Читать книгу Охотник на мафию – 2 - - Страница 3

Евгений Иванович действительно все эти дни обдумывал слова бывшего бауловского боевика и этим же вечером, когда Мамаев с Кобелевым пили чай в сауне, они с Сергеем Михайловичем Дарькиным сидели в подвале банка «Приморье», расположенного в здании бывшего краевого комитета КПСС.

Бывший «Специальный объект №1 Министерства противовоздушной обороны» начали строить ещё до Великой Отечественной Войны. Он соединял своими туннелями убежища бывшего управления НКВД, в котором сейчас обосновался один из факультетов Дальневосточного государственного университета, подвалы крайкома КПСС, штаб тихоокеанского флота. В семидесятые годы туннель пробили к новому зданию Управления КГБ по Приморскому краю и дальше, к железной дороге.

Там внизу под улицей Алеутской под землёй стоял «на запасном пути» специальный поезд, предназначенный для вывоза партийно-хозяйственной номенклатуры и членов их семей за пределы города. В семидесятые годы городские убежища перестали быть актуальными, так как в Надеждинском районе – в сорока километрах от Владивостока – построили новый спецобъект. Именно поэтому Спецобъект зачах. Кто бы заботился о простом народе, когда свои тела номенклатура спрятала?

Крайком КПСС передал четырёхэтажное здание в центре города крайкому ВЛКСМ, а после девяносто первого года здание перешло в собственность города. Город в 1994 году передал его только что образованному банку «Приморье».

Странно, что Мамаев раньше не сопоставил передачу коммерческому банку такого «лакомого куска» муниципальной собственности с личностью Наздратенко, который с 1993 года возглавлял администрацию Приморского края. Ну, да, Мамаев не был настоящим опером. Он был офицером и командиром СОБРа – специального отряда быстрого реагирования – Управления по организованной преступности при УВД Приморского края.

– Не знаю, что делать с вашим Субботиным, Серёжа, – начал разговор губернатор. – Мы тебе не говорили… Э-э-э… Мы с Бауло – царство ему небесное – имели беседу с ним. С Суботиным, значит. После того, как этот Субботин предупредил Дмитрича о покушении на него.

Лицо Дарькина почему-то зарделось, что не ускользнуло от глаз Евгения Ивановича.

– Ты что, Серёжа? Не злись, что без тебя обсуждали. Не касалось это тебя.

– Да, я и не злюсь, – скривив губы и дёрнув плечами, сказал глава «Ролиза». – Это, действительно, меня не касается.

– Это не касается, да, а вот другие «предсказания» этого бывшего гэрэушника и тебе могут пригодиться. Нам пригодиться.

Наздратенко в вкратце пересказал суть справок Мамаева, не забыв перечислить и покушения на Макаренко, Карпова и Захаренко.

Дарькин снова порозовел.

– Это, что, прикол какой-то? – через какое-то время спросил он. – Такое предсказать может только тот, кто сам организатор. Или исполнитель.

– Бауло убили именно в предсказанный Субботиным день, Серёжа. А Субботин в это время находился в Австралии. И всё произошло именно так, как он сказал. И суть даже не в том, что Дмитрич умер от сердечного приступа, а в том, что он всплыл, помахал руками и утонул. Именно так и предсказывал Субботин. И Бауло был трезв. Ну, почти трезв.

– Не пойму, зачем вы мне всё это рассказываете, Евгений Иванович? – откинувшись на мягкую спинку кожаного дивана, спросил Дарькин, снова скривившись. – Вы же знаете, я не касаюсь не экономических тем. Финансы, лизинг – это моё, а разборки… Разборками занимаются другие.

Он покрутил головой из стороны в сторону.

– Не моё это.

Наздратенко хмыкнул.

– Хорошо. А что ты думаешь о его предсказаниях государственного дефолта и э-э-э… бизнес предложениях? В связи с дефолтом…

– Дефолт? В принципе – невыполнение государственных долговых обязательств вполне возможно. Вы же о Государственных краткосрочных облигациях, наверное, говорите? С целью поднять курс доллара. Я, кстати, говорил об этом давно. Мода на финансовые пирамиды ещё не прошла. Почему мы и вкладываем деньги в материальные блага – корабли, например, а не в ГКО. С государством играть в азартные игры – самого себя не уважать. И своих финансовых партнёров, – добавил он со значением в голосе.

– То есть, Серёжа, ты считаешь, что его прогноз роста стоимости государственных облигаций перед выборами Ельцина – блеф? Пузырь?

– Ну, почему? Вполне возможно, что он и прав, – пожал плечами и скривившись, – сказал Дарькин. – Ельцин может специально поднять курс. Чтобы трудовые коллективы его поддержали.

– Ну, так, может прикупим? И продадим в девяносто седьмом.

– А вдруг они сыграют на понижение уже в девяносто шестом? Сразу после выборов?

– Он называет конкретную дату – 17 августа 1998 год.

Дарькин непонимающе посмотрел на губернатора.

– И что? Я тоже могу назвать дату, но ведь вы же не поверите мне. И правильно сделаете.

– Считаешь, что это хрень собачья?

– Не знаю. И знать не хочу, – довольно резко ответил Дарькин. – Да и нет у нас свободных финансов.

Он замолчал, а потом добавил:

– В достаточных количествах.

– А мои золотодобытчики вкладываются.

Наздратенко задумчиво потёр подбородок.

– Про Владивостокский судостроительный, что скажешь?

– А что тут говорить? Были бы деньги и возможность, купил бы. Там, действительно, легкосплавные корпуса варят. Как, кстати, и на Хабаровском заводе. Я как-то давно докладывал. Году в девяносто втором, кажется.

– Справка сохранилась?

– Надо посмотреть. Полагаю, что сохранилась. Я не понимаю, Евгений Иванович, вы, что, верите в «гон» Субботина, про его ясновидение? Да он – тупой мясник. Его тоже нужно бы грохнуть, – сказал руководитель «Ролиза» и, поняв, что проговорился, резко замолк.

– Ну ка, ну ка… Я что-то не знаю, Серёжа? – удивлённо спросил Наздратенко. – Расскажи…

Дарькин потупил глаза и, покраснев, покрылся белыми пятнами.

– Ничего не могу сказать, кроме того, что Субботин – страшный э-э-э… Ему человека убить – раз плюнуть.

– Это мы про него знаем. Все мы это про него знаем, Серёжа. И Бауло знал, и я, и ты. Но ты сказал «тоже». Ты его на одну полку с Бауло поставил? Так это ты заказал Дмитрича?

Дарькин покачал головой.

– А кто?

Наздратенко говорил тихо, но в его словах чувствовалась такая сталь, что Дарькина от страха затошнило.

– Я ничего не знаю, Евгений Иванович.

– А ведь я всё равно узнаю, Серёжа. Шила в мешке не утаишь.

– Это не я, – твёрдым голосом сказал Дарькин.

– Но ведь ты знаешь кто, – усмехнулся Наздратенко. – Знаешь!

Они помолчали. Дарькин сидел, не поднимая глаз с красно-жёлтого коврового покрытия бункера.

– Ладно, проехали.

Наздратенко глубоко задышал.

– Бауло был положенцем. За ним стояла вся Приморская братва, Серёжа. И если мы проебём губернаторские выборы… Если меня не поддержит братва…

Наздратенко задохнулся. Его лицо покраснело. Он покрутил головой и ослабил галстук.

– Я вас на лоскутки порежу.

Он привстал с дивана и навис над собеседником.

– Но это не я! Не я! – зашептал тот.

Наздратенко сощурился, словно шёл против ветра с пылью.

– Я сказал!

– Я всё сделаю, Евгений Иванович. Мы всё сделаем!

Наздратенко помолчал и спросил:

– Так и, что мне с этим Субботиным делать? Я, так понимаю, что к себе ты его брать не собираешься?

Дарькин брезгливо передёрнул плечами.

– Понятно… А Карпов?

– У него сейчас разборки с Николаевым и Глотовым. Думаю, что и он, и они захотят иметь Субботина на своей стороне. Но… Не думаю, что Абдула встанет на чью-то сторону. Он был под Баулом. Даже не «под», а «вместе» с Баулом. Да, вы знаете, наверное.

– Знаю-знаю, – покивал Наздратенко. – Ладно, пошли, Серёжа.

Руководитель администрации Приморского края тяжело поднялся.

– Как же трудно с вами, молодёжь. По беспределу идёте.

– Да причём тут я, Евгений Иванович! – вдруг вырвалось у Дарькина. – Карпов его… За жену свою. Вы же помните, как Дмитрич материл его, что она лезет не в свои дела. И то, что Карп, общие деньги положил на её счета.

– Ну, – удивился Евгений Иванович.

– Ну и вот…

Дарькин развел руки.

– Вот и заказал.

– Бля-я-я… Вот придурок! Личное поставил выше общественного! Вот, блять, урод! – махнул рукой будущий губернатор. – Из-за жены? Да какая она ему, блять, жена?! Да-а-а…

Он развёл руки в сторону и покачал головой.

– Охуеть! Ну, что за люди?!

* * *

Евгений Иванович вышел из здания банка и сел в свой «Ленд Круизер».

– В администрацию, – хмуро сказал он.

Настроение было испорчено напроч.

– Эх, Игорёк-Игорёк, – проговорил задумчиво губернатор. – Куда ты полез?

– Это ты про кого? – спросил его Клигер, сидевший на переднем сиденье, разворачиваясь всем телом к губернатору.

– Да, про Карпова. Потом расскажу.

– Узнал про Баула? – усмехнулся старик.

Наздратенко округлил от удивления глаза.

– О, блять! Знают все! Один только я не знаю! – возмутился губернатор.

– Ну… Все не знают. Да и я недавно узнал. Сорока на хвосте принесла. За этим, кстати, и приехал. Да, что-то заболтал ты меня вчера и сегодня. А я забыл, зачем приехал. Старею…

– Ладно. Не будем об этом здесь, – сказал мрачно Евгений Иванович. Настроение ещё сильнее испортилось.

– Неправильно это, Сергей Пейлатович. Нельзя так поступать со своими…

– Нельзя, Евгений Иванович.

– Тем более, без спроса старших.

– Совершенно с вами согласен.

– Полагаю, кто-то считает себя положенцем.

– Он сильно ошибается, Евгений Иванович.

– Значит, этого кого-то надо поправить.

– Поправим, – кивнул головой водитель.

– Только не прямо сейчас.

– Понятно. Присмотримся. Поспрошаем.

– Торопиться не надо. У него много денег общих.

– Торопиться не будем.

– Деньги надо выводить.

– Я поговорю с ним.

– И, Пейлатыч… Хватит тебе, наверное, по разработкам мотаться! Может, чем другим займёшься? Тебе уже сколько? Шестьдесят один же? Старательские конторы останутся за тобой, а ты займись чем-нибудь для души. Баскетболом, например.

– Баскетболом? – удивился Клигер. – Да какой тут баскетбол? Зимой «Шахтёр» сыграл кое-как, и всё. Нет денег. С февраля команда практически распалась.

– Это ты мне про деньги говоришь? – усмехнулся Наздратенко. – Денег у нас, Пейлатыч, как грязи. Сам знаешь. Нам, главное, – команду не потерять, тренеров. Поддержи их наплаву, пока я стану губернатором. Потом официально на бюджет возьмём. Или заставим кого-нибудь взять. Вон, Лазарева, например и заставим. Он копытом землю роет у себя на сопке, просит землю для развития. Вот пусть развивается и баскетбол краевой развивает.

– Понял. Нормально придумано. А с Португалией завязываем?

– Да, ну её на хер, Пейлатыч. Срочно выводим оттуда деньги. Слава богу, ещё особо не вложились.

– Ну, как не вложились? – покрутил головой Клигер. – Почти лимон.

– Продайте лицензию и окупится.

– Ты, что-то резко, Евгений Иванович, всё порешал. Людям сказать надо, посоветоваться.

– Люди мне доверили свои деньги. Я за них отвечаю и сам решаю. Прогнозы плохие, Пейлатыч. Говорю тебе… Выводи деньги из Ганы4! И быстро. Чтобы до конца года валюта была здесь. Переводи в банк.

– Приморье?

– Приморье-Приморье. На свой счёт.

– Мне ехать в Африку? Очень не хочется.

– Доверенность заму сделай. Адресную. На определённые действия. Мы всё подготовим. Подпишешь и всё. Сам занимайся баскетболом. На базе «Восхода» пока. Собирай команду. Езди по краю, привлекай. Нам на руку. Всё развалилось. Можешь и дальше скататься. Но за нашим регионом. А то играть не с кем будет.

Наздратенко рассмеялся. Ему самому понравилась его идея, только что его озарившая.

– Это мысль. Поиграем пока с вузовскими командами, потом – через годик – перетянем игроков к себе.

– Года через три выйдете на высшую лигу.

– Да, легко. Если деньги будут.

– Будут, Пейлатыч, будут.

Клигер остановил «Лэнд Круизер» возле штаба флота на корабельной набережной, и они пересели в машину Клигера.

– Машина чистая?

– Чистая. Чужая.

– Хорошо. Хотел тебя попросить, Пейлатыч. Тут парнишка один проявился. Был Бауловский. Абдула кличут. Вроде как позиционировался чистильщиком.

– Помню такого. И что с ним не так?

– После ранения стал гнать, что видит будущее.

Клигер хмыкнул.

– Бывает.

– Гонит, не гонит, хрен знает, но финансовые прогнозы даёт реальные. Потому я и задёргался. Могли бы сильно впухнуть с рублями.

– Так зачем же мы валюту из Африки…

– Потом поясню. Прокрутим её и снова конвертируем.

– Слово то какое, – хмыкнул Клигер.

– Не сбивай! Короче! За парнишкой надо походить, прощупать его, пробить по ментовской линии.

– Я тебе сразу скажу. По ментовской теме он чист. Менты его ненавидят всеми фибрами. Недавно отхерачили. Как только он из больнички вышел. И слух ходит, что он мента завалил. Командира СОБРа. Бывшего кореша, между прочим.

– Я в курсе, Пейлатыч, – скривился Наздратенко. – Случайно он. Сам не свой сейчас ходит. Так что это не аргумент.

– Ну… Аргумент, не аргумент… А у братвы он сейчас в авторитете. Уважают его. Ходят слухи, что даже Джем, им заинтересовался. Вместо Баула думает поставить его над Владивостоком.

– Он же не сидел, – удивился Наздратенко.

– Да, сейчас по херу все понятия, шеф. Спортсмены и беспредельщики рулят. Сколько ставленников уже замочили?! В Уссурийске, здесь… Валят и валят. Валят и валят. Беспредел. Даже воры – воров. Сложное время. От Джема братве пришла малява пощупать Абдулу за вымя. Как только Баула утопили… Буквально через неделю и пришла.

Наздратенко хмыкнул и произнёс усмехаясь:

– Быстро они сориентировались. И что-то выдоили?

– С гэрэушниками он якшается.

– А с кем ему ещё общаться? Он же сам ГРУшник.

– Не с бывшими, а с нынешним начальником ГРУ. Кобелев его фамилия. Знаком?

– Знаком. Что, часто общается?

– Да, раза два за это время встречались.

– ГРУ это не менты. Надо же ему с кем-то встречаться, водку пить. Гэбэшников они не любят. А с ментами, говоришь, война?

– Война-то война, но Кобелев якшается с Тормозной часто. Буквально вчера, кстати, они со Старовойтовым – знаешь такого – по бомбоубежищу вместе лазили. Тому, что возле театра.

– Выше банка, что ли? – удивился Наздратенко. – На Суханова?

– Да-да.

– Странно. Что им там делать?

– Может просто поговорили. Ты ведь тоже в банк за этим ездишь. Поговорить.

– Вот блять! Хреново. Старовойтов, это ещё тот волчара. Вокруг нас петли так и вьёт. Ладно! Своих ребят снаряди. Пусть походят за Абдулой. Братва пусть по низам шустрит, а вы конкретно.

– Абдула – парень серьёзный. Пощёлкает наших.

– Пусть не лезут близко. Думаю, малява и до него дойдёт. Кто-нибудь, да скажет, что Джем его пробивает. Да и у твоих отмазка железная. Не будет он сразу мочить.

– Понятно, шеф. Походят. Что, нужен тебе?

– Да, хрен его знает. Мы его Сансанычу отдали. С его согласия. Абдулы, в смысле, согласия… Так он выдержал пять дней.

– А потом? – с интересом спросил Клигер. – Покололся?

– Хрен там. Сансаныч иссяк. Перебрал все точки. Сказал, что нет дальше смысла мучить.

– Сансаныч хороший спец. А что пытались узнать?

– Врёт или не врёт? Или казачок засланный. Оказалось, что не врёт. Верит во всё, что говорит. То, о чём ты сказал… О том, что валят и валят… И он сказал, только с именами и датами.

– Ух ты! – восхитился Клигер. – Нас там нет?

– Спрашивал. Сказал, что умрём своей смертью и не скоро.

– Хороший мальчик. Сразу на душе легче стало, – рассмеялся Клигер.