Читать книгу Собственность тирана - - Страница 8

Дана

«Разберись». Это слово пульсирует в голове без остановки. Проходит пара секунд, а я уже будто слышала его тысячу раз.

Неужели, «босс» распорядился убить меня? Поимел, а потом…

Вот теперь хочется завыть. По-настоящему. Во все горло.

В руке Рама поблескивает нож. Вижу, как отражается в лезвии тусклая настольная лампа.

И тогда я кричу. Пока не понимаю, что бугаина не собирается меня убивать, а лишь срезает веревки, перетягивавшие запястья и щиколотки.

– Хорош уже орать, – просит он. – Голова сейчас лопнет от твоего крика.

Замолкаю, и глохну от образовавшейся вдруг тишины.

Чувствую себя так, будто меня шибанули по голове пыльным мешком. Или я проспала пару десятков лет, а теперь вернулась к жизни, и никак не могу прийти в себя.

– Иди умойся, у тебя лицо в конче, – предлагает мужчина и кивает в сторону ванной комнаты. Я и без него прекрасно знаю, где она находится. Но сейчас не сообразила бы, честное слово.

Когда пытаюсь подняться, понимаю, что ноги ватные. Еще и болят от напряжения. Как и скулы болезненно ноют, будто здоровый член до сих пор терзает мой рот.

До ванной добираюсь по стеночке. Перебираю по ней руками, пока не оказываюсь у нужной двери. Там уже хватаюсь за столешницу, обхватывая ее пальцами, пока они не начинают покалывать.

Моя голая грудь покрыта яркими красными пятнами. Она горит. Соски такие крупные и плотные, какими никогда не были. Спешу спрятать этот позор, натягиваю тонкие чашечки обратно. Хотя, какой смысл? Даже Рам, наверняка успел отлично рассмотреть мои сиськи.

Киска все еще ноет от возбуждения. Предательница хренова! Я не хочу этого чувствовать! Всей душой не хочу. Мне мерзко думать о том, что я возбудилась от собственного унижения. Не бывает такого в жизни, чтобы грязь заводила, вынуждала желать.

Футболка безнадежно испорчена. Порвана от горла почти до самого низа. Гуччи, между прочем. Стоит больше моей здешней зарплаты.

А еще она единственная у меня. Больше нет.

Не рискнув снять ее, так и оставляю висеть на мне бесформенной тряпкой.

Умываю лицо. Оттираю пальцами мазки спермы, а она не хочет оттираться. Будто норовит остаться на моей коже, как уродливое напоминание.

Вообще вид у меня не очень. Растрепанные волосы, тушь потекла. Я точно истерзанная жертва холокоста. А, главное, пострадала ни за что. Просто так. Не в то время и не в том месте оказалась.

– Ты там долго еще? – дубасит в дверь здоровенная детина.

На всякий случай, оглядываю помещение. Кажется, в каких-то номерах в ванных комнатах были окна.

Да, точно. Довольно крупное окошко рядом с душевой кабинкой. Я вполне пролезу в такое, если точно соображу, как до него добраться.

Оставаться здесь? Зачем? Снова пережить насилие? Да я сдохну лучше, кости переломаю, но этому мудаку не достанусь. Там, растянувшейся на лужайке перед отелем, у меня гораздо больше шансов на нормальную жизнь, чем с этим конченым ублюдком.

Тут же бросаюсь к окошку. Собираю в кулак все остатки своих сил.

Точно человек-паук цепляюсь за узкий подоконник, вытянув руки, одной ногой опираюсь на ручку дверцы кабины, чтобы помочь себе подтянуться.

Но не успеваю. Только повисаю на окне животом, когда Рам стаскивает меня обратно, покрывая разного рода неприличными ругательствами.

– Пусти меня! Пусти! – ору, что есть мочи. – Я лучше сдохну, чем с ним буду!

Брыкаюсь, как бешеный зверь, пока громила несет меня до кабинки, прижав спиной к своему животу. Швыряет меня туда, как какой-то мешок, и быстро смыкает дверцы.

Налетаю на них и долблюсь со всей силы. Но здоровяк крепко держит их за ручки, а стекло слишком толстое, чтобы я сумела пробить его.

А я все бьюсь и бьюсь, как дикий зверь, против воли запертый в клетке. А Рам не уходит и не отпускает.

– Выпусти меня! Выпусти! – кричу вперемешку с воплями.

Уже кулаки все сбила, а эта громадина даже глазом не моргнула.

– Выпусти, скотина! – то ли приказываю, то ли молю. – Мой отец богат! Очень богат! За мою жизнь он отдаст любую сумму.

Но Рам не открывает. Стоит и держит дверцы кабинки, пока я не обмякаю внутри, осев на пол.

Мужчина ждет еще пару-тройку минут, а затем чуть приоткрывает двери.

– Остыла? – спрашивает.

Хочу налететь на него, пока есть возможность, но вовремя останавливаюсь. Где мне с таким тягаться? Может быть, с ним по-другому надо? Лаской?

Потому киваю.

– Душ прими. Потом ссадины обработаем.

– Ссадины? – удивленно смотрю на него снизу вверх.

– Ссадины. На руках и ногах. Не помажем – долго заживать будут.

Только сейчас замечаю, как сильно веревки натерли руки и ноги.

Наверное, в моем взгляде читается испуг, потому что Рам добавляет:

– Нечего было выпендриваться. Сказали член полировать – рот открыла и полируешь. Здесь так все устроено.

– Я вам не шлюха какая-нибудь! – зло выплевываю.

– Ага, не шлюха, – усмехается мужик. – А че сиськи красные? Пизда еще, поди, насквозь промокла?

– Да вы… Да я… – задыхаюсь от такой откровенности. И наглости.

– Так че, трусы сырые, угадал? – в глазах Рама блестит азарт.

– Дверцы закройте. Я мыться буду.

Ухмыльнувшись, бугай делает то, что я прошу.

– Только отвернитесь.

– Еще чего? Чтобы ты к окну опять сиганула? Я твои тонкие кости от асфальта отскребать потом не собираюсь. И моя рожа мне дорога. Не хватало еще за какую-то шлюшку в бубен получить.

Сцепляю от ненависти зубы.

Я вам всем отомщу, уроды моральные! Помяните мое слово. Вы все сгорите в аду!