Читать книгу Превозмогая желание - - Страница 4

Денис

Сегодня с утра я чувствовал себя каким-то дёрганым. И это было вовсе не связано с предстоящей контрольной по физике, или изложением по русскому языку, и уж тем более не с подготовкой к чтению по ролям пьесы Максима Горького «На дне». Это было связано с девчонкой, с которой мне придётся целый год сидеть за одной партой. Я мысленно выругался, нервно скидывая учебники с тетрадями в ранец, и параллельно выслушивая бубнёж своего брата в коридоре о том, что мы уже опаздываем в школу. Вообще-то, это мне приходится постоянно ждать Макса, пока он вдоволь накрасуется возле зеркала, несколько раз расчёсывая свои волосы то в одну, то в другую сторону, глядя, как они лучше будут смотреться. Поэтому, хотя бы раз в жизни, можно подождать и меня. Ничего в этом страшного нет. Я наспех накинул на себя куртку и запрыгнул в кроссовки, перекидывая ранец через плечо.

Макс всю дорогу молчал, погружённый в свои мысли. Мне это было только на руку. Я не хотел ни о чём разговаривать. Я думал о том, что мне сейчас не помешала бы толика того пофигизма, который есть в моём брате. Может тогда бы я стал более уверенным в себе и не накручивал то, что ещё даже не произошло. Я не всегда такой. Честное слово! Правда, иногда наши общие с Максом друзья говорят, что я нудный. Я не нудный, просто не хочу делать то, что делают они, вот и всё. Почему я должен переступать через себя и идти на поводу у кого-то? Делать то, что мне не доставляет удовольствие? Просто потому, что так делают все? Можете называть меня «белой вороной», «ботаником» или кем угодно ещё, но, если мне нравится корпеть над учебниками и читать литературу, а не гонять с пацанами мяч на улице, это ещё не значит, что я зануда. Погонять мяч я тоже люблю, но не всегда и не в таком количестве по времени, как остальные мои сверстники. Я не святой. Я тоже мог покурить с пацанами за гаражом или выпить с ними бутылочку пивка, но я никогда не напивался «в сопли» и у меня в кармане родители не находили сигареты. Я считал, что это всё баловство и в жизни есть много всего интересного и без этих глупых подростковых забав. Что касается девчонок, я не встречал ещё ту, которая бы зацепила меня так, что снесло бы крышу и захотелось пуститься во все тяжкие. Кое-какой небольшой опыт у меня имелся. Но я даже не хочу о нём вспоминать, потому что мне до сих пор становится стыдно, когда я об этом думаю.

А случилось это в прошлом году летом. Мама отправила нас с Максом в летний загородный лагерь недалеко от дома. Перед отъездом мы с братом обсуждали пол ночи то, каким должен быть наш офигенный отдых, чем мы там будем заниматься, встретим ли мы свою первую любовь. На то время мы были ещё совсем юны и неопытны, и мы в предвкушении ждали того момента, когда наконец-то прибудем на место. Все ребята разбились по парам буквально в первые же дни нашего туда прибытия. Макс особо не заморачивался и выбрал нашу одноклассницу, Катю Воронину, которая оказалась с нами в одном отряде. Пока я думал, всех нормальных девчонок разобрали и моё настроение резко упало до нуля. Я не сомневался, что так и останусь без пары и первых романтических ощущений, но потом случилось то, что случилось. То, что наша воспитатель Евгения Сергеевна, кидает в мою сторону томные взгляды я даже не заметил. Нужно отметить то, что она была не на много старше нас, на то время ей было полных 18 лет. Она училась в гуманитарно-педагогическом университете на первом курсе. Точнее, уже перешла на второй. Что касается нас с братом, мы всегда выглядели гораздо старше своих сверстников и были выше их на целую голову, поэтому очень часто нам давали возраст, на год или два больше, чем было на самом деле. Но, конечно же, Евгения Сергеевна прекрасно знала сколько мне лет, но это её не останавливало.

Сначала она постоянно давала мне всякие мелкие поручения, от которых я не мог отказаться. Меня даже в какой-то степени это начало раздражать. Ведь помимо меня, в отряде было ещё 14 мальчишек, физически развитых и способных без труда принести стулья, прикрутить оторвавшуюся в её комнате дверцу у шкафа или похлопать половики. И каждый раз она, будто невзначай, касалась меня, проходя мимо, или поблагодарив за что-то, или специально не отходила в сторону, а смотрела прямо в глаза, когда мы случайно пересекались с ней в коридорах корпуса. Так продолжалось примерно пол смены, пока Макс не сказал мне, когда мы стояли на улице возле столовой, ожидая Катю:

– Дэн, ты что, дурак? Ты не видишь, что она запала на тебя? – Он мотнул головой в сторону Евгении Сергеевны, которая только что вышла из дверей столовой по направлению корпуса нашего отряда, мельком бросив свой взгляд в нашу с Максом сторону.

– Вовсе нет, – проворчал я.

– Точно дурак. Да все вокруг это видят, кроме тебя. Открой глаза, Дэн! Ты теряешь время! – И он ушёл навстречу Кате, которая только что вышла из той же двери, что и Евгения Сергеевна с минуту назад. Я смотрел, как они обнимаются и целуют друг друга в губы, пока никто не видит. И завидовал им.

– Щербаков! Там тебя воспитка опять зовёт! – сказал запыхавшийся Костя, подбежав ко мне. Он согнулся пополам, положив руки на колени, судорожно вдыхая полные лёгкие воздуха.

Я посмотрел на расстояние от здания корпуса до столовой, похлопал товарища по плечу и сказал: «Курить бросай, Костян!». А потом тихонько побрёл туда, где меня ждала Евгения Сергеевна, очень надеясь на то, что мой брат не ошибся. Иначе, в лучшем случае, я получу пощёчину, а в худшем – меня отправят домой за плохое поведение в лагере и за домогательства к воспитателю. Я зашёл в пустое здание корпуса и громко крикнул:

– Евгения Сергеевна, звали?

– Да, Денис. – Она тут же появилась из ниоткуда, улыбаясь своей красивой улыбкой. – Поможешь отнести колонки в соседний корпус?

Я с минуту смотрел на неё раздумывая, потом обернулся и выглянул на улицу, убеждаясь, что за мной никто не пошёл, а все остальные вернутся нескоро, потому что у нас сейчас соревнования по баскетболу, в которых я не участвую. Затем я шагнул к ней на встречу, глядя прямо в глаза. Она стояла, как вкопанная. И тогда я сделал это: притянул к себе, взяв в руки её лицо и впился в губы. Я не умел тогда целоваться, это был мой первый поцелуй, поэтому я действовал инстинктивно. Она обняла меня за шею, прильнув ко мне всем телом и приоткрыла свои губы, нежно прикусив меня зубами, а потом просунула свой язык в мой рот. Похоже, что опыта в этих вопросах у неё было предостаточно. Я потерял рассудок. Это было невероятно. Странно и приятно одновременно. Тогда я первый раз захотел женщину.

– Ну наконец-то, Щербаков, – прошептала она, оторвавшись от моих губ. – Я уж думала – не дождусь.

Она хохотнула и, схватив меня за руку, повела в каморку, где пылились злополучные колонки. Второй рукой я пытался прикрыть свой стояк. Очень неловкая ситуация.

Всю смену мы старались не попадаться никому на глаза, чтобы нас не застукали вместе. Я ловил её во всех укромных уголках, которые только находил и жадно целовал, будто хотел проглотить целиком. Ещё бы. Эти чувства были для меня в новинку и действовали, на моё тело, словно наркотик. В последнюю ночь перед отъездом, пока все тусовались на дискотеке, и мы могли незаметно уединиться в её комнате, которую она делила с другими девушками воспитателями, случилось именно то, о чём мне стыдно вспоминать до сих пор. Надо ли говорить, что всё это время меня мучала постоянная эрекция, которая требовала разрядки. Как только мы оказались в её пастели, не отрывая друг от друга своих губ, попутно срывая с себя одежду и разбрасывая её по полу, как только она взяла в свои горячие руки мой изнывающий от многодневных пыток член, он тут же разрядил всю обойму сразу на её ещё не спущенные с бёдер трусики. Я застыл на месте, охваченный преждевременным оргазмом и диким стыдом за своего маленького друга. Женя поспешно начала вытирать с себя мокрое пятно простынёй, раскрыв глаза от удивления. Я соскочил с кровати, попутно собирая свои разбросанные по полу вещи и пулей выбежал из комнаты, даже не удосужившись напялить на себя хотя бы трусы. После такого позора, на следующее утро, я избегал с ней встречи и уехал, даже не попрощавшись и не взяв её номер телефона.

Макс, наверняка, догадывался, что у нас с ней зашло всё слишком далеко. Но не спрашивал об этом. Думаю, ему тоже было что скрывать, потому что о себе с Катей он тоже не обмолвился ни единым словом. После лагеря они с ней тоже больше не общались. А в школе, когда начался новый учебный год, оба делали вид, что ничего и не было вовсе между ними этим летом. Всё, что было в лагере, осталось в лагере навсегда. Правда, подействовало на нас это по-разному. Я закрылся в себе, уступив место в голове для учёбы, а Максим пошёл в разнос, цепляя каждую встречную юбку. Пытался ли он доказать своим поведением что-то себе, или Кате, я так и не понял.

Мы вошли в класс, когда до урока ещё оставалось целых 20 минут. Лера уже сидела за партой, разложив на неё свой учебник и тетрадь по литературе. В этот момент все остальные вокруг перестали для меня существовать. Она смотрела куда-то вдаль немигающим взглядом, подперев рукой свой подбородок и даже не заметила, как я подошёл сзади. Длинные тёмные волосы, заплетённые в красивую косу, ниспадали по её спине до самой поясницы. Мой взгляд скользнул вниз, под парту, туда, где были её стройные ноги, обтянутые капроновыми колготками. Юбка слегка задралась, открыв моему взгляду чуть больше, чем мне положено было видеть. Я машинально облизнул губы. В этот момент она обернулась, будто почувствовав мой взгляд. Поняв, что я пялюсь на её ноги, она поправила юбку, на щеках заиграл румянец. В классе стало нечем дышать. Она отодвинулась, чтобы я смог протиснуться на своё место. Я плюхнулся на стул рядом с ней, стараясь дышать полной грудью, но это не особо помогало.

– Привет, – тихонько сказала она. Я даже не сразу понял, что Лера произнесла это вслух. Думал, мне послышалось. – Ты всегда такой серьёзный?

«Нет, только когда ты рядом» – хотелось сказать мне, но вслух я ответил:

– Привет. Первое впечатление всегда обманчиво. Я – Денис.

– Лера. – Она протянула мне свою руку, и я её пожал. Несколько секунд мы так и сидели, сцепившись руками, глядя друг другу в глаза. Моё сердце остановилось, пропуская удар, а потом снова забилось с удвоенной силой. Я нехотя убрал свою руку. – Первое впечатление сложилось вчера. А сегодня уже второе.

Я попытался выдавить из себя улыбку, чтобы развеять её сомнения на счёт моей вечной серьёзности, но у меня плохо получилось. Во всём виноваты её изумрудные глаза, в которых я тонул, словно в омуте.

– У тебя красивые глаза, – услышал я свой голос, будто со стороны и не поверил, что сказал это вслух.

– Странный ты. Вчера молчал, как рыба весь день, а сегодня начал с комплиментов. Но мне всё равно очень приятно.

– Я сказал это вслух? – теперь я расплылся в искренней улыбке, а она засмеялась, прикрыв ладонью рот.

– А вчера тебе казалось, что ты целый день со мной разговаривал, да?

Я смущённо отвернулся и стал раскладывать свои вещи на парту. Наверное, я казался со стороны каким-то умалишённым, но в данный момент я действительно был таким. Из-за неё.

– Хочешь конфетку? – спросила она после паузы, доставая из своего пиджака пару леденцов.

Я протянул свою руку, и она положила мне одну из них на ладонь.

– Спасибо, – пробубнил я, предварительно развернув и закинув леденец в рот. Почему-то сразу подумал о поцелуе, перекатывая конфету на языке и потряс головой, выбрасывая эти мысли из головы.

– Может поделишься своими мыслями? – спросила она, как-то странно на меня взглянув. – А то складывается такое впечатление, что ты думаешь больше, чем говоришь.

В этот момент в класс вошла учительница литературы, одновременно прозвенел звонок на урок. Мы все встали. Когда Татьяна Михайловна разрешила всем присесть на свои места, я вырвал страницу из своей тетрадки и написал:

«Это слишком личное. Я не могу поделиться этим с человеком, которого знаю всего пару дней». Тихонько подвинул листок в сторону Леры.

Она прочитала и написала в ответ: «Расскажешь, когда узнаешь меня получше?».

Я подумал, прежде чем ответить: «Возможно. Всё зависит от того, кем мы будем друг другу».

Лера тоже зависла. Было видно, как она мечется, придумывая ответ. Мы вошли в раж. «Ты бы поделился этим с другом?»

«Да»

«А со своей девушкой?»

Когда я прочёл её вопрос, сердце гулко забилось в моей груди. Руки сами написали то, что было в голове: «Со своей девушкой, я бы СДЕЛАЛ то, О ЧЁМ ДУМАЛ!»

Лера густо покраснела, увидев то, что написано на листе бумаги и вытерла вспотевшие ладони о подол своей юбки.

«Нужно ли мне понимать это так, будто ты поделился сейчас со мной этим, как с другом?» – прочёл я несколько раз подряд, чтобы убедиться в том, что понял её правильно. Моя рука зависла над бумагой.

– Голубки на третьей парте! – послышался строгий голос Татьяны Михайловны, вернувший меня с небес на землю. Я вздрогнул. Послышались смешки по всему классу. – Будьте добры, выйдите из класса и закончите свой разговор в коридоре.

Все замолчали и уставились в нашу сторону. Я встал, собирая свои школьные принадлежности в рюкзак.

– Татьяна Михайловна, – протараторил я. – Пусть Лера останется. Это я отвлекал её от урока. Она не виновата.

Учительница посмотрела на меня поверх своих очков задумчиво.

– Я понимаю твой порыв, Щербаков, защитить честь женщины. – По классу снова раздались смешки. Татьяна Михайловна резко подняла в воздух руку, заставляя этим жестом всех замолчать. – Но попрошу выйти вас обоих и обсудить за дверью класса свои проблемы.

Лера тоже поспешно встала, собираясь.

– Извините, – пробубнили мы оба, лавируя между рядов к выходу.

– Голубки-и-и.., – протяжно зашипел Максим, когда мы поравнялись с его партой. На его лице расплылась ехидная улыбочка. Я показал ему средний палец так, чтобы учительница этого не заметила.

– Второй Щербаков уйдёт следом, если не прекратит ёрничать, – послышался голос Татьяны Михайловны, когда я закрывал за нами дверь.

– Порыв защитить честь женщины? – зашептала Лера, пока мы удалялись по коридору подальше от кабинета литературы.

– Не обращай внимание, она же учительница по литре. Пушкина перечитала, – вышагивая вперёд большими шагами бросил я. Лера семенила рядом.

Мы оба тихо засмеялись, пытаясь не шуметь и не привлекать к себе внимание, чтобы кто-то ненароком не застукал нас в коридоре во время урока. В любой другой день до этого, я бы переживал, если бы меня выгнали из класса за поведение. Но только не сегодня. И только с ней.

– Пошли на улицу, во двор. Там нас никто не побеспокоит, – предложил я.

Когда мы вышли на свежий воздух, предварительно накинув на себя верхнюю одежду в раздевалке, и сели на качели во дворе школы, скрытые уже голыми деревьями, Лера произнесла:

– Мои родители точно не обрадуются, когда узнают, что меня выгнали из класса на второй день учёбы в новой школе.

– Я пытался…

– Я не жалею, – улыбнулась она.

– Вообще-то – это первый раз, когда меня выгоняют с уроков, за всю историю школьной жизни, – сказал я, ковыряя землю носком кроссовка.

– Фу-у-у, как скучно, – ответила она, сморщив свой нос. А потом добавила:

– Меня как-то увезли в полицию вместе с друзьями за распитие спиртных напитков в парке.

– А что потом?

– Потом я сидела всё оставшееся лето под домашним арестом, – пожала Лера плечами и оттолкнулась ботинком от земли, раскачиваясь.

– Как-то раз я подсунул пачку сигарет в куртку своего брата, и отец нашёл её. Правда, попало обоим, – решил поддержать её я.

– А что сделал брат?

– Он до сих пор думает, что это сделал Миха, наш общий друг. Просто по приколу.

Она начала раскачиваться сильнее, так, что подол её юбки начал взмывать в воздух от порыва ветра, а я не мог оторвать взгляда от её ног.

– А я в 7 классе написала «Валентинку» от имени незнакомца и подложила её своей лучшей подруге в рюкзак. Она до сих пор страдает от того, что не узнала, что это был за незнакомец такой.

Я спрыгнул с качели на землю. Сам не понял, зачем. Просто не сиделось на месте.

– А я в начальной школе измазал мелом стул нашей классной руководительницы. Все подумали на другого пацана и даже вызывали к директору. Но я не сознался.

Она резко затормозила ногами, прерывая свой безумный полёт и поправляя юбку. Её щёки заметно порозовели.

– Ого! Неожиданно, – прищурилась Лера, тоже встав с качели и подойдя ко мне так близко, что я почувствовал тепло, исходящее от её тела. Мы молчали какое-то время, глядя друг другу в глаза. А потом она повторила вопрос, на который так и не получила ответа в классе: – Нужно ли мне понимать это так, что ты поделился со мной сейчас этим, как с другом?

Мне захотелось прижаться к ней и согреть, потому что последнюю фразу она произносила, стуча зубами. Я скользнул взглядом по её пухлым губам, которые она тут же облизнула. Наши лица стали медленно приближаться друг к другу, а губы почти соприкоснулись, когда вдалеке раздался голос:

– Голубки-и-и-и-и!

Мы резко отстранились друг от друга и обернулись на голос. Вдалеке стоял Макс, сделав ладони рупором, чтобы было лучше слышно, что он кричит. Вот сволочь! Я поднял с земли наши с Лерой рюкзаки и тихонько подтолкнул её в спину, давая понять, что нам пора уходить.

– Твой брат просто зануда, – проворчала она.

Я улыбнулся, покосившись на неё взглядом. Наверно, это единственный человек, который назвал занудой не меня, а моего брата.