня плохие родители или я не соответствую её ожиданиям? Почему я должна была себя вести так, как этого хотела она, никак не могу это понять. Что я сделала такого, что она меня ненавидит…

Честно, даже не помню, почему она не возлюбила меня, но могу сказать одно, то отношение, которое она получила от меня после этих слов, связано как раз с ней. А именно, я перестала убираться в своей комнате, да и пусть кричит, почему я должна одна это делать мы жили вместе с её младшей дочкой. Перестала убираться вообще во всем доме, мыть посуду, гладить все вещи плохо стала тоже я специально.

Мама ты или я? После работы приходить и говорить, что ты устала это не оправдание.

В общем я стала делать всё не так, как ей того хотелось и от этого в ней закипал гнев, она понимала что не справляется со мною и единственное, что у нее получалось хорошо – это бить, как грушу. В школе никто не знал, только Кристен я рассказывала про это, но мне было дико стыдно, за то, что у меня происходит дома. Единственное, о чем я жалею, так это о том, что не сказала соседям правду, которые слышали её оры на меня, они предложили помощь, но зная, что Харпер подслушивает за дверью, я не стала просить и рассказывать все.

И тогда я поняла, надо сделать так, чтобы меня забрали от неё… Я стала воровать, воровала в школе, в музыкальной школе и конечно я делала так, чтобы меня сразу поймали и рассказали всё ей.

Почему так сложно?

Потому что сказать что-что в лицо Харпер было невозможно, она бы не выпустила меня живой из её рук и никак бы не отдала меня в детский дом, пугать пугала, но чтобы сделать это у неё не хватило бы смелости. Чтобы о ней подумали плохо окружающие – она бы такого не допустила, никогда. Даже её родственники знали только о том, какая я плохая, но как она меня наказывает – нет.

Тогда, я умела хорошо врать, слышать в подъезде по шагам, что идет именно она, а её стук в дверь вызывал во мне страх и дрожь, что вот – вот мне снова попадет.

И с этими мыслями, неожиданно для себя я заснула.

Кто же знал, что сам следующий день будет хуже, чем эти мысли перед сном…

Настроение было необычным, словно что-то с этого дня должно измениться, и будет только лучше. Потянувшись, она взяла телефон в руки, проверила смс от Джейдена и Кристен, конечно же, было куча поздравлений, отметок на фото в социальных сетях, куча открыток и стикеров с сердечками. Улыбка расплылась сама собой, ей уже было приятно, начало дня было потрясающим.

Двадцать один год, это уже четверть прожитой жизни, не маленький опыт и много людей, которых знает она, и которые знают её. Эйми любит жизнь и благодарна ей, за каждый прожитий миг, особенно Кристен, которая была с ней изначально вместе, с детства.

– Харпер, Лукас, – она улыбнулась им, когда те вошли в её комнату, чтобы поздравить.

Холодно обняв, они положили на стол небольшой конверт, он не был толстым и не был каким-то выпирающим изнутри.

– Выходи на кухню, для тебя ещё один сюрприз, – окликнул её Лукас, когда уже вышел за дверь.

Быстро одевшись в свою повседневную одежду, накидав в рюкзак свои вещи, тетрадки, Эйми спустилась вниз.

– Что так долго, – уже бурчала Харпер, – Нельзя ли быстрее как то всё делать.

– Харпер, – позвал ее Лукас, – Ну что ты, в самом деле.

Та зло покосилась на меня и кивнула на большой двухъярусный торт белого цвета. По краям на первом и втором этаже красовались ягоды малины и черники, а на самом верху были воткнуты лилии, которые были сделаны из мастики и прикреплены по кругу первого яруса.

– Ты уже посмотрела, что в конверте? – бросила Эйми «мама».

– Нет, мне вообще кажется, что он пустой, – посмеялась девушка.

Харпер от таких слов даже перестала раскладывать тарелки и ложки для завтрака.

– Посмотри, – внезапно она остыла, – Надеюсь, тебе понравится.

Раскрыв это небольшой конверт, она поняла, что это тот самый подарок, на который она копила последние несколько месяцев – билет в Англию, в Уотфорд и билет в музей «Гарри Поттера». Ее глаза сразу стали круглыми от удивления, она давно хотела поехать туда, но Харпер постоянно твердила, что пора взрослеть и прекращать детские мысли. Что на неё нашло?

Через два дня она смогла увидеть то, что хотела всю свою жизнь, ведь билеты были оформлены на пятое августа.

– Серьезно? Я еду?! – счастье пятилетнего ребенка выражала сейчас Эйми, и мысли о том, что неужели к ней прислушались…

– Мы с Лукасом тоже едем в Англию, у нас там небольшие дела с одним издательством, – снова посерьезнела Харпер, – Не забудь выложить фотографии подарка в «Twitter» и отметить нас с ним.

Тут настроение Эйми немного сдулось, ну конечно, вся эта показушность, что «родители» дарят дорогие подарки. Да кому это вообще надо?

Она кивнула и быстро-быстро одевшись, вышла за дверь.

Фотографию билетов она всё-таки выложила в социальные сети, чтобы вечером не выслушивать то, насколько она не благодарно отнеслась к своему подарку.

Еще одни объятья ждали Эйми, но она не знала, что эти объятья будут последними на несколько месяцев. Кристен ждала подругу возле подъезда, та улыбаясь, протягивала ей подарочный пакетик, в котором лежала маленькая коробочка.

– Ого, – Эйми открыла её, – Серьезно?!

Там лежали наручные часы, золотого цвета марки «Michael Kors».

– Ты лучшая, – обнимает её подруга, – Почему не написала, что уже пришла?

– Я писала, ты просто стареешь, – смеется Кристен.

– Действительно, – смеется Эйми в ответ.

Сразу же надев часы на свою худенькую ручку, посмотрела на время:

– Мы опаздываем! Давай – ка ускоримся, – и они за руку пошли на занятия, обсуждая вечерние планы.

Стоя на дорожном переходе, Кристен что-то печатала кому-то, а Эйми так залюбовалась часами, что когда загорелся зеленый на светофоре, они наступили на дорогу сразу, не заметив, как черный хаммер нёсся со скоростью ветра, водитель не успел затормозить, и рыжеволосая угодила под колеса.

Все машины заглушили свои моторы, пешеходы остановились, прикрывая руками свои рты, а из черной машины вылез тот самый черноволосый парень, которого так любит Эйми.

– Джейден! Помоги мне! Смотри! – кричала Кристен, у неё на глазах выступали слёзы, а около Эйми была везде темная, бардовая кровь.

Не в состоянии вообще что-то предпринять, Джейден просто стоял, ухватившись за голову, а скорую вызвал прохожий.

Полчаса они выжидали скорую помощь, никто не ехал по этой дороге, все объезжали, даже прохожие, боясь, обходили это место, делая вид, что они просто не видели этот ужас. Не остались даже те, кто хотели перейти эту дорогу.

Утро понедельника, все спешили кто куда.

Наконец, скорая помощь прибыла и девушку увезли в очень тяжелом состоянии, Кристен и Джейден поехали следом.

– О чем ты думал? У тебя вообще есть что-то в голове? Она могла погибнуть?!

Тот просто молча вёл машину.

– Я не скрываю свою вину, я пойду в полицию и расскажу все, думаешь, я трус? – он был в негодовании, его всего трясло.

– Тебя посадят, тебе даже нет восемнадцати!

– У меня есть выбор?! – и потом, немного проехав, добавил, – Напиши мне, как и что будет известно и позвони её маме.

– На счет её «мамы»… – начала она.

– Что? И ты показываешь её маму в кавычках? Что такое?!

– Я скину тебе кое-что про эту женщину и скорее всего тебе не захочется ей звонить или что-либо говорить. Даже я, её немного не перевариваю.

Ничего не понял, но очень интересно.

– Ладно, записывай мой номер.

ДЖЕЙДЕН.

Ужас переполнял всего меня, я не представлял, что будет со мной на этот момент, мне было важно, выживет ли она.

Да, может быть, некоторые подумают: «Да ну брось, кто в таком случает думать о других, ты еще молод, думай о себе!»

Нет. Я очень виноват, мои родители так воспитали меня и, я очень сожалею, что я подвел не только себя, но и их. Что теперь будет…

Кристен от волнения уже сгрызла себе один ноготь. Я не знал, что ей сказать, она же не знает, что я делал на самом деле.

– Успокойся, все будет хорошо! Я смогу ответить за свой поступок, я не говорю, что все будет хорошо у меня, – последние слова я специально выделил, чтобы она поняла, что я не о себе беспокоюсь, – Я говорю о ней.

Подъехав в первый полицейский участок, я уставился на одного из «охранника» правопорядка, тот копался в своих бумажках. Он не сразу обратил на меня свое внимание:

– Тебе чего, парень?

– Я хочу признаться, я сбил девушку на пешеходном переходе. Я не хотел, всё получилось внезапно.

– Покажи свои права.

– У меня нет прав, мне всего семнадцать.

Он посмотрел на меня так, что я был готов провалиться сквозь землю, настолько мне было стыдно.

– Пойдем со мной, напишешь заявление.

На бумаге написав все, что я сделал и подал ему бумагу.

– Гонсалес… ну и дел ты наделал, Гонсалес…

Я даже отвечать не хотел, настолько меня волновало состояние Эйми. То и дело поглядывал в телефон, ждал, когда придет хоть, какая ни будь смс, хоть звоночек.

– Всё? Ты точно всё записал? Посиди тут, пока что мы проверим информацию по твоему заявлению.

Я только кивнул.

Время тянулось ужасно медленно, я уже не знал, что и думать, Кристен не писала уже второй час.

Я не знаю, что мне делать, я хотел уже сорваться, убить этого участкового и поехать к ней в больницу, но нет, я сижу тут, запертый в этой комнате, со следователем, который скоро меня повезет на различные экспертизы.

– Я отвечу, это мама, – отвечаю я ему, когда он вопросительно спрашивает меня, кто мне звонит.

Отойдя, я взял трубку:

– Да, мам, у меня всё хорошо, я в участке, – назвал ей адрес.

– Сынок, как ты мог, чья это машина?

– Друга.

– Бог ты мой, мы с отцом переживаем! Мы уже взяли билеты к тебе, завтра уже будем в твоем отеле, сегодня ночью вылет. Кто-то узнал о тебе?

– Нет, в этом плане все нормально. Прости меня, мама.

– Нет, это мне надо говорить «извини». Я не сказала тебе о Василиске. Та девушка, она в порядке?

– Я не знаю, – вздыхаю я, – Это моя девушка, мам.

– Что?! Твоя девушка?! А она знает, кто ты?

– Нет, никто не знает, мам, – говорю я шёпотом, чтобы этого никто не услышал, кроме неё.

– Сынок, я ужасно переживаю, будь со мною на связи! Мы съездим к ней в больницу, как её зовут?

– Элла. Элла Аллен.

– Это та девушка, которая тебе приснилась? Джейден, а она знает, что ее выбрали из человеческого мира?

– Она вообще ничего не знает, мам. Но, что бы там ни было, я понесу наказание, не оправдывайте меня. Я виноват, что я скажу ей, когда увижу её. Её подруга поехала с ней, она пропустила учебный день, и она пообещала, что позвонит мне, но звонка я так и не получил. Я так переживаю, да будь я проклят! – И кинул трубку.

– Эй, парень, давай тише, ну и дел ты накуролесил, твоя девушка, говоришь.

– Да.

– Бери свою куртку, поедем, сначала ты сдашь тест по психологическим параметрам, потом дальше будет видно, что мы сделаем.

Я ему киваю:

– Как мне к вам обращаться?

– Шериф Тайлер Харрис.

Я снова кивнул.

– Бери свои вещи, поехали.

– Что будет со мной? Какие у меня варианты?

– Их не много, но могу сказать одно, для несовершеннолетних не применяется наказание в виде лишения свободы.

– А что ни будь еще?

– Возможно, могут вообще признать невиновным частично и назначить наказание, а может и просто выговор. Скажи мне, в заявлении ты написал, что никто из прохожих не подошёл, чтобы помочь, это правда?

– Конечно, ни один человек, все только обходили нас, а машины просто объезжали другой дорогой.