Читать книгу Список для чтения - - Страница 4

– Би-и-п. Привет, папа. Это Рохини. Прости-прости, что опять тебе звоню, но ты же знаешь, как я беспокоюсь, когда ты не берешь трубку и не отвечаешь на мои звонки. Мы с Прией собираемся навестить тебя в пятницу – дай знать, если хочешь, чтобы я что-нибудь принесла, еду или напитки. Я не уверена, папа, что та пища, которую ты себе готовишь, сбалансирована – тебе надо питаться не только одними бобами. Помни: сегодня день вывоза мусора, но вывозятся только черные баки. Зеленые баки – на следующей неделе. Позови Парама из дома восемьдесят семь, если не справишься, хорошо? Я знаю, что тебя беспокоит спина.

– Би-и-п. Пап, это Дипали. Рохини попросила тебе позвонить, потому что давно не получала от тебя новостей. Она просила сказать, что сегодня день вывоза мусора, не забудь, хорошо? Чтобы не получилось, как в прошлый раз, когда тебе пришлось выбегать утром в халате! Перезвони мне, хорошо? Я собираюсь на работу. Близнецы передают тебе привет! Пока, папа.

– Би-и-п. Привет, папа, это Вритти. У тебя все в порядке? Хотела проверить, как ты там. Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится. Я скоро смогу заехать, просто дай мне знать, когда ты свободен. Я очень занята последние несколько недель, но смогу выкроить немного времени.

Так начался день Мукеша, как и любая другая среда, с трех похожих сообщений на автоответчике от его дочерей: Рохини, Дипали и Вритти. Они оставили их в неудобный для общения час – восемь утра, перед уходом на работу, – к этому времени Мукеш зачастую даже не просыпался.

В другой день недели он мог бы перезвонить каждой из них по очереди и сообщить, что его мусорные баки переполнены, пусть даже это было неправдой, и что он понятия не имеет, кто такой Парам из восемьдесят седьмого, хотя прекрасно знал – просто ему нравилось держать их в напряжении. Но сегодня у него не было на это времени.

Сегодня у него был день покупок. Наина всегда ходила за покупками в среду. Отклониться от заведенного ею порядка было бы неправильным. Первым делом он проверил холодильник и буфет, где все было устроено так, как любила Наина, и его это вполне устраивало. Ну, понятно: надо купить окру[2] и бобы маш[3]. Он обожал бобы маш, что бы там ни говорила Рохини. Когда была жива Наина, он мало готовил, разве что в последние месяцы ее жизни, но знал несколько рецептов наизусть. Они поддерживали его жизнедеятельность. Зачем в его возрасте сбалансированное питание?

Когда он, хлопнув дверью, вышел из дома, его обдало июльской жарой. Опять Мукеш оделся слишком тепло. Ему всегда было жарко. Другие пожилые люди у мандира[4] над ним смеялись, потому что мерзли, а Мукешу было жарко. Он беспокоился о пятнах пота под мышками, хотя они часто говорили: «Мукешбхаи[5], почему ты беспокоишься о таких вещах? Мы теперь старые – нам должно быть все равно».

Но Мукеш не хотел быть старым, и, если бы он перестал беспокоиться о пятнах пота, о прилюдной отрыжке и других подобных вещах, он мог бы перестать беспокоиться и о чем-то более важном.

Он поправил кепку, которую носил в любую погоду, чтобы солнце не попадало в глаза. Эта кепка была у него пятьдесят лет. Она была изношена и потрепана, но он ее очень любил. Она пережила его брак, и, хотя он не хотел быть пессимистом, если бы он ее потерял, это было бы все равно что потерять еще одну существенную часть себя.

С каждой неделей подъем на небольшой холм от его дома до главной улицы становился чуть-чуть труднее, а его дыхание – чаще, и когда-нибудь ему придется нанимать ради пятиминутной прогулки транспорт для людей с ограниченными возможностями. Когда он, наконец, достиг вершины холма и повернул налево, то перевел дух, ухватился за оградительный столб, поправил съехавшую с плеча холщовую сумку с символикой храма и двинулся дальше в направлении продуктового магазина на Илинг-роуд.

По средам там было поспокойнее, поэтому Наина и решила, что среда будет днем покупок. Она всегда говорила, что в этот день ниже шансы наткнуться на кого-нибудь знакомого, потому что подобная встреча могла превратить десятиминутный поход за покупками в часовое светское мероприятие.

Немногочисленные люди входили и выходили из магазинов, в витринах которых красовались манекены, облаченные в драгоценности и великолепные ткани, но большинство толклось у прилавков с фруктами и овощами или бродили вокруг Центральной мечети Уэмбли. Мукеш помахал своему соседу Насиму и его дочери Нур, которые поедали из одного пакетика маниоковые чипсы. С тех пор как умерла Наина, он разговаривал с ними не больше нескольких минут, но всякий раз, как видел Насима и Нур во время школьных каникул, они озаряли его день.

Наконец Мукеш подошел к своей любимой лавке в тени навеса, переполненной всеми видами свежих и ароматных овощей. Здесь кишмя кишели покупатели, тележки, дети. Мукеш ощутил, как к горлу подкатывает паника. В дверях стоял Нихил, словно поджидая его.

– Привет, Мукеш!

Нихилу тридцать, он сын знакомого по мандиру. Так что в знак уважения он должен называть Мукеша «Мукешфуа», что означает «дядя Мукеш». Старик промолчал, не желая быть дядей этому молодому человеку, у которого пока еще были свои волосы и зубы, которому было еще далеко до жировых складок на животе, в отличии от Мукеша, не расстававшегося с ними последние десять лет, поддерживая их диетой из риса, бобов и кадхи[6]. Ему больше нравилось чувствовать себя другом Нихила, чем еле ковыляющим старым дядей.

– Здравствуй, Нихил, – ответил Мукеш. – Можно мне бобов, побольше, и немного бамии?

– Интересно, что ты готовишь сегодня, Мукеш?

– Ты знаешь, что я готовлю.

– Это была шутка. Ты же знаешь, что бобы и окра не сочетаются в еде? Приготовь что-нибудь другое. Хоть раз, Мукеш.

– Знаешь, молодой человек, тебе бы следовало называть меня «дядей»! Я должен рассказать матери о твоей дерзости. – Он улыбнулся про себя, как бы Мукеш ни старался, ему никогда не удавалось заслужить уважение, которым пользовалась Наина. В их семье она была публичной фигурой, проводила сатсанги[7] в храме по субботам и вела бхаджаны[8]. Люди помоложе и ее сверстники относились к ней с почтением.

Мукеш смотрел, как Нихил лавирует между покупателями. Наконец он вручил старику синий пакет, наполненный зеленью, в нем было много окры и бобов маш, но Нихил добавил и других овощей. Не зря его лавка называлась «Разнообразие продуктов».

Мукеш сдержанно поблагодарил и сквозь толпу покупателей стал проталкиваться обратно на улицу, где сигналили машины, из их приоткрытых окон ревела разнообразная музыка.

Когда он достиг начала своей улицы, то зашагал живее, подгоняемый спуском, дойдя до дома, отпер дверь, проковылял в кухню и там распаковал свои покупки. Лучшими приобретениями сегодня были шпинат, кориандр и несколько булочек, идеальных для пав бхаджи[9], которое Мукеш не знал, как готовить. Наконец он уселся перед телевизором.

Обычно после того, как он заканчивал распаковку покупок, Мукеш садился в кресло перед телевизором, задрав ноги, пил горячий, в меру сладкий чай (такой всегда готовила Наина, а теперь ему приходилось заваривать из чайных пакетиков), и включал индийский развлекательный канал или новости – тогда комнату заполняли звуки, смех, серьезные дебаты о международных отношениях, это помогало отвлечься от пустого кресла Наины рядом и оглушающей тишины, которая встречала его каждый день вот уже два года.

Несколько месяцев после смерти Наины Мукеш не мог спать в их постели, потому что пребывание там в одиночестве было сродни ночевке в чужом доме.

– Должно пройти время, папа, – говорила Рохини, а Вритти постелила ему постель в гостиной.

– Не может же он спать там вечно, все равно вернется обратно, – шептала сестрам Дипали, подоткнув отцу одеяло. Странная смена ролей, которая заставляла его испытывать безмерное чувство стыда. Он не может ощущать себя полноценным, когда его половинки нет.

– Папа горюет, но скоро поправится. Я не могу заставить себя пойти в спальню, но нам надо разобрать мамины вещи. Она держала их в таком беспорядке! – шептала ей в ответ Рохини.

Он лежал на диване в гостиной, прикрыв глаза, силясь заглушить звук их мягкого, утешительного смеха. Мукеш – отец, он должен присматривать за своими девочками, но не мог – не знал, как это делать без Наины.

Прошел год, и началось Время-Вечного-Покоя-Мукеша-Пателя, молчаливая, одинокая стадия горя, когда все, кроме тебя, зажили новой жизнью. Рохини, Дипали и Вритти настаивали на том, чтобы, наконец, разобрать комнату Наины.

– Папа, нельзя больше откладывать, пора начинать жить дальше.

Они разбирали по кусочкам жизнь своей матери, структурируя организованный хаос, в котором жила Наина. Дипали, у которой была аллергия на пыль, вызвалась приготовить им обед. В тот день его дом вновь наполнился жизнью, но совсем по другим причинам. Слушая, как Дипали в кухне замешивает тесто, Мукеш стоял в дверном проеме их с Наиной спальни и наблюдал за Вритти и Рохини, которые не догадывались о его присутствии. Он был словно безмолвный и невидимый призрак в собственном доме.

Рохини, взяв на себя инициативу, выкрикивала Вритти указание достать из-под кровати сложенные там коробки. Сама хаотично металась по комнате, убирала гребень в коробку из-под обуви, складывала шали в большой чемодан на колесиках, упаковывала горсти браслетов. Мукеш наблюдал, как они вытаскивали из-под кровати коробку за коробкой. Вритти опустилась на колени и, прижавшись щекой к ковру, шарила рукой налево и направо, пока не раздались звон и бряканье.

– Боже! Что ты наделала? – простонала Рохини, уставившись сверху вниз на сестру.

Вритти достала коробку, обнаружив полупустую баночку из-под йогурта с разными сережками, затем появилась еще одна с фотографиями, которые так забавляли девочек, когда они были маленькими. Сидя на коленях у Наины или Мукеша, дочки расспрашивали об их одеждах с узором пейсли[10] и ярких аляповатых шароварах. Мукеш всегда считал, что они выглядели модно, но девочки только посмеивались над ними. Потом дочери вынули несколько пустых пластиковых контейнеров, и, наконец, появилась покрытая пылью библиотечная книжка.

Вритти на секунду сбавила темп, рассматривая книгу, а Рохини опустилась на колени рядом с сестрой.

– Папа, – громко позвали они, по-прежнему не догадываясь, что он находится всего в нескольких футах.

Дипали тоже прибежала на крик.

– Мамина книга… то есть библиотечная, – сказала Рохини. – Я думала, что все вернула, но, видимо, эту пропустила. – Она показала ему книгу, и он подошел, не веря своим глазам. Словно эта пыльная, липкая, неприглядная книжка была миражом. Когда прежде он видел другие свидетельства жизни Наины, то почти ничего не чувствовал. Но сейчас, при виде этой книги, с серыми разводами пыли на глянцевой обложке, было ощущение будто его жена с ними в комнате. С тремя дочками и с одной из любимых книг Наины, он на секунду, только на секунду, почувствовал себя не таким одиноким.

Когда-то на прикроватной тумбочке Наины высилась огромная стопка библиотечных книг. Они сопровождали ее и в последний год жизни. Жена вновь и вновь перечитывала свои любимые книги. Мукеш теперь жалел, что не расспросил ее, о чем они были, что ей в них так нравилось, почему она чувствовала потребность вновь и вновь возвращаться к ним. Он жалел, что не читал книги вместе с ней.

И теперь все, что у него осталось – одна библиотечная книжка «Жена путешественника во времени».

Тем вечером в спальне, освобожденной от Наининого хлама, Мукеш раскрыл книгу, чувствуя себя незваным гостем. Это была не его книга, она выбиралась не для него, и, быть может, Наина не хотела, чтобы он ее читал. Мужчина заставил себя прочесть одну страницу, но остановился. Слова не складывались в смысл. Он пытался найти в черных буквах на пожелтевших страницах послание от Наины, но его не существовало.

На следующую ночь он попытался опять, зажег лампу для чтения жены и еще раз открыл первую страницу, аккуратно перелистывал страницу за страницей, изо всех сил стараясь не оставить на книге материального следа. Он хотел, чтобы в книге были только следы Наины. Мукеш сосредоточено искал зацепки: отпечатки пальцев на странице, пятно от чая, разводы от слез, выпавшую ресничку, хоть что-нибудь. Он решил, что когда-нибудь ему придется вернуть книгу в библиотеку, ведь этого бы хотела Наина. Но он не мог ее отпустить. Это был его последний шанс воскресить жену.

Мукеш впитывал в себя книгу, страницу за страницей, главу за главой. Он познакомился с Генри, который умел путешествовать сквозь время. Благодаря этому дару он мог встречаться с прошлой и будущей версиями себя, и, что немаловажно, именно так Генри встретил Клэр. Он перемещался во времени, чтобы повстречаться с ней, когда она была еще девочкой, и возвращался снова и снова на протяжении многих лет. Это была любовь всей его жизни. И у Клэр не было другого выбора, кроме как полюбить его, потому что он был всем, что она когда-либо знала.

Мукеш видел в этих персонажах не Генри и Клэр, а саму любовь – любовь предначертанную и неизбежную. Такая любовь была у него с Наиной. В конце романа Генри совершает скачок в будущее и узнает, что скоро умрет. Он говорит Клэр, что знает, когда они расстанутся навсегда.

Когда Мукеш читал о трагедии Клэр и Генри, рядом с ним начал трезвонить телефон. Звонила Дипали. Он не мог говорить – только плакать.

– Я знал, что она умирает, моя милая, – сказал он дочери, когда у него, наконец, прорезался голос. – Так же, как в книге Клэр знала, что Генри умрет. Они могли сосчитать сколько им осталось провести дней вместе. У меня тоже было предчувствие, но сделал ли я достаточно? Сделал ли я ее последние месяцы счастливыми?

– Папа, ты о чем?

– О книге твоей мамы «Жена путешественника во времени».

– И что там с книгой? – В ее мягком голосе звучала жалость.

– Генри и Клэр… понимаешь… они любили друг друга с самой юности, точно как мы с твоей мамой. И они знали, когда ему суждено умереть, поэтому старались прожить оставшееся время как можно лучше, извлекая максимум из каждого момента. Не уверен, что я поступил так же.

– Папа, мама любила тебя, и она знала, что ты ее любишь. Этого было достаточно. Уже поздно, папа, иди спать, хорошо? Не беспокойся об этом. Ты подарил ей чудесную жизнь, и она ответила тебе тем же.

Наина умерла, но эта книга позволила заглянуть в ее душу, вспомнить об их любви и совместной жизни. Моментальный снимок первых лет их супружества, когда они были друг для друга лишь женатыми незнакомцами без ясного представления кем на самом деле является супруг. Наина делала все: готовила, убирала, смеялась, плакала, шила, а в конце дня читала. Она устраивалась в кровати так, будто у нее был самый спокойный день и читала. С первых недель их совместной жизни он понял, что любит ее и всегда будет любить.

«Я всегда буду с тобой, Мукеш», – сказала Наина, когда он сжал книгу в руках. Он ясно слышал слова, произнесенные ее голосом. История, она вернула ее к жизни, пусть даже на миг.

Мукеш потянулся за пультом от телевизора, чтобы продолжить ежедневную рутину, и его руки наткнулись на книгу. «Жена путешественника во времени» внимательно смотрела на него со стола в гостиной. «Пора идти в библиотеку, больше никаких оправданий», – прошептала ему книга голосом, удивительно похожим на голос Наины. Настала пора оставить книгу позади и двигаться дальше. Да, пора.

Сделав несколько глубоких вдохов и чуть потянув затекшие ноги, он встал, сунул книгу в холщовую сумку, проверил в кармане проездной на автобус и, выйдя из дому, направился прямиком вверх по холму. Он, чтобы попасть на ближайшую автобусную остановку, перешел дорогу по светофору и стал ждать, стараясь прочесть расписание.

Рядом с ним стояла молодая женщина с растрепанным пучком и огромным телефоном, который она держала обеими руками.

– Извините, вы не подскажите, как мне проехать в библиотеку и на каком автобусе я могу туда добраться?

Женщина вздохнула и принялась барабанить по экрану. Он ее раздражал, ему придется найти другой способ. Щурясь, Мукеш не мог разобрать на карте ни одной детали. Он простоит тут вечно.

– Вам нужно сесть на девяносто второй, – вдруг произнесла женщина, заставив Мукеша вздрогнуть. – До административного центра.

– О нет! Наверняка есть другой маршрут. В административном центре так много людей, слишком людно для меня. Не могли бы вы посмотреть еще.

Женщина громко и сердито жевала резинку и опять взглянула в телефон.

– Я не знаю. Ведь в нашей округе все библиотеки закрываются. – Она с раздражением резко втянула в себя воздух, но уже через секунду сказала: – Есть библиотека на Хэрроу-роуд, в той стороне. Тот же самый автобус. Только вам надо перейти дорогу.

– Спасибо, спасибо. Я так рад.

Он улыбнулся ей, и она, вопреки всему, улыбнулась в ответ. Когда Мукеш сошел с бордюра, то от приятного волнения позабыл, как медленно двигаются его конечности, и почувствовал резкую боль в колене. Женщина аккуратно, но крепко схватила его за руку.

– Остыньте, сначала надо посмотреть по сторонам. – Она повернула голову направо, потом налево и, убедившись, что горизонт чист, легонько подтолкнула его.

Очутившись на другой стороне дороги, он обернулся и, ища ее глазами, поднял руку, чтобы ей помахать, но подошел ее автобус, и Мукеш был забыт.

Когда к его остановке подъехал девяносто второй, он залез в него, изо всех сил втаскивая себя на площадку, и приложил карточку к валидатору.

– Простите, – обратился он к водителю, – скажите, пожалуйста, на какой остановке сойти, чтобы попасть в библиотеку Хэрроу-роуд?

Он произнес эти слова так, будто это была Очень-Важная-Достопримечательность. Водитель безучастно посмотрел на него.

– Остановка Илинг-роуд, – сказал он наконец.

– Спасибо, мой друг, спасибо. Сегодня у меня очень важный день.