Читать книгу Давай, Орфей! - - Страница 2

Алексей вошёл в гримёрку. Машенька Артемьева наконец отцепилась. Вот неугомонная, и телефон ей дай, и время встречи уточни, и пока-пока, и обнимашки напоследок, и вот это вот всё. Наконец-то можно побыть одному. Поздравить себя с премьерой.

Он посмотрел на себя в зеркало. Да, не так высок, как нужно для сцены, но все это вторично. Какой голос, какое обаяние… Сегодня состоялся его триумф. Как взорвалась аплодисментами публика! Напрасно он так волновался… Даже смешно. Он создан для того, чтобы покорять искусством.

Безумно довольный собой, Алексей снял парик и расстегнул камзол.

– Фёдоров, поздравляю! Ты сегодня настоящий Орфей!

Алёша обернулся.

– Что? …

– Орфей, говорю, ты.

Стас Герасимов улыбнулся.

– Ты, Фёдоров, Орфей.

На Алёшу накатила дурнота. Мир потемнел и схлопнулся.

***

– Вот всегда вы, певцы, такие впечатлительные…

Алёша открыл глаза. Над ним склонился Стас, лицо у него было взволнованное. Алёша приподнялся и не понял, где находится. Он лежал на земле. Было темно, жарко и душно, как в бане. Клубился пар, то и дело появлялись красные всполохи. Видимо, приближалась гроза.

– Стас, где мы?

– Ты знаешь, кто ты?

Алёша с трудом встал, голова трещала. Стас с неудовольствием смотрел на его неуклюжие движения. Слегка пританцовывая от нетерпения, он, наконец, дождался, когда Алёша сфокусировал на нём взгляд, и нервно, быстро заговорил.

– Ты не знаешь, кто ты, так?… Давай без долгих охов-ахов и обмороков. Просто прими. Сможешь? … Ничего ты не сможешь, ты ж у нас чувствительный… Орфей ты. Певец. Любимец Аполлона.

– Я певец?

Голос у Алёши был хриплым. Глаза у него снова стали закатываться, дыхание, и без того частое и неровное, сбилось.

– Фу, ты… забыл совсем. Держи свой этот… талисман. Почти триста лет с ним уже носишься. Как выпросил у Моцарта, так из рук не выпускаешь. А Вольфи, между прочим, как его подарил, так сразу и… Не слушай меня. Бери.

Стас протянул старый золотой камертон. Алёша с радостью потянулся к нему. Сжав красивую вещицу в левой ладони, он сразу почувствовал себя увереннее.

– Вооот, – заулыбался, продолжая пританцовывать, Стас. – Ты Орфей. Лучший певец всех времен. Услада души, радость сердца, праздник для печени. А нет, печень с праздником – это Дионис. Ты только про душу и сердце. Вспомнил?

– А Вы кто, позвольте узнать? – Алексей сердился на этого суетливого клоуна. Впрочем, выглядел он не как клоун – высокий, статный, пожалуй, даже красивый, но вот его движения, эта его разболтанность… Никакого благородства. Такая фактура пропадает.

– Ты, Фёдоров, то есть Орфей, в себя, вижу, приходишь. А я этот…. Герасимов.

Красавец уставился Орфею в глаза.

– …Гермес?

– Ну, вот! Не так уж было и сложно! Узнал, дотумкал, сообразил!

Орфей снова бессильно уселся на землю. Гермес расстроенно заныл:

– Вечно ты так. Чуть что, валишься. Давай-давай, поднимайся, неженка!