Читать книгу Танец судьбы - - Страница 2

Осеннее солнышко пригревало, теплый ласковый ветер обнимал лица людей. Флюиды осени достигали глубин памяти Артема. Наружу прорывались воспоминания. Жесткое прошлое окутывало словно туманом, и не было пути оттуда выбраться.

Поезд, словно извивающаяся змея, подходил к железнодорожному вокзалу. Сердце Артема изрядно колотилось, он даже не мог представить, что будет так волноваться.

Артем вышел из поезда на перрон, глубоко вдохнул свежий воздух всей грудью и направился к выходу. Тепло потоками вливалось в день после ночной прохлады. Для него осень – время перемен. Все крутые изменения в жизни связаны с осенью.

Дом родителей от вокзала располагался недалеко, но очень неудобно. Артем, высокий молодой мужчина лет тридцати двух, сел в маршрутку, ехать подольше, но зато прямо к дому привезут. На него уставились пассажиры. Седой клок в его черных волосах приковывал внимание, словно магнит.

Он сидел с закрытыми глазами и все думал и думал, что дома его никто не ждет. Давно он не был здесь. Дом! Какой он сейчас?! Да, собственно, и не дом, а квартира в доме.

После смерти матери прошло двадцать четыре года. Как время быстро бежит. Раньше они с отцом каждую весну ездили на ее могилу. А потом более десяти лет он там не был. Отец давно женился, у них растет дочь. Артем сестру никогда не видел, неделями думал, что ей подарить при встрече. Девушка была уже почти взрослая, скоро ей исполнялось пятнадцать лет. Придумал купить браслет, их женщины носят во всех возрастах. Серебряный браслет, красивый, широкий, с двумя замочками, продавец сказала: «Вашей девушке очень понравится».

Отец писал редко, а он еще реже. Артем у отца не задержится, он уедет, непременно уедет, но ему надо собраться с мыслями: куда поехать? зачем? Да и по родному городу он изрядно соскучился. Серьезно хотелось увидать бывших одноклассников. Как они? Чем живут? О чем мечтают?

Вдруг завизжали тормоза. Маршрутное такси резко затормозило, двое пассажиров с воплями вылетели со своих кресел. Испуганный водитель торопливо открыл дверь, всполошенные люди выскочили из машины. Кто-то заорал, кто-то всхлипывал. Артем протиснулся поближе, где уже собиралась толпа. Под колесами маршрутки лежала красивая женщина, казалось, она улыбается. Артем посмотрел на погибшую и содрогнулся. Он узнал бы ее из тысячи. Это была, конечно, она. Его первая и самая несчастная любовь. Это ужас! Это что?! Судьба бросила ее ему «под ноги». Да, погибшей была именно Надя. Кто-то достал документы, кто-то кричал, чтоб ничего не трогали до приезда полиции.

Артема мутило. Он, шатаясь, медленно двинулся в сторону. Почему? Почему именно под его маршруткой? Когда-то давно он сильно взахлеб думал о ее смерти, желал ей этого. Но было все давным-давно, он был тогда еще не оперившийся юнец.

Пути Господни неисповедимы.

Артем услышал внутренний голос. Он его ненавидел, как бы это ни было ужасно, и при этом очень любил, было с кем посоветоваться, поностальгировать о прошедшем. Вот и сейчас:

«Ты помнишь, – неслось в его голове, – ты помнишь, что хотел ее смерти, долгой и мучительной, чтобы была катастрофа, чтобы она испарилась». Мысли неслись вскачь, прыгая с одного на другое.

Шел мелкий моросящий дождь, он неспешно брел по мокрой улице и очнулся только возле железнодорожного вокзала.

На вокзале суетились люди, они спешили, опаздывали, ждали своих поездов.

Артем зашел в вокзальную кафешку, съел пиццу, как будто из одного теста, выпил невкусный чай и часа два сидел в зале ожидания, ни о чем не думая. Все повторяется. «Я бегу! Я опять бегу от себя!»

Вновь возникло жгучее ощущение странной охоты. От кого он убегает или от чего? И кто за ним гонится? «Это опять мой стремительный побег куда глаза глядят», – думал Артем.

Первый в монастырь, второй из монастыря, третий от гражданской жены.

Было у него уже когда-то и много вокзалов. Когда он на перекладных добирался до дома из Сочи.

Артем медленно встал, подошел к железнодорожной кассе и попросил билет до небольшого городка в северо-восточном направлении. Кассирша, уставшая от работы женщина, сердито ответила:

– Молодой человек, мне не до шуток с вашими направлениями. Говорите, куда надо.

Артем увидел на табло город Уренгой и сказал:

– Мне в сторону Уренгоя до городка на букву «У»…

Кассирша вдруг улыбнулась и сказала:

– А на букву «Х» не хочешь? Будет тебе на букву «У»… – У нее как раз племянница приехала из провинциального городка на эту букву. – Но поторопись, поезд через двадцать минут уходит.

Место ему попалось удобное, видимо, кто-то отказался от билета, в первом купе на нижней полке. Несмотря на то, что весь день был напряженным, заснуть Артем не мог. Ехать ему было девять часов, в пять утра он будет в своем городке У…

Он ворочался, вздыхал, чуть хлюпал носом. Монотонный стук колес будил воспоминания. По внутреннему взору потекли картинки давно минувших дней.

Тогда тоже была осень.

Внутренний голос монотонно бубнил:

– Конечно, ты был молод, но это никак тебя не смущало. Тебе было восемнадцать лет. Вся жизнь впереди, а ты зациклился на зрелой женщине.

– Да, зациклился, а тебе не все равно?

Внутренний голос тихий, вкрадчивый, бархатистый. Артем с ним часто спорил, порой мирно беседовал, но нередко прогонял. Стыдно и некомфортно он действовал на Артема. Но все-таки частенько он к нему прислушивался. Внутренний голос появлялся в те минуты, когда Артема настигал раздрай в голове. Ум терял покой.

– Почему тебя не было в восемнадцать лет? – раздраженно спросил Артем.

– Ты просто меня не слышал и не слушал, – вновь заговорил внутренний голос.

– Ты помнишь? – говорил ему его собственный тихий голос. – Ждал ее у подъезда, радовался, завидев легкую походку, трепетал под ее голубым взглядом.

Ты любил ее даже не за то, что фигурой ладная, не за лучистые глаза, а за характер: не криклива, не сварлива. Ты любил ее как мать, но чего не было в твоей матери.

Мать была строга, на похвалы скупа, немногословна, неприветлива, вечно пропадала на двух работах. В детстве, когда ты был маленький, за проступки тебе часто объявляли бойкот. А вместо того, чтобы спокойно поговорить с тобой или хотя бы просто обратить на тебя внимание, мама переставала общаться. Тебе приходилось справляться с чувством отверженности и одиночества.

Тебе казалось, что твое поведение не соответствует ожиданиям родителей или вызывает у них разочарование. А ты ждал общения, чтоб тебя выслушали, часто ты не понимал свои ошибки, а мама не пыталась тебе помочь. Сколько было неосознанных переживаний, страданий. И маленькими шажками вы с мамой отдалялись друг от друга. А потом ее не стало.

– Что ты понимаешь? – вопил про себя рассерженный Артем. – Мама при любых обстоятельствах остается мамой. Я ее любил, и она меня любила. Видишь на мне медальон? Это она мне подарила. Забыл?

Всколыхнулись детские воспоминания.

Они пришли с бабушкой в больницу к матери. Она лежала с закрытыми глазами. Мать слегка раскрыла глаза, и пронизывающее волнение мгновенно расширило их до огромных размеров, когда она заметила сына. Две руки легли на его плечи и побудили приблизиться.

– Артем, мальчик мой, солнышко мое. Когда-то давно я… У… У… – шептала она, делая над собой усилие. – У тебя…

Она замолчала. Из карих глаз медленно спустились две слезы. У Артема тогда была полная растерянность, он старался разгадать, что отражали эти глаза, но вместо этого увидел только боль. Так он и запомнил мать, пытающуюся что-то ему сказать, а звук «У» с тех пор стал у него любимый.

– Я очень хотела увидеть тебя взрослым, – продолжала она, тяжело дыша, – но некоторым мечтам в этом мире не суждено сбыться.

Прежде чем я закрою глаза, я хочу подарить тебе одну вещь, эта вещь принадлежит тебе по рождению, это твой оберег.

– Принесли? – спросила она слабым голосом.

Бабушка кивнула головой и подала матери красную маленькую шкатулочку.

Мать достала из шкатулки толстую золотую цепочку и большой круглый медальон, на котором были выгравированы две буквы – «А» и «Г». Это было похоже на гербовое изображение. Буквы выделялись искусным художественным мастерством.

– Надень его, – сказала она с трудом, – я хочу видеть медальон на твоей шее.

Мать, бросив ласковый взгляд на медальон, смотрела на него, как будто прощаясь со своим старым другом.

– Помогите надеть Артему на шею, – обратилась она к бабушке.

Мать слабеющей рукой прижала сына к себе и поцеловала. Больше Артем ее живой не видел.

Внутренний голос напомнил о себе:

– Надю ты любил как мать. Помнишь ее голос: «Борщ будешь?» – «Будешь. И котлетки», – смеялся ты в ответ.

– Ничего вкуснее ты не ел. Хотел добавки, но оставлял место для котлеток. Ах, какие котлетки. А ты? Ты помнишь, каким был в семнадцать лет? Брюнет с карими глазами, огромные ресницы, девчонкам бы такие. На ровесниц поглядывал снисходительно. Девчонки по училищу тебя не интересовали. А они сохли по твоей черной курчавой голове.

Артем перевернулся на полке поезда и тяжело зарычал. Воспоминания остро покалывали изнутри, но избавиться от них он не мог. Сколько раз сквозь слезы он видел лицо мамы, лицо любимой Нади, видел блеск их глаз. Обе остались болью в груди навсегда. Артем никак не мог найти ответ на мучивший его вопрос. Почему он всегда в трудную минуту бежит. Бежит стремглав, прочь и далеко. Вновь замелькали картинки из прошлого.

– Ты просто полностью погружался в процесс своей влюбленности, не задумываясь о возможных последствиях. В конце концов, какие могут быть последствия от вашего увлечения? Вы ничего безобразного не делали, просто… просто существовали внутри друг друга, и ваш союз становился только крепче. Ты хорошо знаешь: время было на вашей стороне, и вы сблизились, – бубнил внутренний голос. – Ты вошел в нее, вознесся на вершину блаженства. Тебе показалось: ты познал Бога. Кольцо твоих горячих рук обвивало ее тело, и вы целовались, целовались…

«Люблю тебя до самых звезд и обратно, мой цветок, моя гербера прекрасная», – шептал ты.

– Замолкни! – приказывал Артем своему голосу.

А мир вокруг них продолжал двигаться. Шла беспощадная гонка жизни, неумолимо изматывающая, постоянно требующая принимать быстрые решения, не оставляя времени на раздумья, – нужно было только успевать за каждым поворотом не врезаться в ограждение и не столкнуться со столбом на обочине. Иногда, чтобы успеть, приходилось нарушать скоростной режим и проскакивать на красный свет.

Но ощущения Артема от этой жизни, от всех этих поворотов, от человека, с которым он считал, что никогда не расстанется, были только сильней и ярче.

– Ты был для нее игрушка, ребенок. Ей надоело в конце концов с тобой возиться, – ворчал внутренний голос. – Обида и злость раздирали тебя, и ты злой, зареванный прибежал домой. Ты помнишь? Отец встретил с ехидной усмешкой: «Ну что, нагулялся или опять побежишь? Хоть бы слово сказал, где неделями пропадаешь. А тут явился не запылился. А тебя здесь уже никто не ждал». Ты был потрясен. Даже дома, где теплое место, тебя никто не ждал.

За столом на кухне, на твоем любимом месте сидела незнакомая миловидная женщина в халате, цвет которого подчеркивал голубые глаза, перед ней были салаты, курица гриль. Масленые пальчики она вытирала о салфетку. Ты почувствовал голод, хотелось есть, но ком в горле застрял. Здесь ты тоже чужой и ненужный. Бежать. Куда? Темка, куда тебе? Хоть бы с кем-нибудь посоветоваться. Один. Не с кем советы держать, да и кому они нужны, чужие советы.

«Меня снес любовный поток, – подумал Артем. – Я отправился в путешествие, не имея при себе ни компаса, ни карты».

Постепенно одно воспоминание исчезало, уступая место новому. Однако в каждом из этих образов, где-то вдали светился слабенький огонек свечи. И этот огонек удерживал его на краю, не позволяя утонуть в небытии.

Стук колес вдруг замолк, тишина и яркие огни станции вывели Артема из оцепенения.

«Скоро выходить», – подумал он. Поднялся, свернул постельное белье. Налил из «титана» теплой водички в стакан с подстаканником, символ вагонов дальнего следования. Пил маленькими глотками. Вскоре подошла проводница.

– Ваша остановка. Поезд стоит две минуты, не задерживайтесь.

Было раннее утро. Вышедшие пассажиры быстро исчезли на своих машинах. Артем лениво, едва перебирая ногами, вошел внутрь здания вокзала. Было раннее воскресное утро, спешить куда-либо не имело никакого смысла.

Ни о чем не думая, Артем опустился на холодное металлическое кресло и задремал. К нему, ухмыляясь, подсел местный бомж и медленно начал тащить куртку из-под головы Артема. Видимо, ему это было не впервой. Артем очнулся:

– Ты чего? Что тебе надо?

Бомж отпрянул, вскочил и убежал. Артем расхохотался, хорошо он сумку вокруг руки закрутил. Спросил у дежурного по вокзалу, как добраться до местной гостиницы, и двинулся в ее сторону, благо гостиница была недалеко.

Сонную администраторшу он попросил его не тревожить и никого к нему не подселять, он заплатил за двоих. В этой гостинице не предусматривалось одноместных номеров, но Артем настоял на своем и был готов заплатить администраторше, чтобы сохранить уединение.

Артем заснул глубоким сном в своем скромном номере. Когда он открыл глаза, прошло уже несколько часов. Все это время он безмятежно спал, не думая о завтрашнем дне. Он чувствовал себя отдохнувшим и посвежевшим.

Фонари на улице еще не зажглись, и город был окутан тихой полутьмой.

Артем, стоя у открытого окна, долго смотрел вдаль, словно хотел увидеть ответ на свой вопрос, и вяло думал: что делать дальше? Единственная мысль, которая приходила ему в голову, была пойти работать в школу.

И он пошел, чтобы отметить решение, в ближайший магазин, купил коньяк, лимон, сахарный песок, хлеб и краковскую колбасу. На него очень внимательно смотрела толстая продавщица, таким пристально изучающим взглядом. Так смотрят в малых городах и в солидных офисах, где дресс-код на первом месте. Смотрят и оценивают, важная персона или так, из местных. И только тут Артем сообразил, что он в спортивном костюме, то-то тетя на него глазеет. Он улыбнулся: из местных он, из местных.

На следующий день Артем отправился к директору школы, адрес ему сказала дежурный администратор гостиницы, школа формально принадлежала военному городку. Он решил начать не с управления образованием, а именно с директоров.

Утром он тщательно собирался. Долго мылся в душе, словно хотел отмыть накопившуюся грязь, брился. Искал носки, нашел – один оказался с дыркой. Поискал еще, попался другого цвета. Наконец достал весь пакет из сумки и взял нужные.

Было заметно легкое волнение. Взглянул в зеркало на седину и сказал:

– Помогай.

Некоторые люди с интересом спрашивали его о причине такого раннего появления седины, но Артем всегда улыбался и говорил, что это придает его лицу значимость.

И он был прав.

Он ехал в маленьком стареньком местном городском автобусе и четко понимал, что он попал в деревянный городок районного центра. «Значит, так и должно быть», – думал Артем. Высокий, слегка седой, со старым портфелем в руках, каких и в магазинах не найдешь, от бабушки достался, он переступил порог школы. В школе для него была «зеленая улица». Он вошел и, нигде не задерживаясь, попал в приемную директора. Он всегда считал это хорошим знаком.

Кабинет оказался маленьким и квадратным. Одно большое окно выходило на восточную сторону. На подоконнике стояли в красивых кашпо два цветка: декабрист и антуриум чемпион. На стене висел портрет президента.

На столе у директрисы скопились папки, она искала нужные документы и прервалась, взглянув на посетителя.

Директриса внимательно Артема выслушала, очень удивилась, узнав, что он учил детей в школе при храме.

– Дело в том, – начал спокойно Артем, – что я закончил педучилище по специальности физическая культура, но позднее заочно педагогический вуз по специальности «Информатика». В школе при храме меньше учеников, и мне это было очень удобно.

– Да, все так, – ответила, пристально посмотрев на него, Татьяна Ивановна, так звали пожилую директрису.

К директору в кабинет вбежала молодая красивая женщина в очках и в бордовом костюме с удлиненной юбкой. Костюм подчеркивал все прелести женской фигуры. Она сходу заговорила, не обращая внимания на присутствующего:

– Ой, Татьяна Ивановна, все отлично, проводили комиссию по высшему разряду. Всем очень понравилось, в общем, все довольны.

– Маргарита Дмитриевна, а к нам вот новый учитель информатики хочет устроиться. Говорит, что знает предмет хорошо.

– Ну так замечательно.

Она сняла очки, дужку взяла в рот, словно хотела поглубже рассмотреть сидящего мужчину. На мгновение их глаза встретились, и между ними промелькнула какая-то необыкновенная искра и тут же погасла. Она наклонила голову и странно скосила глаза в его сторону, взгляд задержался на долю секунды, словно она хотела рассмотреть его сверху.

– Берем. Нам очень нужны молодые перспективные и симпатичные мужчины. – Женщина автоматически поправила волосы и лукаво улыбнулась, глядя на Артема.

Директриса рассмеялась:

– Пойдемте, с коллективом буду знакомить.

Артем, поднимаясь по лестнице, чувствовал, что идти в учительскую страшновато. Старая директриса представила его коллегам.

– О! К нам пожаловал благородный мужчина! Ну, девушки, берегись! Вы поете? А то нам нужен баритон, – беззаботным веселым голосом приветствовала его учительница с короткой стрижкой, ямочками и мушкой на щеке. Именно ямочки привлекли внимание Артема. А он так боялся идти в женский коллектив.

И сейчас растерялся, покраснел.

– Арина, брось смущать юношу, – шикнули на нее.

– Какой же он юноша, он зрелый седовласый муж. Его седые волосы лишь подчеркивали его мудрость и опыт, – весело и с пафосом воскликнула та, которую назвали Ариной.

А он стоял и смущенно переминался с ноги на ногу.

Всех спас звонок на урок.

– Сегодня вам завуч составляет расписание, а с завтрашнего дня просим приступить к работе. Как вы устроились? Где живете? – спросила Татьяна Ивановна.

– В гостинице пока.

– А знаете что, я могу вам предложить домик родителей. Мы его хотели продать, да так что-то и не продали. Думали, дети будут приезжать, на дачу будем ходить. Домик в конце центральной улицы находится, с транспортом будет очень удобно. Горячая и холодная вода есть, но вот удобства во дворе. Машину дров мы завезли давно, вам хватит на всю зиму. Там есть маленькая деталька. Дом хоть и стоит на центральной улице, но на него прямо выходит тупиковая дорога через железнодорожный мост, но вы не бойтесь, от уснувших водителей там перед домиком лежат два железобетонных блока. Пойдемте со мной, я вам ключи отдам, я живу близко, за школой.

Артем в гостинице уже заплатил за этот день и решил не переезжать сразу, но к домику поехал. Надо же было познакомиться со своим будущим жильем. Он прошел мимо блоков, бросил взгляд на тупиковую улицу, выходящую на центральную. Открыл невысокую калитку, зашел по тропинке за дом. И замер.

Ничего подобного Артем не ожидал. Домик был на горе. Перед деревянной террасой, обрамленной зелеными растениями, стояла скамейка. Она словно приглашала его сесть и насладиться великолепным видом на склон горы и извивающуюся вдалеке речку. Пространство поймы реки, с ее заливными лугами, было огромным. Еще дальше виднелась кромка леса.

Очаровательно, когда дом стоит на вершине высокого берега реки. Смотришь вдаль и растворяешься в бесконечности. И хочется только смотреть, смотреть и ни о чем не думать. Окружающая природа создавала ощущение спокойствия и гармонии. Артем в тот же вечер переехал в свой новый дом.