Читать книгу Город будущего: Дубай, созданный архитектурой - - Страница 13

Поселившийся в «лепрозории» Кристофер Пири-Гордон был первым из восьми политических агентов, которым поручили «навести порядок в Дубае»[58]. Он подчинялся непосредственно высокопоставленному политическому резиденту в Бахрейне и отчитывался МИДу в Лондоне. То, что не удалось сделать военно-морским офицерам и частному подрядчику – запустить бюрократические и технические процессы в Дубае, – поручили политическому агенту и горстке его заместителей. Ожидалось, что политические агенты не станут реализовывать схемы самостоятельно, а убедят местные правящие круги внедрить ограниченные и одобренные «программы развития», разработанные как для благосостояния местных жителей, так и для международного имиджа Великобритании.

Поначалу приходилось принимать конкретные меры на местах – например, организовывать вывоз мусора. Были и административные задачи – например, создать новую судебную систему и убедить шейха Рашида упорядочить сбор таможенных пошлин в порту[59]. Но на каждом этапе политические агенты сталкивались с отказом собственного правительства финансировать даже самые скромные программы. Чтобы решить поставленные задачи на выделенные скудные средства, нужен был человек из дипломатических кругов, способный продвигать британские директивы и находить финансирование где угодно, только не в британской казне. В таком качестве выступил политический агент. Он должен был не просто находить иностранцев-подрядчиков, но и делать так, чтобы контракты на те или иные работы доставались британским компаниям. Благодаря такой структуре британская экономика могла получить нечто большее, чем принудительное установление монополии. Политическое агентство могло бы посеять перспективную идею, что множество британских компаний и экспертов принесут британское качество туда, где оно так необходимо[60]. По мере роста общих доходов города будет расти и выгода для британской экономики.

Политический агент должен был вмешиваться во внутренние дела Дубая так, чтобы это не выглядело вмешательством. Местный арабский термин «ад даула», обозначающий британское правительство, один политический агент перевел как «правительственная власть», что никак не соответствовало «скрытому» статусу политического агентства[61]. Тем не менее британское правительство продолжало описывать эту работу в изысканных формулировках. По словам одного политического агента, должность требовала «быть учителем, судьей, советником, министром иностранных дел и другом правителя»[62]. Если, например, политический агент сможет убедить шейха Рашида повысить налог на коммерческую недвижимость, то делать это следовало как бы по требованию местных жителей. Избегая явного утверждения власти, политический агент понимал, что его наняли для того, чтобы обеспечить легитимность, стабильность и предсказуемость результатов. От агента ожидали не столько насаждения британских ценностей, сколько их воплощения. По словам одного из чиновников МИДа, агент поддерживал «репутацию Британии как источника мудрости, авторитета, щедрости и власти»[63].

Агента отправляли в Дубай ненадолго, он редко задерживался там больше, чем на год или два, и это не упрощало его задач. Назначая каждого следующего агента, МИД мог менять свои приоритеты в регионе и выбирать человека с новым набором навыков[64]. Краткосрочные назначения мешали долгосрочному планированию. В ходе своей недолгой службы агент вел себя так, будто собирался занимать пост вечно, но на самом деле он служил временным звеном между Великобританией, властвовавшей над землями, окружавшими Индийский океан, и Великобританией, которая пыталась научиться играть «роль мировой державы» через частный бизнес[65].

«Британцы, возможно, и не были величайшими строителями империй в истории, – заметила однажды писательница Ян Моррис, – но они, несомненно, были величайшими строителями имперских городов»[66]. Истории развития Гонконга и Сингапура, например, показывает, как бывшие британские колонии стали экономическими гигантами. Хотя сравнения с Гонконгом и Сингапуром уместны, при создании программы модернизации Дубая и других государств Договорного Омана политические агенты обращались к другим прецедентам, в частности, к проектам развития в соседних регионах.

Британская администрация ссылалась на «региональный план» – термин, которым историк архитектуры Стивен Рамос описывает, как британские чиновники использовали прецеденты урбанизации за счет добычи нефти в таких местах, как Абадан, Кувейт, Манама и Аден[67]. Этот план не отражал реального развития, но политический агент часто обращался за советом к другим административным чиновникам в регионе Персидского залива. В силу предыдущего опыта агентов в основу плана Дубая были положены чертежи городов Судана. Как минимум два политических агента, сменивших Пири-Гордона, работали в Суданской политической службе до того, как страна получила независимость в 1956 г. Они использовали свой опыт организации муниципалитетов в Судане и даже наняли суданских сотрудников для управления новым муниципалитетом Дубая. Один из этих сотрудников рассказал, что британские чиновники учили «управлять городами на основе концепций законов о местном самоуправлении Великобритании»[68].

Политическому агенту было поручено не только устанавливать системы управления в британском стиле, но и влиять на отношение к британскому руководству. В порту Дубая распространялись газеты на арабском языке и радиопрограммы, особенно египетские, – они морально поддерживали дубайское население, не получавшее выгод от британского правления. Следовало разработать политику реагирования на негативную информацию в прессе. Статья в бахрейнской ежедневной газете Al Meezan от 1 октября 1956 г. разоблачила нездоровые и опасные условия, в которых прозябали жители Дубая, где был установлен британский контроль: «Нет школы, нет муниципалитета и нет электричества». По словам автора, британские войска присутствовали, «чтобы препятствовать развитию». Автор утверждал, что, как оккупационная сила, политическое ведомство «должно открыть начальную школу и научить людей грамоте, а также создать муниципалитет, чтобы вытащить народ из грязи и болезней». Осуждая запустение Дубая, автор стремился лишний раз пробудить антиколониальные настроения арабского националистического движения: «Раньше империалисты смотрели на арабов как на пепел, но теперь они поняли, что арабы – это пылающий огонь, который сожжет их мечты»[69]. Британские наблюдатели восприняли эту статью как часть разворачивающейся кампании против их влияния. Через несколько недель Великобритания окажется втянутой в Суэцкий кризис, который серьезно дестабилизирует ее положение в Персидском заливе.

Рис. 1.7

Вид на политическое агентство Договорного Омана со стороны Хор-Дубая. 1959 г. Чрезвычайно высокий шест с британским флагом был спроектирован так, чтобы его можно было увидеть из района Дейры.

Из архивов библиотеки Джона Р. Харриса

Британские чиновники, находившиеся в регионе Персидского залива, признавали многое из того, на что указывала статья в Al Meezan: в Дубае «не предоставляли муниципальных услуг, кроме элементарной системы уборки мусора», город страдал от «беспорядка и бедности»[70]. Ужасные условия, о которых сообщала Al Meezan, в основном рассматривались как имиджевая проблема. В статье говорилось о «нанятой прессе», которая распространяла пробританские взгляды по всему региону, но британские чиновники понимали, что им трудно конкурировать с кампаниями в СМИ, играющими на национальной гордости арабов. Именно британская бесхозяйственность делала «чрезвычайно плохую рекламу» британскому правительству[71]. Один чиновник предлагал экономическую помощь, которая предоставлялась бы наподобие «витрины – когда предоставляется помощь и демонстрируется ее оказание»[72]. Другой заявлял, что наведение порядка в порту и городе «станет нашей заслугой»[73]. Предполагалось «обеспечение постоянной преданности» элиты прибрежных государств, в противном случае они «могут попасть под влияние других стран, потенциально враждебных [британским] интересам»[74]. Проекты с конкретным результатом (в отличие, например, от программ повышения грамотности), должны были принести быструю выгоду, главной из которых был «доступ к нефти на лучших условиях»[75]. Политическое агентство пришло к выводу, что для «сохранения позиций в регионе» нужен прежде всего контроль над дискурсом о видимых изменениях[76].