Читать книгу Завещание - - Страница 15

Несколько часов спустя слабые лучи утреннего солнца рассеяли тени моего воображения. Стыд, который я испытывала из-за Адриана, становился еще сильнее, когда некому было меня отвлечь. В последнее время голова болела и по ночам. Я давно перестала принимать лекарства, однако продолжала думать о них каждый день.

Стараясь выглядеть уверенной и открытой, я продолжала холить и лелеять переживания, которые копились внутри. Включая чувство вины. Теперь, когда Розы не было рядом, прошлое настигло меня вновь. Стоило на мгновение перестать думать о диссертации, как в голове всплывали воспоминания. Когда я пыталась заснуть, разум бурлил, как газировка, которая вот-вот выплеснется наружу. Как бы хотелось жить без забот и хлопот! Как Роза.

Было, однако, кое-что, что я ждала с нетерпением: поездка в Шотландское нагорье на выходных. Я подслушала, как Уильям говорит Катрине, что тоже собирается туда. У меня еще не было возможности обсудить с ним исчезновение Розы. Каждый раз, когда я хотела затронуть эту тему, рядом появлялись люди.

Когда Уильям написал мне с предложением встретиться за чашечкой кофе, я выждала пятнадцать минут, прежде чем ответить: «Давай через час?» Потом надела топ с глубоким, но приличным декольте и обтягивающие черные брюки, в которых мои ноги выглядели стройнее и длиннее. Уильям сидел в глубине кафе и улыбался.

– С возвращением. – Я села напротив.

На столике лежал сверток, обернутый белой бумагой и перевязанный красной лентой.

– Надеюсь, тебе понравится, – произнес Уильям.

Я взяла сверток и попыталась на ощупь понять, что внутри. Похоже на книгу. Я развязала ленту и осторожно развернула бумагу, чувствуя, что Уильям ловит каждое мое движение. Потом вытащила небольшую, размером в четверть обычной, книгу. Обложка из коричневой кожи с золотым тиснением в виде геометрических узоров и инициалами в центре. ТДМ. ТДМ? С обратной стороны обложки я обнаружила надпись, сделанную карандашом: «Album de Poésie, Thérèse Du Montour».

– Подожди… Это же…

– Это поэтический сборник Терезы Дю Монтур. Тебе нравится?

– Нравится – не то слово, Уильям. Я думала, такие книги хранятся в Национальной библиотеке или как минимум в частной коллекции…

– Она и будет храниться в частной коллекции. В твоей частной коллекции. Я наткнулся на эту книгу на небольшом французском аукционе на прошлой неделе. Надеюсь, что поможет тебе в твоем исследовании. Очень сомневаюсь, что Кристина Йи когда-либо видела эту книгу или даже ее копию.

– Вау, – только и смогла произнести я. Мои руки дрожали.

– Я рад, что тебе нравится, – сказал Уильям с широкой ухмылкой.

– Но… сколько она стоила?

Уильям покачал головой.

– Нельзя спрашивать о двух вещах: о цене подарка и о возрасте женщины.

– Справедливо. Надеюсь, ты не ограбил ради меня банк.

Уильям рассмеялся.

– Почему бы не сделать особенный подарок человеку, который сможет его оценить? Я не могу представить себе более достойного владельца, чем ты. И я тронут твоей заботой о моих финансах. Так уж получилось, что одна из моих близких подруг работает в аукционном доме в Нанте. Она рассказывает мне о потенциально выгодных сделках.

При мысли о том, что у Уильяма есть симпатичная французская подружка, я прикусила щеку.

– Большинством стихотворений из этого сборника тебе наверняка знакомы, но некоторые из них никогда не были опубликованы, а некоторые, возможно, написала сама Тереза. Она была весьма талантливой – возможно, даже непризнанным гением.

– Думаешь?

– Да, но мне интересно услышать твое мнение. Я бывал в городе, где она родилась, и видел ее могилу. Как-нибудь можем съездить туда вместе. Совершить своего рода паломничество.

Я изо всех сил старалась сдержать улыбку.

– Было бы здорово.

К нам подошла Катрина. Уильям пригласил ее присоединиться к нам, и я незаметно завернула книгу в оберточную бумагу и убрала в сумочку.

Дома я достала книгу и пролистала. Я и раньше знала, что Тереза Дю Монтур писала стихи, но и понятия не имела о существовании экземпляра ее поэтического сборника. Здесь были и любовные стихи, которые Терезе посвятили такие именитые поэты как, например, Ронсар и Дю Белль, и другие стихи, без авторства. Предположительно ее собственные.

Почти час я потратила на составление благодарственного письма. Написав окончательный вариант на бумаге для принтера, я вспомнила о Розе, и мое маленькое облачко счастья померкло.

Шон заехал за мной в девять утра в субботу. Первые полчаса мы разговаривали, потом я незаметно для себя задремала, а когда открыла глаза, то увидела, что зеленые пастбища сменились магазинчиками, где продаются килты для туристов и сдобное печенье. Я снова прикорнула и проснулась уже среди извилистых дорог и темных густых лесов. Казалось, из-за деревьев в любую секунду появятся Макбет и его супруга.

– Долго я спала? – поинтересовалась я.

– Часа три. Замок Макбета находится там, наверху. – Шон словно прочитал мои мысли.

– Есть хочешь? – спросила я, доставая из сумки два сэндвича.

Мы остановились на обочине и перекусили.

– Ты прекрасно готовишь, – заметил Шон, пока мы ели.

– Всю ночь не спала, пекла хлеб в дорогу, – пошутила я.

Вернувшись за руль, Шон глубоко вдохнул и быстро выдохнул.

– Давай перестанем игнорировать слона в комнате. Точнее говоря, в машине, – и, не дожидаясь моего ответа, продолжил: – Вы с Роза были… и остаетесь хорошими подругами, так?

– У нас есть общее прошлое, и здесь мы сблизились. У нас много общего, пусть даже на первый взгляд мы кажемся совсем разными.

– Хм-м-м-м, – протянул Шон. – Роза вообще странная. Может, она объявится в эти выходные. Может, она просто решила над всеми нами подшутить.

– Что ты имеешь в виду?

– Роза довольно замкнутая, Дружелюбная, но держит окружающих на расстоянии вытянутой руки. Все от нее в восторге. Я циник, поэтому не принимай мои слова близко к сердцу, тем более, что вы подруги… но Роза всегда казалась мне фальшивкой.

– В каком смысле «фальшивкой»?

– Я уверен, что образ идеальной калифорнийской принцессы – не более чем маска.

– Это… гм… сурово.

– Некоторое время назад Роза спросила, читал ли я одну из ее статей. Статья была так себе. Я высказал свои замечания. Неделей позже на нашем семинаре она представила исправленную с учетом моих замечаний статью. Все преподаватели, включая Гранжье, наперебой говорили о том, что Роза – гений. Пожалуй, фальшивка – неподходящее слово. Она манипулятор, готова на все ради победы. Однажды я встретил ее брата. Он сказал, что Роза либо добьется международного признания, либо сорвется. Третьего не дано.

– Хм-м-м-м… Роза точно не фальшивка. Все, что говорили о ней преподаватели и тогда, когда мы учились в университете, и сейчас, – правда. Она безупречно говорит по-французски, она исследует интересную тему. Некоторым людям удается все, за что они берутся. Отрицать это – значит завидовать.

– Хочешь сказать, что я завидую?

– Несправедливо осуждать человека за то, что он крутой.

– Еще она заигрывает со всеми подряд.

– С кем же?

– Со мной, Люком, Берти, Уильямом, Катриной, Дэнни. Даже с Эндикоттом! Не то чтобы Эндикотт обращал на нее внимание. Судя по всему, у нее был роман со Стю Карлссоном. Ты ведь знала об этом?

– Нет, и я не верю в то, что у них был роман.

– Говорят, в академических кругах образуются странные союзы, – заметил Шон. – Я и правда думаю, что вы с Розой совсем разные. С тобой легко общаться, ты чуткая. Я слышал, что после вечеринки ты присмотрела за Мейрид.

– Я переживала за подругу. Роза поступила бы так же.

– Как скажешь. – Шон пожал плечами.

Дорога, теперь покрытая тонкой корочкой льда, сузилась и стала серпантином. Она была такой узкой, что, казалось, со встречной машиной мы просто не разъедемся. Прошел час. Шон достал из козырька бумажную карту и попросил указывать ему путь. Я сказала, где надо повернуть налево, а потом направо, на грунтовую дорогу без опознавательных знаков. Через некоторое время мы оказались у кованых ворот, где висела табличка «Драммонд-хаус». Проехав через них, мы припарковались рядом с другими машинами и вышли.

Шон указал на покрытые снегом горные вершины, которые были едва видны в тусклом, рассеянном в тумане свете.

– Эти горы называются Кэрнгормс. Я на них взбирался. Там очень красиво.

Я рассмеялась, потому что едва могла что-то разглядеть.

– Поверю тебе на слово.

Ухоженная лужайка, дом из темно-серого камня… Трудно сказать, когда он был построен – в четырнадцатом веке или в девятнадцатом. Для студенческого отдыха выглядит идеально. Ручки на дубовой двери высотой в двенадцать футов не было, поэтому Шон толкнул ее. Дверь с грохотом распахнулась. Шон картинно махнул рукой, изображая поклон и приглашая меня войти первой.

– Похоже, нас уже ждут, – произнес он.

Мы вошли в устланный коврами холл. Вдоль стен стояли диваны в клетку, в углу находился камин, в котором неровно горело пламя – по помещению гулял сквозняк. Я хотела было закрыть дверь, но услышала звук подъезжающей машины. Шон вернулся на улицу, раздались голоса. Вскоре на пороге возник Берти. Он кивнул мне в знак приветствия. Следом, волоча громоздкий чемодан, появилась Катрина. Я поинтересовалась, не нужна ли ей моя помощь.

– Не волнуйся, я сильная девочка, – улыбнулась она.

За ней вошел Шон с рюкзаком на спине и моим тяжелым чемоданом на колесиках. Последним появился мужчина с рыжими волосами и такой же бородкой. Я закрыла тяжелую входную дверь, и мы представились друг другу.

– Добро пожаловать в «Драммонд-хаус»! Меня зовут Дункан. Мисс Хенли, ваша комната – первая на втором этаже, номер восемнадцать. Мистер О’Мэлли, вы в двадцать третьей. – Мужчина заглянул в планшет и повернулся к Катрине и Берти.

Шон не позволил мне нести чемодан по лестнице, поэтому мы пошли вместе, поднимая пыль на каждой ступеньке.

– Спасибо, – поблагодарила я, когда мы добрались до моей комнаты.

За туалетным столиком перед зеркалом сидела Мейрид. Она красила губы бежевым блеском для губ.

– Привет, соседушка. – Она посмотрела на меня через зеркало. – Рыжеволосый мужчина сказал, что у нас проблемы с отоплением. Он ищет обогреватель.

Я посмотрела на сдвинутые кровати:

– Похоже, мы будем соседями не только по комнате. – Мейрид рассмеялась. Пока я распаковывала вещи, она спустилась вниз, к остальным.

Ковер, покрывало на кровати и выцветшие обои – все в нашей комнате было оформлено в различных оттенках розового. Разложив вещи, я растянулась на кровати и незаметно для себя заснула. Меня разбудил яркий белый свет.

– Ты спустишься на ужин? – спросила Мейрид.

– Сейчас…

Я надела шерстяные брюки и все три свитера, которые взяла с собой. Потом спустилась в обеденный зал, где за тремя большими столами сидели мои коллеги с исторического факультета. Каменные стены украшали оленьи головы с рогами. Из окон эркеров открывался вид на деревья, которые в свете луны отливали черно-синим. Я села между двумя незнакомыми мне студентками. За хаггисом[2] и олениной с черничным соусом мы разговорились. Джессика была американкой, только что защитившей диссертацию, а Мэри – третьекурсницей из Йорка.

Уильям сидел рядом с Джеффом за дальним столом. Когда настало время десерта, ко мне подошла Мейрид.

– К тому времени, как все допьют кофе, новички должны придумать вопросы для викторины. Дело за нами.

– Проще простого, – заверила я ее и, вернувшись в нашу комнату, достала из рюкзака блокнот и ручку. Мейрид уронила голову на руки. Я придумала все вопросы, кроме двух.

Студенты разбились на две команды, одну из которых возглавлял Эндикотт, а другую – Грегори Пратт. Вопросы были следующие:

Перечислите по порядку имена жен Генриха VIII.

Какая страна получила независимость от Кальмарской унии в 1523 году?

Какая английская правительница была известна как «Девятидневная королева»?

Фамилия какого художника эпохи Возрождения была Санти?

Кто в 1593 году изобрел термометр?

Под предводительством кого в 1519 году в Прованс вторглись берберские пираты?

Кто и почему разграбил Рим в 1527 году?

Команда Эндикотта опережала соперников на три очка, когда очередь дошла до моего вопроса о разграблении Рима.

Грегори вздохнул.

– До сих пор вопросы были составлены корректно, однако разграбление Рима в 1527 году – эпизод многогранный. Возможно, армия Священной Римской империи действовала по приказу императора Карла V, поскольку папа Климент VII встал на сторону враждебной Франции. С другой стороны, императорские войска не получали жалованья и имели в своих рядах немецких протестантов. Откровенно говоря, вопрос расплывчатый, а ответ можно интерпретировать по-разному. Лучше задавать конкретные вопросы с однозначными ответами. Давайте перейдем к следующему вопросу.

– Это ваш ответ? – спросил Эндикотт.

– Да. Но я бы предпочел перейти к следующему вопросу.

– Что ж, это справедливо, – кивнул Эндикотт. – Следующий.

Грегори повернулся к нам с Мейрид и, взмахнув рукой, отвесил театральные поклон.

После того, как игра закончилась ничьей, которая стала возможна только благодаря дисквалифицированному вопросу, мы отправились в бар. Ключи от комнат, прикрепленные к большим деревянным брелокам, мы оставили на столах.

– Даже не думайте заказать выпивку за счет соседа, – проворчал Эндикотт. Он присоединился к остальным и потягивал пиво, но не успела я допить первую порцию виски, как заметила, что он уходит. Мейрид разговаривала с Йеном о Бельгии и о впечатлениях Йена от жизни в Шотландии, поэтому не обратила внимание ухода Эндикотта – да и никто другой, казалось, не обратил. К часу ночи мы остались ввосьмером и распили пять бутылок виски. В какой-то момент зашел Дункан и извинился за то, что не нашел обогреватель. Я повернулась к Грегори Пратту и попыталась прикинуть, сколько ему лет. Возможно, немногим больше, чем Розе.

Никто о ней даже не упоминал. Может, это неуместно, пока идет расследование? У нас достаточно стресса из-за учебы. Добавить сюда переживания из-за потери одного из своих…

Сделав глоток виски, я, осмелев, подошла к Грегори. Он набирал сообщение в телефоне и улыбался – или ухмылялся, сложно сказать. Он не обратил на меня внимания. Тогда я налила виски в стакан и поставила на стол перед ним.

– Я угощаю.

– О, привет, Изабель, – отозвался Грегори. – Спасибо. Очень мило с твоей стороны. – Он сделал небольшой глоток, посмаковал виски во рту и поставил стакан на стол. – Должен воздать тебе должное за викторину. Один только вопрос о разграблении из Рима… Но неважно. Браво, Изабель.

– Спасибо, Грегори. Очень рада, что вопросы тебе понравились. Я хотела спросить… ты хорошо знаешь Розу?

Грегори наклонил голову набок и прочистил горло, смерив меня напряженным взглядом. Потом сделал еще один глоток виски.

– Ну, Розу Брюстер, – настаивала я. – Ты же помнишь ее? Роза – пропавшая недавно докторантка нашего факультета. Красивая женщина. Многообещающий ученый. Как по мне, такую трудно забыть.

– Конечно же я знаю Розу. Не нужно драматизировать. Скорее всего, она уехала, чтобы заняться исследованиями. Или у нее заболел отец.

Я сделала глоток виски, выдерживая взгляд Грегори.

– Невероятная женщина, – продолжал он. – Палеограф, исследователь, выдающийся писатель и талантливый оратор. И, как ты сказала, просто красавица. Само очарование.

Я почувствовала укол неприятного чувства.

– В наш последний разговор Роза сказала, что сделала необычную находку, – добавил Грегори.

– Неужели?

– Находка связана с одним из представителей семейства Фальконе, который уехал в Бразилию по тайному поручению Екатерины Медичи.

Я придала лицу заинтересованный вид, стараясь не дать понять, что в общих чертах знаю эту историю.

– Борьба за господство в Атлантическом океане включала определенные этапы на территории Нового Света под руководством лучших адмиралов, некоторые из них были генуэзцами. Этот самый Фальконе вел торговлю с местными жителями – обменивал лошадей и огнестрельное оружие на ценные вещи, золото, драгоценности, нефрит из Центральной Америки и… – Грегори сделал еще один глоток виски, а затем его взгляд встретился с моим. – Даже экзотических животных, таких, как попугаи. – Немного помолчав, он продолжил: – В конце концов испанские войска поймали людей Фальконе, но самому Фальконе удалось бежать. Он вернулся во Францию, прихватив с собой одну вещицу – изумруд необычайно редкого цвета и размера, и, что нехарактерно для таких камней, почти безупречный.

Почему Роза поделилась своим тайным открытием с Грегори Праттом? Скорее всего, фон Кайзерлинг поведал ему ту же историю, которую я недавно услышала за ужином.

– Что с ним случилось? – спросила я, наклонив голову набок.

– Разговоры об изумруде то разгорались, то утихали. Якобинцы утверждали, что нашли его во времена Французской революции, вскрыв гробницы неких дворян. Немцы говорили, что перевезли изумруд во время оккупации Франции. Некоторые уверены, что изумруд и по сей день находится во владении семейства Фальконе, в их коллекции в Генуе. Поверить не могу, что ты никогда не слышала об этой истории.

– Роза упоминала об изумруде, но только вскользь.

Грегори закатил глаза, и я спросила:

– Неужели все на кафедре знают об изумруде? А если нет, то почему Роза рассказала тебе?

– Как я уже говорил, мы были… – Грегори замолчал и поправил себя: – И остаемся друзьями. В любом случае, я давно узнал об изумруде. Но никому не известно, что с ним случилось. Даже Розе.

Я взяла со столика свой бокал, но он оказался пуст. Грегори, должно быть, принял это за незаинтересованность.

– Захватывающая история?

– Да. – Я, зевнув, положила руки на стол, словно собираясь подняться. В эту секунду к нам подошел Шон, и я произнесла: – Грегори говорит о том, как ему понравилась викторина.

Грегори встал.

– О да. Но теперь мне, пожалуй, пора. Хорошего вам вечера. И спасибо за виски. – Он повернулся и ушел.

– Я едва на ногах стою, – заявил Шон. – Тебя проводить?

– Мне хочется постоять у огня и согреться, прежде чем отправиться в холодную комнату, – проговорила я. – Но спасибо.

Я проводила Шона взглядом.

Все это время я как можно незаметнее следила за Уильямом, но в какой-то момент он вышел из бара. Часы пробили час ночи. Я подняла голову и увидела, как Уильям направляется ко мне. Приблизившись, он наклонился и прошептал мне на ухо:

– Говорят, что в «Драммонд-хаусе» водятся привидения. Возможно, тебе понадобится защита.

– Ты полагаешь, что я верю в призраков, но я не верю, – прошептала я в ответ.

– Необязательно верить мне на слово. Дункан может порассказать нам много чего интересного. – Уильям вышел из бара и вернулся с Дунканом. Потом постучал по бокалу, привлекая к себе внимание. Я села рядом с Дэнни, и Уильям объявил: – Сейчас Дункан расскажет нам о призраках «Драммонд-хауса»!

Щеки Дункана покраснели, и он пробурчал:

– О, сэр, лучше не копаться в старых делах…

– Все присутствующие – историки, Дункан. Мы заслуживаем фактов. Прошу вас.

Шотландец секунду или две буравил Уильяма взглядом и, вздохнув, начал свой рассказ:

– Много лет назад… наверное, века два с тех пор минуло… В общем, жила-была прекрасная дева. Она была католичкой, и был у нее жених – храбрый шотландец. И вот собрались в «Драммонд-хаусе» их семьи и родственники, чтобы отпраздновать свадьбу. Когда жених и невеста произносили клятвы, в часовню ворвались английские солдаты. Схватили будущего мужа и сорвали с него килт. – Дункан опустил голову. – Они повесили его на глазах у гостей, как предателя, – торопливо пояснил он. – Потом отвели невесту сюда, в «Драммонд-хаус», и проделали с ней ужасные вещи. Бедняжка слегла и через несколько дней умерла от горя. Призрак ее по сей день бродит по коридорам в поисках своего потерянного возлюбленного. На прошлой неделе старое пианино заиграло мелодию, которую никто раньше не слышал. Иногда в помещении можно почувствовать поток холодного воздуха, хотя все окна закрыты. Порой кажется, что свистит ветер, но на самом деле это плачет мертвая невеста. – Дункан замолчал.

Случайно или нет, но в следующую секунду по залу пронесся ветерок, и мои руки покрылись мурашками.

Присутствующие зааплодировали, и Дункан со смущенным видом ушел из бара.

– Думаете, это правда? Здесь и правда водится привидение? – спросила я.

– Мы в Шотландии, милая. – Дэнни посмотрела на меня. – Во всех здешних замках водятся привидения.

Уильям перешел на другую сторону бара и вышел из помещения.

Катрина, которая сидела на большом диване, положив ноги Берти и Джеффу на колени, жестом позвала меня к себе. Они смеялись.

– Давай поболтаем.

Взгляд у Катрины был остекленевшим. Я впервые видела ее пьяной. Она опустила ноги на пол, придвинулась ко мне и положила руку мне на колено.

– Ты выглядишь такой невинной. Это место еще не развратило тебя? – Она ухмыльнулась, обнажая ровные белые зубы.

– «Драммонд-хаус»? Мы же только приехали.

– Нет, глупышка. Я говорю о Сент-Стивенсе. – Катрина хлопнула себя по бедру. – У меня предложение! Давайте поиграем в «Я никогда не»? Сейчас самое подходящее время. Что скажете? – Она встала и подошла к бару. Йен, извинившись, ушел спать. Люк последовал его примеру.

Катрина принесла мне стакан и бутылку виски, плеснула немного янтарной жидкости сначала в наши стаканы. Потом обошла стол, подливая виски остальным.

– Все за счет Дэнни! – объявила она.

– Если мы будем играть в «Я никогда не», то ты вылакаешь всю бутылку, потому что нет ничего, чего ты не делала. Да и вообще никто не в настроении играть. – Дэнни обратилась к Катрине, которая тем временем подливала ей виски.

– Можно подумать, ты у нас скромница! Ты просто не хочешь, чтобы кто-нибудь еще знал о ваших с Джеффом делах, – произнесла она громким шепотом, чтобы все слышали.

– Отвали, – огрызнулась Дэнни.

– Где же Роза, заводила всех вечеринок… – вздохнул Джефф.

– Будь Роза здесь, то оплатила бы всю выпивку, – уже заплетающимся языком пробормотал Берти. – У меня предложение! Давайте прикинем, где она может быть. Я выскажусь первым. Думаю, что Роза сейчас в своем особняке в Беверли-Хиллз. Это объясняет, почему она пишет диссертацию в два раза дольше, чем следовало.

– Я думаю, что Роза… – Дэнни допила виски и посмотрела на меня. – В национальной программе защиты свидетелей.

Катрина осушила свой стакан и взяла бутылку. Мы все пили молча.

– Скука смертная. Давайте не будем говорить о Розе, – предложила Катрина. – Какой в этом смысл?

Я уже собиралась ответить, когда Берти выгнул бровь и сказал:

– Ты никогда не хочешь говорить о Розе. Ни со мной, ни с кем другим. Почему? Вы что, поссорились?