Читать книгу Созидание 4—5 - - Страница 6

Не в ресурсе. Устала. Увязла в зиме,

Чей небесный покров обесточил земное, —

Всё теряется в белом и мёрзнет со мною,

Снегом запертой в странной стерильной тюрьме,

Где ни стен, ни замков, ни решёток в окне —

Лишь серебряный свет – по глазам утомлённым…

Из небесного сделавшись вдруг приземлённым,

Идеальным тюремщиком кажется мне

Этот свежий, как боль, перламутровый снег,

Изнутри запирающий сердце внезапно,

Выстужая его – без надежды на завтра,

Где свобода-весна свой отчаянный бег

Посекундно сверяет с ручьём, что умчит

Стен тюремных осколки легко и хрустально…

Поднимите мне веки! Пусть сердце оттает,

Изнутри вырывая от воли ключи!

Декабри

Свои считает кто-то декабри,

Когда от жизни чувствует усталость…

Приятно ведь, что меньше их осталось,

Чем тех, что отошли в календари,

Оборванные за десятки лет…

В них нет листков, – но есть ли облегченье?

Промчалось время, только излеченья

От прошлого фантомов сердцу – нет…

Расскажи…

Расскажи мне о солнце —

О нём в декабре забываешь,

Лишь пылает под утро

Израненный им горизонт.

Вдруг оно не вернётся? —

Ты завтра об этом узнаешь

И расскажешь кому-то,

Что сменится зимний сезон

Чем-то трепетно светлым,

Что держишь у сердца, надеясь

Средь зимы оправданья

Весенним мечтам отыскать.

За весной будет лето! —

Я верю! – Простите за смелость:

Мне закон мирозданья

Диктует по солнцу тоска…

Снег

Обращая мир в пустыню,

Обнуляя наши страсти

И сливая воедино

Разных душ чужие части —

Лишь на миг, совсем случайно,

На словах не объяснимо,

В белый – тайны облачая

И венчая нелюбимых

Этим блеском несказанным,

Монохромным этим светом,

В миг Покрова – первозданным,

Леденящим душу – летом…

Лишь ему под силу это:

Обесцветить мир с разбега…

…Мы – два чёрных силуэта

На ладони бледной снега…

* * *

Перезимуем. Переждём.

Расправим плечи незаметно.

Весенним выплачем дождём

Любви печали безответной.

Стряхнём снежинок перхоть враз

С концертных фраков цвета мрака, —

И чёткость музыкальных фраз

На белый шум пойдёт в атаку.

Да будет слышен каждый звук!

И мы, мелодии внимая,

Решимся на касанье рук —

Предтечу гроз в начале мая…

Пессимистическое

Похороны стали чаще свадеб.

Смерти обогнали дни рожденья.

Мне сказали: позитивней надо б, —

Коль с улыбки начинаю день я,

То к обеду разойдутся тучи,

Ну, а вечер будет – просто песня!

Ширпотреб в шкафу заменит Гуччи,

Благородной в сыре станет плесень, —

Стоит только захотеть!..

Я верю

И доброжелателям киваю…

Снова вечер, и опять я двери

За спиной от мира закрываю.

В мой стакан, что пуст наполовину,

До краёв плесну себе забвенья…

В Интернет входя, монетку кину:

Что там нынче? Смерть – иль день рожденья?

Исакий

Мне дождь опять напомнил об Исакии,

О лестнице – под купол – по спирали,

И как дождинки блузку мне закапали…

Испачкали! – А душу – отстирали…

Я наверху стояла, оглушённая

Симфонией распахнутого мира,

Как будто в гости к Богу приглашённая

В застеленную тучами квартиру.

Потом я вниз спускалась осторожненько:

Боялась расплескать то, чем наполнил

Сосуд души опустошённой Боженька…

Шепну дождю: спасибо, что напомнил!

* * *

Сколь снегу печально ни виться,

Сколь сердцу в груди ни болеть,

Душа – одинокая птица,

Покинув телесную клеть,

Рванёт из привычной неволи

Сквозь темень, почти наугад,

Туда, где отсутствие боли —

Привычный житейский уклад,

Где каждого ждут, дожидаясь,

Как часто бывает, не всех,

И где не случается зависть,

Когда возникает успех:

Ведь купол любви сберегает

Спокойствие райских границ…

И грудь о него разбивает

Бессчётное множество птиц…

Чистильщик

Я безжалостно и упорно

Отделяю от плевел зёрна:

Бесконечности урожая

Всем нутром своим возражая,

Продолжаю свой труд сизифов:

Чищу быль от коварных мифов,

Горечь правды – от грязи ложной,

Понимая, что невозможно

С этим справиться в одиночку,

Чтоб однажды поставить точку,

Просто выдохнуть, подытожить…

Но нельзя! Каждый день, что прожит,

Как бездонный мешок… И снова,

Свято веря в первооснову,

Отделяю от плевел зёрна:

Горстка белого – рядом с чёрным,

Рядом с чем-то невнятно-серым,

Что насыпано щедрой мерой…

О спасении умоляю! —

Только, зубы сжав, отделяю.

Пусть от жизненной злой науки

Устаю, опуская руки,

Прошепчу: «Помоги мне, Боже!» —

И продолжу… Ведь кто-то должен…

Морок

Морок. Туман. Бестелесная сущность.

Фото чужое на личной странице.

Ангел-хранитель, что с неба отпущен?

Демон, что ночью навязчиво снится?

Голос скользит по душе, не касаясь

Самых глубин, где ответы таятся.

Буду ли после испытывать зависть

К той, кем была я с тобой?.. Не бояться

Ты научил подворотен безлюдных,

Тёмных подъездов, где прячутся тени,

Был экзотической специей в блюде,

Вещью случайной средь приобретений,

Ветра порывом, над сонною гладью

Жизни моей пролетевшим внезапно,

Мимо спеша…

Только будь ты неладен,

Если лишишь меня этого завтра!

Нет, это не танец осколков дождя,

Не ветры рыдают над прерией лунной!

Все это мой блюз, он звучит для тебя, —

Послушай, как чувства вплетаются в струны!

Тоску погрузи в тень опущенных век,

Пусть мысли летят словно пальцы в пассаже!

Под музыку блюза грусти человек,

А ночь никому ничего не расскажет.

Нет, это не песня уставших гитар —

Динамики рвет стон скорбящего сердца!

И болью утрат, переполненный бар,

Подхвачен волною пронзительных терций.

Вернись же туда, где в промокшем пальто

Кружила под блюз наша юная Эми!

Как тот же мотив напевая потом,

Смеялась сквозь слезы, прощаясь со всеми…

Вернись в каждый зал, где играя на бис,

Искали в толпе самый близкий из взглядов…

Как птицей взмывали и падали вниз

Надежды безумцев на дно водопада.

Давай же со мной, раздели этот груз:

Нет права забыть и судьбе покориться!

Мы дышим, покуда живёт этот блюз,

Покуда на музыку память ложится!

Неприветной землёй молчаливой Руси

Неприветной землёй молчаливой Руси,

Не жалея себя, в лоб простывшим ветрам

Я дорогой крутой, по камням да грязи,

По непаханным сроду, бескрайним лугам.

Далеко-далеко, там, где травы поют,

Где под солнцем искрится речная вода,

Мой мятущийся дух свой отыщет приют,

В тех местах, где никто не бывал никогда.

Но не будет легко, сколько край не ищи,

И земля под ногами не станет ровней:

Вот и тело мое обвивают плющи,

И воды не испить до скончания дней.

Только листья шумят, и вокруг никого…

Вместо сердца по ветру тумана клочок,

Стихнет жгучая боль, глубоко-глубоко,

И услышит душа: – «На восток, на восток!»

Ангел смерти за плечи обнимет легко

И бесстрастно прочтет, как заученный стих:

– Покорись, ибо горе твое велико,

Ибо жил в темноте и любви не постиг.

Ты был занят собой, нетерпим и жесток,

Пусть любовь не жалела ни слез, ни свечей,

Трепещи предо мной, как иссохший листок, —

Не дышать тебе вечностью райских полей.

Ты бежал по земле от себя и небес,

Но во всем есть у Господа мудрый расчет!

Все имеет конец, не бывает чудес —

Помолчит и добавит: – Пора бы на взлет.

Высоко-высоко, где нет ночи и дня,

На хрустальных вратах, что незримы живым,

Выбьют имя твое и, в набат прозвоня,

Морем слез повезут к берегам неземным.

Не жалея себя, в лоб простывшим ветрам,

Поползешь в темноте по камням да пыли,

По непаханым сроду бескрайним лугам,

В край, где вьется река, и поют ковыли.

Родники

Оставьте молчаливые укоры,

Благословите, если повезет

Сорвать с окон опущенные шторы,

А вместе с ними – занавесь невзгод!

Пошлите к черту, если жалко пуха —

Пускай метелью занесет следы…

Лишь пожелайте крепкой силы духа,

Вполшага у заветной высоты.

И там, в иной системе измерений,

Где родниками изумрудный свет,

В счастливом мире наших отражений

Больной душе откроется ответ…

Как в худшем из возможных проявлений,

Забытого родства не утая,

Мы встретились за несколько мгновений

До близких нам реалий бытия.

И если ж так, пусть пронесутся ночи

Бегущею неоновой строкой,

Без лишних пауз, запятых и точек,