Читать книгу Всё не так - - Страница 3

Алексей Михайлович добросовестно, в течение не менее часа, прослушивал сочинения Сергея Рахманинова и теперь, сняв наушники, размышлял в недоумении: «Что это за фигня такая? Почему некоторые произведения одного и того же композитора цепляют, ложатся на душу, настраивают на возвышенные чувства, а другие кажутся совершенно безэмоциональными и скучными? Может быть, мне медведь на ухо наступил, или я чего-то не понимаю, совсем тупой? Или моя душевная конституция не доросла до понимания утончённой красоты высокой музыки? То ли я не в том ритме живу? Что-то здесь не тут…».

Сегодня Алексей Михайлович остался доволен прожитым днём и теперь, поздним вечером, слегка уставший, мог себе позволить расслабиться, глотнуть коньячку и заняться душевным ничегонедела-нием. Тем более, что он давно уже этим не занимался. «А, возможно, всё дело в том, – рассуждал Алексей Михайлович, – что у композиторов, как и у художников, есть произведения удачные и менее удачные? И вообще есть никудышные. Как, впрочем, и у поэтов, не говоря уже о режиссёрах и актёрах. Или взять, к примеру, Достоевского. Новизна жанра там, конечно, присутствует, сюжеты более-менее увязаны. Ну напиши это живым человеческим языком, читателей было бы за уши не оторвать от такого чтива. И польза от этого многократно бы возросла. А так – сплошное занудство. Хотя, может быть, и на любителя… Нет, не для народа он писал… Или зря я так? Ведь это всемирно признанные гении. А я кто? Рассуждаю тут… чёрт я недовоспитанный… Что не один я такой, это радует, но, что я всё-таки такой, это огорчает…».

Так мысли в спокойной голове Алексея Михайловича плавно и ненавязчиво перетекали из одной сентенции в другую, когда за открытым окном в вечерней тишине деревни послышались странные звуки, напоминающие то ли сдавленный кашель, то ли рыдания, и нарушили его приятные размышления. «О! Это ко мне кто-то пожаловал. Пойду-ка, гляну.»

Алексей Михайлович хорошо знал эту девочку, с тех пор, как поселился здесь. Раньше она с очаровательной улыбкой часто забегала к нему по делам: то велосипед отремонтировать, то попросить травку от кашля, то, просто, на чаепитие со сладостями. Сейчас она стояла у калитки, ухватившись руками за забор и, сильно согнувшись, страдала. Её рвало. И тяжёлый запах дешёвого алкоголя нагло врывался в свежесть деревенского воздуха.

– Танюша, да ты отравилась! – воскликнул Алексей Михайлович. – Боже ты мой! Пошли-ка скорее в дом.

Уложив её на кровать, он мигом сбегал за тазиком, поставил его рядом и сочувственно произнёс:

– Вот, Танюш, захочется вырвать, можно сюда. Бедная девочка. Потерпи немного, сейчас я быстренько приготовлю волшебный напиток, и тебе сразу станет легче.

Через несколько минут Алексей Михайлович осторожно усадил её на кровати и стал отпаивать пахучим тёплым отваром.

– Невкусно, – отреагировала Танюша.

– Ну, что поделать, милая, это же лекарство. Держи-ка кружку сама. Пей. Я тебе пока помассирую две точечки. Первая – точка лёгких, вот здесь, возле ключички, а вторая – на ножке, на мизинчике.

Скоро ей и правда стало лучше. Щёки постепенно начали розоветь. Танюша спокойно задышала и даже попыталась улыбнуться.

– Ну, слава Богу, – выдохнул Алексей Михайлович. – Пойду, приготовлю следующий напиток.

Уже, сидя на кухне за столом, они вместе пили приятный на вкус отвар и Алексей Михайлович приговаривал:

– Ничего, ничего. Всё будет нормально. Ты мёда побольше, и запивай. Тогда все необходимые вещества дойдут куда надо. Плюс, мёд сам по себе содержит много калия, что в твоём состоянии – крайне важно и полезно…

Когда такое «чаепитие» закончилось, Алексей Михайлович сказал:

– А теперь, дай-ка, я тебя немного поругаю… Как же тебя угораздило в твоём-то возрасте пить такую гадость? Это же такая дрянь. Видишь, как она отравляет организм, и тело, и душу? К тому же, такая беда не ходит одна: в таком состоянии человек ведь не может контролировать свои неразумные мысли и совершает необдуманные поступки, которые ломают ему жизнь… и жизнь близких ему людей. Неожиданно Алексей Михайлович в замешательстве осёкся, заметив, что взгляд Танюши направлен прямо вниз. Это был особенный женский взгляд, который невозможно перепутать ни с каким другим взглядом. Алексей Михайлович хорошо знал его. И знал, что он означает. Недавно знакомая медсестра рассказывала, что в наших русских деревнях девочки уже с одиннадцати-двенадцати лет начинают свои половые отношения, и к чему это часто приводит. Алексей Михайлович погрузился в лёгкий ступор. Мысли суматошно носились в одуревшей голове, безнадёжно пытаясь отыскать ра- зумное решение и определить правильное направление действий. Вспомнилась шекспировская Джульетта, которой на момент её отношений со своим возлюбленным было четырнадцать лет и она уже считалась засидевшейся девкой. И, наверное, это обстоятельство для неё было если не трагичным, то, наверняка, неприятным. Но Танюша выглядела совсем ещё ребёнком…

– Танюшенька, – наконец заговорил Алексей Михайлович, – лапочка ты моя бедная… А напомни мне, пожалуйста, сколько тебе лет?

– Тринадцать, – ответила она не поднимая глаз, что-то предчувствуя. Раньше ей уже доводилось сталкиваться с загадочной проницательностью Алексея Михайловича.

– А скажи-ка мне по-дружески, кто он?

– Он? Кто?

– Он тот, с кем у тебя были сегодня очень близкие отношения. Ты ведь знаешь, о чём я.

– Мы любим друг друга.

– Хорошо. Скажи хоть, сколько ему лет?

– Он взрослый. Учится в колледже.

– Танюша, но ты же понимаешь, что в результате таких близких отношений появляются дети? Может, вам ещё рановато? Тем более под бутылочку.

– Мы уже не в первый раз. Пока никто не появился.

– Ты умеешь пользоваться кружкой Эсмарха?

– Какой кружкой?

– У вас дома есть кружка Эсмарха?

– Да, у нас дома много разных кружек.

– Понятно. Дай-ка я тебя осмотрю, встань, пожалуйста, – Алексей Михайлович одной рукой взял её за запястье, вторую положил на низ живота. Закрыв глаза, он ненадолго замер, затем пристально по-смотрел на Танюшу и объявил:

– Первый раз вы занимались своей любовью где-то месяца два назад? Тебе нужно срочно проспринцеваться специальным отваром. Иначе будут большие неприятности.

– А вы можете это сделать?

– Да. Я сделаю, – чуть помедлив, ответил Алексей Михайлович.

Он долго готовил какой-то отвар, при этом объясняя Тане, какой травы и сколько надо взять и какое время отваривать. Иногда тяжело вздыхал и тихо сокрушался: «Бедная, бедная девочка». Но «бедная девочка» всё пропускала мимо ушей потому, что ослабла и засыпала, сидя.

После того, как отвар был наконец залит в кружку Эсмарха и девочка удачно проспринцована, Алексей Михайлович спросил:

– Тебя там родители совсем, наверное, потеряли?

– Нет, их нету дома. Они в город уехали. Завтра будут.

– Хорошо. Ты можешь переночевать здесь. Я сейчас постелю тебе.

– Нет, лучше я пойду домой. Они могут рано приехать… Дядь Лёша, не говорите ничего моим родителям. Если они узнают, они убьют меня.

– Я-то не скажу, – вздохнул Алексей Михайлович, – но моли своего собутыльника, чтобы он не стал хвастаться своими со- мнительными подвигами и слух не дошёл до твоих родителей.

– Он меня любит.

– Дай-то Бог. Только будет ли нормальный человек спаивать свою любимую? Вот вопрос.

Ночью Алексей Михайлович долго ворочался. Его настойчиво донимала та антагонистическая часть его существа, которая иногда называется совестью: «А правильно ли я поступил с этой девочкой? Имею ли я право вмешиваться в такие сокровенные процессы Природы? Кто я рядом с её великой мудростью? Да, я – тварь дрожащая, каким мне и должно быть. Я, как червь в яблоке, само-надеянно рассуждающий о сущности мира, о взаимовлиянии че- ловеческих судеб… Эх, чёрт я недоразвитый».

Алексей Михайлович успокоился лишь на мысли о том, что надо бы Танюшку чем-нибудь увлечь, научить чему-нибудь интересному, полезному. Ведь всё воспитание её родителей сводится лишь к тому, чтобы покормить, одеть и наказать провинившуюся в чём-то девчонку. Бедная девочка. Как во дворе трава…