Читать книгу Синдром разбитого сердца - - Страница 1

Игорь возвращался домой с ночного дежурства и долгого рабочего дня, который для всех давно закончился. Основной поток пассажиров уже вернулся из города, в этот поздний час в вагоне было много свободных мест. Он сел у окна и почувствовал неимоверную усталость: экстренная операция ночью и плановая днём, в одной – жизнь пациентки висела на волоске, в другой – всё было ещё серьёзней, но, к счастью, обошлось.

За годы работы через руки Игоря прошли тысячи сердец: он останавливал и запускал их, «штопал», реставрировал клапаны и магистральные сосуды, вынимал из груди, менял на донорские – что только не приходилось делать с этим органом! Эти сердца были изранены жизнью, ограничивали возможности, вызывали сильные муки, бесконечную усталость, отёчность, одышку, которая не позволяла даже лежать, надышаться воздухом – кислорода не хватало. Человек с больным сердцем не живёт полноценной жизнью, а лишь существует. Не бывает двух одинаковых сердец, так же как и двух одинаковых людей, сердце – это мотор, от которого зависит всё: если подведёт, может вмиг вывести всю систему из строя, а значит, оборвётся и жизнь.

Мужчина достал из внутреннего кармана пальто телефон, проверил звонки, сообщения, одно из них, голосовое, было от дочери. Он поднёс телефон к уху и услышал жалобный тихий шёпот: «Папочка, а ты скоро приедешь? Я очень соскучилась, жду тебя». Представил себе, как дочь залезла под одеяло, чтобы никто не слышал, как она шепчет, что ждёт его и скучает. На пропущенные звонки и сообщения решил ответить утром. Дочери ответил сразу и тоже голосовым сообщением: «Доченька, уже еду, скоро буду, соскучился». В очередной раз вспомнил слова матери: «Дочь у родителей навсегда, а сын – чужой человек, женился, и жена забрала его себе». Когда-то не понимал этого, теперь же был согласен с мамой. Его сестра всегда была в жизни родителей, а он – нет. Что касалось лечения, праздников – да, но в целом видятся редко, чаще общаются по телефону, хотя и живут на соседних улицах. Его друг Виктор всегда был под рукой у своей мамы, а Игорь только в детстве. Он объяснял себе это тем, что у мамы есть папа; родители, на его взгляд, вполне счастливы. Сообщение от дочери вызвало желание позвонить матери, он набрал номер и услышал родной голос: «Здравствуй сынок, ты как, вернулся с работы?» Они мило поболтали, договорились встретиться на выходных.

Как кардиохирург Игорь видел прямую связь состояния здоровья пациента с его психоэмоциональным состоянием, жизненным тонусом. Ещё в начале своей профессиональной деятельности завёл дневник статистики болезней пациентов, где отмечал: пол, возраст, рост, вес, диагноз, анамнез, ближайший прогноз, перспективы на жизнь… Вот и сегодня, когда вернётся домой – сделает две записи. Большая часть всех болезней от нервов, пусть не все, но большинство – факт. Зато наука так далеко ушла вперёд, что здоровье за ней не успевает. За время клинической практики Игорь стал хорошим психологом, научился разбираться в людях, сразу отмечал на лице сердечные шрамы и страдания. Они были как невидимые раны, которые когда-нибудь рассосутся, как и рубец на сердце, но мышечная ткань сердца теряет свою эластичность и уже никогда не будет такой, как прежде. На операционный стол чаще ложатся несчастные люди. Счастливчики тоже попадают под нож, но значительно реже. Болезнь сердца помолодела, и этому несколько причин: зависимость людей от вредных привычек, плохая наследственность. Да раньше и люди были крепче, они не были озабочены собой – эгоцентризм разбивает сердце человека. Люди, прошедшие войну, работавшие в тылу, не имели сердечных патологий, которые есть у современного человека. Общество стало хрупким, чахлым, первое место в статистике смертности занимает сердечно-сосудистая патология. Второе место у онкологии, но в сердце крайне редко случаются злокачественные новообразования, а причины их малоизучены. Все новообразования устраняет кардиохирург, онкологи не занимаются сердечными опухолями.

Игорь наблюдал за эмоциональным состоянием каждого больного и, когда увидел эту женщину, за жизнь которой сегодня боролся, сразу всё понял: она давно пропитана печалью, устойчивое состояние горя лишает её надежды и веры, а человек без них что птица без крыльев. В реанимации она оказалась экстренно, по скорой. Можно сказать, ей повезло, потому что приступ случился на улице – прохожие вызвали скорую помощь. Значит, кому-то она ещё нужна здесь, на Земле. Медсестра пояснила: лежит почти два дня, никто ей не звонит и не интересуется. Игорь хорошо помнил встречу с ней и тот недолгий разговор.

– У вас есть близкие? Нам нужно с ними пообщаться – вам необходима хорошая реабилитация.

– Да, есть дочь, но у неё совсем нет свободного времени, – задыхаясь ответила больная.

– Пригласите её, пожалуйста, она должна быть в курсе вашего состояния, – негромко, но требовательно заявил врач. Женщина виновато отвела взгляд в сторону и ничего не ответила. У него больше не было вопросов, всё стало понятно – у дочери проблемы не со временем, а другого характера…

Во время операции жизнь пациентки висела на тонком волоске: давление то критически падало, то неожиданно вырастало, сердце было слабым, не имело желания биться. Эти проблемы начались давно, но в этот раз всё оказалось серьёзно. Такие, как она, не дорожат жизнью, потому что не видят в ней смысла. Смотреть дальше самой болезни Игоря научил главврач отделения Рамазан, врачи звали его «шеф». Рамазан был конструктивен во всём, в него с первого взгляда влюблялись больные – он вызывал доверие, которое так важно для успешного лечения и выздоровления. Врачи учились у шефа доброте и вниманию: любая мелочь будет учтена, за всё придётся ответить. Когда возникали сомнения или острые ситуации, он всегда был рядом. Игорь брал с него пример, часто думал: а как это сделает шеф? Об этой больной они говорили, и шеф сказал: «Риски минимальные, но они есть. Она будет сопротивляться жизни, у неё умная голова и кем-то замученное сердце, но ты справишься. У врача обязательно должна быть вера, иначе не будет происходить чудес, а они в нашем случае – спасение, когда шансов почти нет»…

Заходя утром в операционную, Игорь испытывал душевный трепет ещё до того, как дали наркоз, но тревога покинула его во время операции. У депрессивного больного организм выделяет антитела; лечить тело, которое травит само себя, – трудная задача. Тот самый трепет возникал сам по себе, когда Игорь только начинал оперировать, но, повзрослев и пройдя через множество интраоперационных периодов, он практически перестал обращать внимание на это состояние. Как правило, тревога возникала сразу после критической ситуации – когда приходило осознание последствий риска. Внутренний трепет доктора – это нормальное состояние, потому что он отвечает, переживает за исход операции. Игорь никогда не забудет свою первую спасённую жизнь – тогда он вырвал молодого парня из лап смерти и дал ему возможность родиться второй раз.

Пятнадцать лет назад, когда он только начал оперировать, ему доверили самостоятельно провести самую простую плановую операцию. В назначенное время им подали больного в операционную, но тут же позвонили из приёмного отделения и сообщили о поступлении пациента с ножевым ранением сердца. Пришлось оперативно поменять больного на столе – подали мальчишку без признаков жизни, с ножом в груди, но ещё живого. Чудом уже было то, что он был еще жив.

Он сделал разрез, вскрыл левую плевральную полость. В полости находилось более трёх литров жидкой крови и сгустков. Жидкую кровь в объёме двух с половиной литров забрали для реинфузии, а сгустки удалили и обнаружили замедленное сердцебиение. После вскрытия сердечной сорочки и удаления клинка следовало ушивание раны П-образным швом: Игорь аккуратно затянул узлы – так, чтобы не порвать мышечную ткань, – и сердечная деятельность медленно начала восстанавливаться. Это была нестандартная экстренная операция, и сердце Игоря билось часто, в унисон с сердцем пациента, порой так же неритмично, руки тогда ещё не имели ловкой сноровки зашивать живую ткань. После ушивания раны сердца паренёк в тяжёлом состоянии был отправлен в реанимацию, через сутки его отключили от аппарата искусственной вентиляции лёгких, перевели на самостоятельное дыхание, а уже через десять дней – выписали.

Тогда Игорь, как врач, гордился собой, той победой, которую одержал над смертью. Да и вся бригада была счастлива: этому парню просто повезло, всё было готово к операции, анестезиолог был на месте. Можно сказать, плановый пациент экстренно снятый со стола, подготовил всё, чтобы спасти жизнь другого человека, – всё было под рукой, и вопрос времени сыграл ключевую роль. Ещё немного, и сердце бы остановилось, а через три минуты после остановки сердца наступает смерть мозга, и всё – процесс необратим…

Судьба свела Игоря с этим счастливчиком ещё раз спустя много лет – парень снова попал к ним в больницу. Он узнал своего спасителя и напомнил ему тот чудесный случай своего спасения. «Счастливчик» охотно рассказал, что сразу после выписки они с друзьями так отметили его «второе рождение», что все оказались в отделении милиции. Игорь посоветовал ему беречь себя, крайности плохо кончаются.

На экстренную ночную операцию была собрана HEAR-TEAM, в неё входили реаниматолог, кардиолог, анестезиолог. Операция давала хороший прогноз, хотя проблема была серьёзной – инфаркт трансмуральный. Мужчину доставили из ночного клуба: переизбыток удовольствий (наркотики) тоже имеет последствия, безграничное удовольствие, как и тяжёлое горе, – серьёзная нагрузка на сердце. Он был счастлив – его навещала молодая девушка, на которую он тратил много денег и сил, покутил он неслабо. Игорь вспомнил Аллу, свою девушку в студенчестве, модель: такие, как она, – это отдельная категория людей, которая требует повышенного внимания, особенно когда спускается с подиума.

За окном было темно, освещались только станции и деревни. Январь приближался к концу, зима была снежной. Игорь радовался снегу, утренней свежести и вечернему морозцу, восходу зимнего солнца – зимой оно было другим: солнце пряталось в сером небе и редко показывалось, оставаясь за плотными серыми тучами в течение многих дней, в лучшем случае было видно бледное пятно, не больше.

Всё, что происходило в больнице, – встречи, приём больных, консультации, операции, – оставалось, как правило, на работе. В конце дня он подводил итог и старался переключить внимание на текущие задачи, правда, отвлечься получалось не всегда – мыслями возвращался в палату или операционную. Он считал дни до своего отпуска, и каждый день приближал его к охоте всё ближе и ближе. Уже оставалось меньше месяца: если ничего не случится, они сядут в вертолёт и улетят в глухую тайгу на восемь дней, где будут жить без связи и электричества. Охота была дорогим удовольствием, но хобби Игоря приносило хороший доход и компенсировало «плату» – покинуть цивилизацию. Осеннюю охоту он пропустил, мужики летали без него; весеннюю давно запретили, но для Влада – мужа сестры Игоря – нет запретов. Игорь улетал в тайгу как в космос – для него это был подвиг. Там он переключал внимание, восстанавливал силы, и, хотя скучал по дому – любил во всём порядок, ему нравилось быть таёжным человеком. Все дни в тайге он не мылся, только обтирался белоснежным снегом – некомфортно было первые пару дней, потом находил в этом состоянии особую прелесть. Возвращаясь домой, мылся, брился, и возникало ощущение обновления. После того как впервые вернулся с охоты, нашёл простой принцип важных перемен самоощущения – мелочь, но, на его взгляд, гениальная. Когда была возможность, не мылся по три-четыре дня – для взрослого человека это достаточно, чтобы запахнуть. На четвёртый день «грязного тела» возникало ощущение неприятной физической нагрузки, тогда забирался в ванну или вставал под душ и смывал с себя всё. После возникало великолепное самочувствие: тело обновлялось и «шуршало» от чистоты и свежести. Жена тоже старалась так поступать, но у неё не хватало терпения. Игорь сказал: «Старость плохо пахнет, а молодость – если даже и пахнет, то здоровым потом. При условии, что со здоровьем всё в порядке!» Но от Игоря не пахло даже потом, у него был хороший обмен веществ.

На охоте ему особенно нравился первый день заезда: в избушке стоял устойчивый запах зимнего леса, живого дерева, холод освежал, источал аромат живой природы. При заселении в избушке было как в хвойном лесу, на второй день становилось как в операционной: мужчины наводили порядок. Главная задача первого дня охотников – заготовить дрова, натопить печь, приготовить ужин, и ожидание этих перемен – заготовка дров, прокладывание путиков, отстрел приманки, проверка капканов, прогулка по лесу на кисовых лыжах, утопание в снегу – радовало и вдохновляло. Это тоже всё было подвигом, потому что создавало трудности и вызывало волнение. Первые пару дней охотники будто пьянели на свежем воздухе, от кислорода; знали, это пора адаптации: будет кружиться голова, появится ощущение общей слабости и… крепкий сон. Это были большие трудности, они жили как дикари – топили снег, готовили на печке, освещали дом керосиновой лампой, всё это выходило за рамки цивилизации и требовало эмоциональной готовности приспособиться ко всему. Первая охота много лет назад для Игоря оказалась серьёзным испытанием: тогда он унывал, очень хотел домой, сожалел, что вообще поехал, чувствовал себя лишним, но смог взять себя в руки и найти смысл в существовании в условиях дикой тайги.

Шум высоких деревьев и одновременно глухая тишина леса – всё это было там, в тайге, а здесь – суета. Он не был заядлым охотником, но неспешно побродить по хрустящему снегу на лыжах для него стало приятным занятием.

Игорь считал себя счастливым человеком, у него было всё, о чём он когда-то мечтал: жена, дети, дом, работа, хобби. Жена всегда была на первом месте: сначала она – его Ирина, чаще он называл её Ирочка, а уже потом всё остальное. Когда они дружили и поженились, он безумно любил её, с годами любовь стала прирастать другими чувствами – уважением, признанием, обожанием. Игорь мог злиться на жену, обидеть словом, но они давно воспитали друг друга – всегда старались извиниться. Он был старше её на два года, им чуть за сорок, поженились сразу после того, как Ирина окончила аспирантуру, а Игорь ординатуру. Она – преподаватель французского языка, он – врач-кардиохирург. Ирина преподавала в институте, который окончила, там же получила учёную степень и работала доцентом на кафедре иностранных языков. Она не стремилась делать карьеру и получить кафедру – ей было хорошо в должности научного сотрудника. Оба были увлечённые – он строил макеты сердца, она занималась переводами. Дети, Маша и Миша, были их продолжением, они знали, что папа в доме – главный, а мама – важный человек. Дети не понимали, в чём разница между главным и важным, но так было всегда.

Он любил свой дом, не мог представить жизнь в городе после того, как они переехали за город. Ирина была хорошая хозяйка – в доме было красиво и уютно. У Игоря был свой кабинет, центральная часть которого напоминала больницу: в центре – стол, над столом – лампы, на столе – очередной макет человеческого сердца, он строил их уже много лет. Макет отражал реальную работу сердца: конусообразный полый орган, чуть меньше метра в длину и сорок сантиметров в ширину в верхней части, собран из мягкого пластика и под электрическим разрядом был способен сокращаться, практически как мышца. В него поступала «кровь» из впадающих в него венозных стволов, перекачивающих её в артерии, примыкающие к сердцу. Когда Игорь решил сделать свой первый макет сердца, нужен был грамотный инженер-конструктор, и он пригласил в партнёры своего старого приятеля из клуба моделистов, Виктора. Игорь был рад, что «Витька Пастух» стал его соавтором и техническим исполнителем. Виктор досконально изучил строение и работу сердца: сокращение сердца называется систола, а расслабление – диастола. У всех, кто видел их готовый макет, захватывало дух, потому что, когда его включали, это была настоящая работа сердца – полный цикл проходил за 0,85 секунд, за минуту оно совершало около семидесяти циклов. Каждый новый макет имел новшества: при нажатии на нужную кнопку происходила демонстрация проблемы, которая случается с сердцем при патологии. Каждый мог видеть блуждающий по венам тромб или растянутый левый желудочек. «Ненормальность» была очень наглядной: тромб обязательно найдёт слабое место, чтобы застрять, а деформированный желудочек образует пробку при поступлении и выбросе крови, потому не справляется с обеспечением полноценной жизнедеятельности организма. Первый макет Игоря и Виктора демонстрировал порок сердца у младенцев – в нём отсутствовала перегородка между левым и правым желудочком. Следующий – инфаркт миокарда, он ярко показал закупорку коронарной артерии тромбом. Друзья хотели сделать универсальный макет, который бы показывал разные сбои сердца, причины и последствия болезней – всё было в планах на будущее.

Эта была идея Игоря, он любил мастерить, с детства занимался моделизмом. Когда стал взрослым, переключил интерес со сборки техники на сборку макетов человеческого органа – сердца – для научно-образовательных учреждений. Каждый макет был шедевром – Виктор выстраивал механизмы таким образом, что всё можно было открыть и посмотреть. Предыдущий макет был собран для средних школ, он демонстрировал развитие сердца от перинатального периода, от рождения, до глубокой старости – это было три разных сердечных макета одного человека, все они имели видимые различия в размере, форме, цвете, особенностях сердечной мышцы. Они сделали их специально для сына Игоря – Миша готовил лекцию для школьников с наглядной демонстрацией, для ознакомления подростков с сердцем и его работой. Макет, над которым сейчас работали Игорь с Виктором, нужно было сдать к лету, работали не спеша – время было. Никакой 3Д не смог бы сделать то, что делали эти мастера, они отливали все несовершенства формы, все неровности, добивались наибольшей оригинальности цвета. Виктор стал разбираться в строении сердца как инженер: понимал принцип его работы, роль для организма в целом и уже как врач мог поставить диагноз, а Игорь разбирался в технической инженерии. Возможность снова пообщаться с Виктором была хорошей мотивацией для Игоря поехать в тайгу – там они в натопленной избушке всё обсудят, ему нравилось проводить время в компании друга детства. Виктор любил охоту, рыбалку, а Игорю открыл охоту Влад, но у Влада весенняя охота под вопросом – слишком занят.

Электричка делала мало остановок и летела сквозь зимний вечер стремительно. Объявили станцию Игоря, он прошёл к выходу, через десять минут уже шагал по своему посёлку. Быстро прошёл мимо дома сестры – у них во дворе светилась огоньками ёлка, Новый год имел продолжение, – ещё три просека, и он дома. За спиной послышался звук мотора, стекло задней двери опустилось поравнявшись с Игорем и показалось лицо соседа. Паша улыбался. – Привет, сердечных дел мастер! – громко крикнул он и предложил: – Садись, прокатимся с ветерком. – Паша был навеселе, очевидно, возвращался с праздника.

– Привет, творец! Хочу прогуляться. Хорошее событие? – поинтересовался Игорь, продолжая свой путь пешком, машина медленно катилась рядом. Когда они только познакомились, это было много лет назад, Павел был совсем другим человеком – прежний Паша проехал бы сейчас мимо, не заметив «сердечных дел мастера». Их познакомили дети, – все жители посёлка, у кого есть дети, хорошо знали друг друга, – и они быстро подружились. Паша был странным – ни один человек до конца не понимал, что происходит в их семье. У них был большой земельный участок, на котором раньше стояло два дома, и бывали времена, когда Паша с женой жили в разных домах: жена с детьми – в основном доме, а Паша – во втором, там же он и работал. Игорь не считал возможным спрашивать, что у них происходит, да и как – когда супруги разъезжались, наступал период их полного затворничества, они вообще ни с кем не общались. Даже их дети были ограничены в общении с друзьями, в гости к ним никто не ходил. Затворничество продолжалось около месяца, иногда чуть меньше, с периодичностью два-три раза в год. Ирина общалась с женой Павла, Людой, но в душу к ней не лезла. Чуть больше трёх лет назад Паша пропал на год, Люда сказала, что он в отъезде – важный проект. Где был Паша всё это время, так никто и не знает, но пару раз они упоминали какое-то Агентство, что за Агентство, понятно было только им двоим – Паше и Люде. После его возвращения они больше не разъезжались по разным домам. Паша даже снёс тот дом, в котором проводил странный период своей жизни. На этом месте построил небольшую мастерскую без условий для проживания и предметов мебели – прошлое было снесено с лица земли, но только не из памяти. К ним в гости стала приезжать интеллигентная пожилая пара, и Паша сказал: «Это мои приёмные родители». Что такое эти «приёмные родители» тоже было загадкой, но называл их – мама и папа. Игорь был уверен, что была какая- то серьёзная проблема, тайна, которая является вехой в их семье.

В этот вечер Паша был счастлив – он показал диплом в красивой рамке, который ему торжественно вручили в Союзе художников. Это признание важно и дорого для творческого человека. Он держал его в руке как важный символ значимости своего труда и таланта. Паша был художником, про каких говорят: «Из дерьма конфетку сделает». После его возвращения и постройки новой мастерской к нему стали приезжать именитые художники, которых показывают по телевизору. Сын Игоря Миша дружил с сыном Паши Антоном и часто бывал в мастерской. Художники привлекали мальчишек к производству своих творений, они шкурили и красили рамы для картин, выполняли разные мелочи, словом, были подмастерьями творцов. В мастерской царил творческий беспорядок; на столе, покрытом слоем пыли от шкуренья и красок, даже если его с утра помыли, всегда имелись закуски – банки с консервами, сало, лук, чай, кофе, конфеты, печенье, булка, которую ломали руками. Миша очень любил перекусы в мастерской, дома он бы никогда не притронулся к тому, что предлагали в компании художников. По возвращению оттуда Миша рассказывал родителям, что там происходило, и Игорь очень хотел оказаться в той обстановке и ощутить всю прелесть творческого процесса. Это напоминало детство, когда они с товарищами трудились в клубе моделистов и собирали модели, помогая друг другу. Единственное, что им с женой не нравилось, когда сын возвращался домой, – от него пахло табаком: в мастерской было накурено. Жена сразу отправляла мальчика в душ, а его одежду – в стиральную машину.

Игорь порадовался за Пашу, сказал: «Молодец! Уверен, что ты заслужил этот диплом, если не купил». На что художник ответил: «Покупаю я только холст, краски, кисти, всё остальное идёт бонусом». Паша пригласил Игоря с женой к себе в субботу отметить событие, пояснив, что мальчишки будут разжигать огонь для мяса, народу будет немного, но круг людей интересный. Игорь с удовольствием принял приглашение, хотя у него были планы на субботу – как раз в телефонном разговоре в электричке пообещал матери навестить их в выходные. Но решил, что-нибудь придумает, придётся явиться к родителям прямо с утра. Они пожали друг другу руки, и Паша поехал.

Игорь торопился домой. Навстречу шли Андрей Сергеевич с супругой, они совершали плановый вечерний променад. Андрей Сергеевич был пенсионером, полковником в отставке, его в молодости, еще во времена СССР, на срочную службу призвали из Молдавии в Сибирь, в космические войска, и всю свою жизнь он оставался верен космосу. Они были удивительной молдавской семьёй, даже девичья фамилия его жены была удивительной – Ангел. До армии они дружили, она проводила его в армию, дождалась, но солдат остался после окончания срочной службы в армии и перевёз своего «Ангела» в Сибирь. Там они поженились, родили и вырастили двух детей. Андрей был хозяйственным по жизни и всё, за что брался, получалось лучше, чем планировалось изначально. В армии от рядового солдата дослужился до «адъютанта его превосходительства» – стал помощником генерала армии космических войск. «Адъютант его превосходительства» мог решить любой вопрос и был Ангелом для каждого, кому нужна была помощь. Его превосходительство, как всегда, пошутил, что выгуливает жену – мол, так она лучше спит, а перед сном чешет ему спинку. Они посмеялись, Игорь сказал, что если сейчас не окажется дома, то получит по хребту, и прибавил шаг.

Когда зашёл домой, жена с детьми смотрели телевизор. Миша крикнул: «Ура, главный пришёл!» Ирина подошла к Игорю, он обнял жену, прижал к себе, обхватил правой рукой за мягкое место… В этот момент он чувствовал власть над ней, подчёркивая, что она принадлежит ему. Жене это нравилось. Более того – это был знак, что всё прошло хорошо – никто не умер в прямом смысле слова. Маша подбежала и обняла отца. Он сообщил, что в субботу они приглашены в гости к художнику, Ирина улыбнулась, сказала, что встанет пораньше и навестит своих родителей. Миша очень обрадовался, он и без официального приглашения может быть там, а то, что там будут мама с папой, удвоило его радость. Дети хвалились успехами: дочь Маша училась во втором классе, сын в пятом, учились хорошо, Миша играл в теннис, но мастерская дяди Паши нравилась ему больше учёбы в школе и бега на корте. Дочка занималась музыкой, в доме часто звучало пианино: Ирина с детства хорошо играла, а Игорь любил слушать, когда жена с дочерью музицировали, в этот момент он открывал дверь своего кабинета и ощущал в семье здоровую жизнь: течёт кровь, ровный пульс, хорошее давление.

Игорь принял душ – смыл с себя прошедший день и все события дня: под струёй тёплой воды моется не только тело, но гораздо больше – смываются волнения и тревоги. Он мечтал о чувстве, которое пережил в раннем детстве. Когда ему было 5 или 6 лет, они с сестрой Верой возвращались домой пешком от бабушки. Было лето, тепло, но внезапно небо стало хмуриться и мигом почернело, пошёл дождь – ливень лил плотной стеной. Игорь чувствовал на себе силу ударов водяного потока, образовались лужи, земля была залита водой, они с сестрой бежали под дождём по лужам и искали укрытие, потому что промокли до нитки. Небо разрывалось на части, гремел гром, с разных сторон одновременно сверкали молнии, сильный ветер ломал ветки деревьев. На улице не было ни одного человека. Дождь шёл такой сильный, что на расстоянии вытянутой руки ничего не было видно. Гром, молния, дождь, лужи радовали и пугали его одновременно. Вера решила спрятаться под тополем, они встали под большое дерево, прижались спиной к стволу и смотрели вверх. В тот момент Игорю было страшно и радостно одновременно, и, несмотря на тревогу и волнение, хорошо – он был счастлив.

Когда дождь закончился, дети продолжили путь. Маленький Игорёк прошёл все лужи, вернее, бегал по ним, падал, вставал, радовался, не боялся намокнуть, был уверен, что никто не будет ругать, и сестра Вера тоже не отставала. Когда дождь закончился, возникло сожаление – Игорю было мало дождя, хотелось продолжения буйства стихии. Мама волновалась, догадываясь, что дети могут быть в пути, вышла навстречу, но не знала, какой дорогой они идут, поэтому ждала на перекрёстке. Когда Игорь с Верой показались в поле зрения, обрадовалась, привела их домой, сняла мокрую одежду, завернула в большое полотенце – тогда никому и в голову не приходило мыться. Завёрнутые в полотенце, они сидели за столом и ели белый хрустящий хлеб с вареньем, запивая холодным молоком. Вытирая сыну голову, мама сказала, что дождик отмыл его капризы. Игорь был счастлив. В тот день под проливным дождём с ним что-то случилось – он не находил этому названия, возможно, повзрослел, возможно, пережил первый осознанный момент счастья, этого он не знал. Но теперь, когда вставал под душ, всегда старался поймать это состояние, но ничего не чувствовал, кроме тёплой воды…

Прошлым летом они всей семьёй возвращались домой с дня рождения тёщи на машине и пошёл тот самый дождь – ливень, как в детстве: небо почернело, всюду мелькали молнии, гремел гром, дождь шёл стеной. Жена была за рулём, Игорь сидел рядом, дети на заднем сиденье. За стеклом ничего не было видно – дворники не справлялись. Ирина остановила машину на шоссе, съехав на обочину, чтобы переждать, когда природа успокоится. Игорь рассказал им свою историю под дождём из детства. Миша предложил так же побегать под этим дождём, и Игорь с удовольствием побежал бы – когда выпьет, он вообще на всё готов. Маша отнеслась к этому скептически, она боялась намокнуть, да и жена решительно сказала «нет». Больше никто не настаивал, а Игорь вспоминал тот день, когда был мальчиком.

После душа он надел пижаму – было приятно оказаться в домашнем белье после суток, проведённых в казённой одежде. Игорь зашёл в кабинет, сел за стол, открыл дневник и сделал две записи.

Подумал: этим двум повезло, большинство людей в таких случаях погибают, потому что рядом никого нет. Зашёл к дочери в комнату, поцеловал её и пожелал ей спокойной ночи. Маша обняла его и сказала: «Я тебя очень люблю, спокойной ночи, папочка!» Игорь вновь вспомнил слова мамы. «Дочь есть дочь», – подумал про себя. Следом он зашёл к Мише, у него была Ирина, поцеловал сына, пожелал ему спокойной ночи. Он никогда не позволял себе даже мысли, что дочь любит больше. Сын для него был совсем другим, но очень любимым и дорогим. Жена сказала: «Зайду к Маше, ложись, я скоро!» Игорь зашёл в спальню, лёг в постель, хотелось вытянуть тело и расслабиться.