Читать книгу Невинная для разбойников - - Страница 3

Позвать на помощь? Но кто ей поможет? Охране платит Арчибальд, они даже не подумают заглянуть в карету.

А слуги? Слуги все равно не помогут, только потом будут потешаться над новой хозяйкой. Мол, хозяин захотел взять, что ему причитается, и в своем праве. Но что-то нужно было делать! Потому что отвращение к герцогу побеждало внутри желание остаться правильной девушкой!

– Ваша светлость, перестаньте! Не позорьте себя, – Оливия наконец нашла слова для возражений. – Знатность вашего рода… Невеста должна быть невинной!

– К дьяволу мой род и твою невинность! Все будет честь по чести – свадьба, пир, платья. Давай, персик, не жмись, облегчи мои страдания! – продолжил напирать герцог. – Нам предстоит такая долгая дорога, а ты пахнешь так сладенько, и уверен, что там… – герцог прихватил ее за бедро сильнее и двинул рукой вверх, сминая толстую ткань, – там для меня все готово. И ты уже вся мокренькая. Святой отец – мой давний приятель. А с брачными простынями мы что-нибудь придумаем. Подумаешь, невидаль… Зато дорога вмиг станет нескучной. Научу тебя парочке фокусов.

Герцог навалился на Оливию, жамкая ее грудь через плотный корсет, а потом впился губами в аппетитное полукружие. Глаза у него стали совсем мерзко-масляные, а дыхание хриплым и тяжелым.

– Нет, до венца нам нельзя, ваша светлость! Я порядочная девушка! Вы, как жених, давший слово моему отцу, клялись доставить меня к аналою нетронутой! Прекратите! – Оливия плакала, тонкие дорожки слез пролегли по ее щекам, но герцог ее не слышал – наваливался сильнее и уже раздвинул ногой ее плотно сомкнутые колени. Лопнула тесемка на корсете, прическа растрепалась.

От ужаса Оливия обмерла, как дикий зверек от грозы. Она не знала, что делать: с одной стороны, герцог и так получит ее после алтаря и венчания, с другой – неприязнь к этому человеку с жирными губами и жадными руками пересиливала чувство долга. Единственное, что она знала точно – жених будил в ней только отвращение и ни капли любви.

– Прекратите! – не крик, а шепот.

Рука герцога проникла туда, где Оливию еще никто и никогда не трогал, не считая монахинь, что подтверждали ее целомудрие. Жадно сжала пальцы и надавила ребром, причиняя боль.

– Нет, сладенькая, задирай юбку, я достаточно терпел! Раздвигай-ка ножки, а то возьму тебя как крестьянскую девку – сзади, – герцог навалился еще сильнее, но тут карета внезапно дернулась и встала как вкопанная.

Герцог не удержался на сиденье и повалился вперед, на стенку, разделяющую пассажиров и кучера. Ударился локтем, вскрикнул от боли и ярости и сразу же заорал:

– Какого черта там происходит! Запорю!

Оливия вжалась в сиденье, благодаря бога за то, что ее мучения откладывались. Ее отдали настоящему чудовищу – мерзкому и похотливому. И никакие замки с богатствами теперь не в силах это изменить!

– Неужели я сам должен править этими чертовыми лошадьми! Кого я спрашиваю? Оглохли?!

Герцог, как был в расстегнутом камзоле, решительно распахнул дверь кареты и хотел уже выбраться наружу, но внезапно остановился и подавился собственным криком.

Захрипел и подался назад еще резвее, чем до того пытался выйти.

Потому что ему в грудь многозначительно упиралось острие короткого меча. Не такого нового и блестящего, как у охранников, но уже испачканного в чужой крови.

Вслед на мечом показалась рука в перчатке, его державшая, а потом и сам гость.

Высокий и очень широкоплечий – узкая дверца кареты явно была ему мала.

Длинноволосый, загорелый брюнет, по виду южанин, по-хозяйски оглядел содержимое кареты, многозначительно осмотрев все – от потерявшего дар речи белого от страха герцога до ослабленного корсета Оливии, который теперь не поддерживал ее высокую грудь, а находился несколько ниже, не скрывая от любопытного взгляда ничего.

Черноволосый оскалился довольно, словно волк, и крикнул кому-то снаружи:

– Повезло, парни. Мы взяли большой куш. Тут какой-то облезлый надушенный козел, но с ним такая птичка, которой не постесняются и в королевском замке. Хороша, чертовка!

Снаружи захохотали на разные голоса.

– Да как вы смеете… – начал герцог, но острие меча снова приподнялось вверх, а черноволосый перестал улыбаться.

Его лицо сразу стало жестким и недобрым. Обозначились острые скулы, и стал виден старый шрам под челюстью.

– Смею, чучело! – рыкнул он. – Еще как смею! А сейчас вытаскивай сюда свою жирную задницу, и без глупостей, а то живо кишки выпущу. – И закончил еще мрачнее: – Вылезай, посмотрим, что ты за гусь. И стоит ли тебя ощипывать. Или можно сразу насадить на вертел.

Оливия, пока герцог выбирался из кареты на дрожащих студнем ногах, успела кое-как поправить платье и даже накинуть обратно фату.

И затаилась как мышь, надеясь, что о ней забудут. Хотя какое там… Это же наверняка разбойники, про которых так много рассказывали купцы.

В окрестностях замка де Соль лихие люди не шалили – все-таки батюшка, несмотря на возраст, не забыл, с какой стороны держаться за меч, да и слуги у них были не слабыми мужчинами, а вот дальше, в глуши баронских земель, кто только не промышлял…

Торговцы говаривали, что иногда у них отбирали все, включая сапоги, а иногда разбойники брали только часть товара. Некоторых несговорчивых не только грабили, но и лишали жизни. Разбойники они разбойники и есть – ни чести, ни стыда, ни совести. Висельники и каторжники. Беглые крестьяне и разорившееся рыцари, мародеры и дезертиры.

В королевский замок жалобы отправляли на такое лихоимство все время, но король не спешил повторно отправлять сюда войска. Земли тут большей частью безлюдные, а разбойники знают лес куда лучше королевских рыцарей. Спрячутся в чащобе или, того хуже, ударят с тыла – тогда позора не оберешься.

Вот и ездили торговые обозы через эти земли на свой страх и риск. Три проедут, четвертый перехватят.

И если до этого Оливии было страшно, то сейчас стало еще хуже. Она не раз и не два слышала истории о том, что проделывают с девицами, попавшими к таким лихим парням. И теперь даже мерзкий герцог казался куда меньшим злом.

От страха затряслись колени, а в животе стало холодно.

– А ты чего сидишь? Иди сюда! Вот ты тряпок на себя намотала! – бандит вновь сунулся внутрь кареты и, ухватив Оливию за руку, легко выволок наружу.