Читать книгу Подменыш. Внучка демона - Елена Булганова - Страница 4

Еще пять с половиной уроков Вета отсидела, как на иголках. И впервые ни слова толком не поняла из объяснений педагогов. Она все время ощущала на себе взгляды новых одноклассников – еще бы, сперва пропадала неведомо где, потом за ней полицейский приходил, с урока забрал. Но на переменах с вопросами не лезли, видно, Инга Нелюбина была той еще одиночкой и давно всех отучила соваться в ее жизнь. Учителя поглядывали как-то опасливо, к доске больше не вызывали. А с последним звонком Вета сразу бросилась в кабинет завхоза.

Старик был на месте, он вольготно расположился в кресле, клевал носом. При виде девушки встрепенулся, улыбнулся широко и вроде бы дружелюбно – но Громова вздрогнула. Позвольте, а у него всегда были такие клыки? Кабинет со вчерашнего дня ухитрился еще больше обрасти хламом, видно, демон теперь жил тут – вот и неубранная раскладушка задвинута небрежно в угол. И повсюду, даже на ковре и на умывальнике, раскиданы старые ветхие книги со зловещими символами на обложках.

Сразу следом за ней пришел Арлан, мрачнее самой темной ночи. Принес на подносе столовский обед для старика и в неловкой выжидательной позе застыл у стены.

– Присаживайся, внучка, – старик одной рукой указал на правое кресло, в котором вчера отдыхал Боун. – Не бойся, я там полотенчиком свежим застелил, не испачкаешь юбочку свою. Песик мой на выгуле, но это для нас даже лучше – кое-что будет сказано не для его мохнатых ушей.

Вета поколебалась, но решила не препираться со стариком, молча села. Арлан остался стоять, он достал из кармана блокнот и вроде как приготовился делать пометки.

– Место для перехода я нашел, – деловито заговорил колдун. – В парке, в укромном уголке, на мысочке одном. В аккурат между развалинами старой царской конюшни и озером, бывали там?

Вета вяло кивнула. Зато воспитанник вдруг оживился, лицо расслабилось, заблестели глаза.

– Подходящее место.

– Ну а то, – горделиво выкатил грудь старик. – Возиться вам самим не придется, господин Варрава выделил для подручных дел кое-кого из своих нелюдей. Они и верхний слой уже сняли. От вас потребуется для каждого слоя нужную жертву обеспечить, ясно?

Громова поежилась – тема про жертвы совсем не понравилась. Вспомнила, как ей еще в старой школе однажды стало плохо на уроке – тогда историк рассказывал о язычниках, которые бросали детей в огромную бронзовую печь под названием Молох. А какие жертвы нужны для открытия прохода в прошлое?

– Ничего сложного, не пугайтесь, милые, – продолжал распинаться демон. – Для первого слоя и волос русалки вполне сгодится. Тут вам повезло, внучатки, плевое дело. Для второго слоя придется вам отыскать зеркало мертвеца – тоже невеликий труд.

Вета в недоумении уставилась на старика, похлопала ресницами. Издевается он, что ли? Покосилась на друга, но Арлан был серьезен, чиркал что-то в блокноте.

– Вот с третьим слоем, внучек подтвердит, легко не будет. Прожорливые они, эти третьи слои, и загребущие. Но мне, думаю, удастся сговориться на одного из малышей, которые у моего Боуна недавно родились. Недаром я его отослал – негоже песику слышать, что мы о его ребятенке тут говорим. Раздобыть его, само собой, тяжелее будет, ну да вы у меня молодцы, справитесь. Все ясно?

Девушка промолчала, а Арлан кивнул. Старик переместился к захламленному столу, жадно и неопрятно набросился на еду. Проговорил с набитым ртом:

– Ты, – жест в сторону Арлана, – иди себе, начинай работать. Времени у нас мало совсем. А внучка пока со мной останься.

– Зачем? – перепугалась Вета.

– Вот глупая девица, – хохотнул демон, кусочки прожеванной еды разлетелись веером. – Даром что отличница. Говорил же, что буду учить тебя всякому разному, кто знает, с чем столкнуться придется.

– А разве нельзя нам учиться вместе? – Вета уже выбралась из кресла и теперь боязливо цеплялась за пиджак застывшего в дверях воспитанника.

– Нельзя, конечно! Разнополые вы, а в нашем колдовском деле у парней и девок обязанности разные, чему вас вместе учить? К тому же он человек, а ты – тролль. Так что не спорь!

Голос его недобро взлетел.

– А можно я на пять минуток выйду, а потом вернусь? Ну, пока вы все равно обедаете?

– Ла-адно, – протянул старик. – Чаю мне еще пару стаканов доставь, да чтобы погорячее.

Вета, перепуганная и сбитая с толку, с такой силой навалилась на дверь, что упала бы, не подхвати ее Арлан. Взял крепко за запястье, отвел к столовой и там спросил сердито:

– Ну, чего?

– Арлан, я ничего не понимаю. Он что, шифруется таким способом?

– В смысле?

– Что это за сказочки такие, зеркало русалки, волосы мертвеца? Детский сад какой-то! – фыркнула Громова.

– Во-первых, наоборот: волос русалки и зеркало мертвеца. Во-вторых, сказки тоже не на пустом месте возникли, – спокойно ответил ей воспитанник. – И нам еще повезло: эти штуки не очень трудно раздобыть.

Вета подпрыгнула на месте и всплеснула руками:

– Серье-езно? И ты знаком с русалками? Знаешь, где висит это самое зеркало?

Удивительно, но вот теперь Арлан нашел возможным улыбнуться.

– С русалкой ты и сама знакома, просто не в курсе пока. Зеркало мертвеца – ну, это просто зеркало, в которое человек глянул незадолго до смерти, и после него никто туда не смотрелся. Это сложнее, но я что-нибудь придумаю.

– Ладно, а щенок? Это же варварство вообще-то: отбирать малыша у матери! Ой, а он не пострадает в переходе?

Воспитанник с утомленным вздохом закатил глаза:

– Не варварство, хотя его мохнатая мама этого точно не одобрит. Про знакомого тебе папашу я и вовсе молчу. И нет, не пострадает, живым и невредимым прибежит назад к своей семье.

Громова и сама осознавала, что ведет себя глупо. Но как быть, когда умом это понимаешь, а остановиться и прекратить задавать дурацкие вопросы никак не получается?

– Ладно, пойду к старику, – вздохнула она.

– Давай. Позднее еще увидимся, наверняка у меня к тому моменту будет план.

– Лучше уж русалку с собой приведи.

– Тебе это не понравится, – хохотнул Арлан, хлопнул ее дружески по плечу – и был таков. Вета отыскала в кармане последнюю сотню, купила целых пять стаканов чая, составила на поднос и вернулась к кабинету завхоза.

Старик уже снова занял свое кресло, развалился в нем сонно, пристроил ноги на пуфик. На девушку посмотрел сквозь хитро прищуренные веки, спросил:

– Не хочешь ведь учиться у меня?

– Не хочу, – подтвердила Громова то, что и так было очевидным.

– Ну а зря, между прочим. О твоем же благе забочусь. Вот сделаешь то, что от тебя ждет господин Варрава, – и куда потом пойдешь?

– К-как к-куда? – Вета даже заикаться начала от волнения. – Вернусь назад, в Донный мир, там мое место.

Прозвучало жалко и неубедительно. Как будто она уже догадалась, каков будет ответ демона.

– Дурочка ты! Ну кто тебя туда пустит, скажи на милость? Тролли ведь только выглядят наивными дурачками, но защищать свой мир они очень даже умеют. Переходы так устроены, что не всех пропускают – сперва просканируют всю насквозь. И когда станет ясно, какими знаниями ты владеешь, дальше и шагу не сделаешь. А не приобретешь знаний – не выполнишь поручение, опять же гибель твоему замшелому народцу. Что выбираешь?

Вета убито помалкивала, поскольку ответ был очевиден.

– То-то же, – протянул старик с видом отвратительного самодовольства. – Так что пообщайся напоследок со своим семейством, не бывать тебе больше в Донном мире. А призраком на земле маяться тоже наверняка не хочешь, да и как жить тебе тут, одинокой и некрасивой. Так что будь прилежной ученицей – и со мной не пропадешь. В зеркало над раковиной поглядись-ка!

Последняя фраза прозвучала так неожиданно, что Громова недоуменно уставилась на демона. А он был чрезвычайно занят тем, что выковыривал остатки еды из зубов длинным и загнутым желтым ногтем на мизинце. Девушка провела по лицу руками, решив, что с ним что-то не так. Старик мелко захихикал:

– А внучка-то у меня совсем дурная. В зеркало, в зеркало гляди!

Вета крайне нехотя сделала шаг к облезлой раковине, над которой висело квадратное зеркало без рамы, все в подтеках. Глянула в него – но себя не обнаружила. Хотя старик в кресле на заднем плане просматривался отлично, и зашторенное окно, и гобелены на стенах.

– Ну? – поторопил демон.

– Нет меня в зеркале, – буркнула сердито. – Очередной ваш фокус, да?

– Вовсе и не мой, – отрекся старик, замахал протестующе руками. – Просто зеркальце это такое, особое. Отражает только тех, кто себя познал. А главное, научился себя любимого ценить и уважать! Вон я там, во всей красе. А ты, что ты о себе знаешь?

Громова растерялась. Старик был ей ненавистен, но в его словах был смысл. Она никогда не любила зеркала, вечно боялась огорчений от собственного отражения. Считала себя этаким ходячим недоразумением, мечтала от всех спрятаться. Какое уж тут самоуважение! Вета подавленно молчала.

– Ладно, начнем с простого, – сказал старик. – Глазки закрой и представь, что на тебя сейчас смотрит тот зазнайка, ради которого ты все это и натворила. Какой бы ты хотела быть?

Вета вообразила себе Артура в те минуты, когда он находился в относительно добром расположении духа. Вот он смотрит на нее, говорит с ней и не морщится… тут девушка распахнула глаза, глянула в зеркало и громко охнула. За стеклом нарисовалась немыслимая красавица, стильная, с модной прической. С надменным взглядом и презрительной улыбкой на пухлых губах. Вета моргнула – наваждение исчезло.

– Отлично-отлично! – Демон даже зааплодировал ей. – А сейчас вообрази, что на тебя напали хулиганы в темном переулочке. Какой бы тогда захотела стать?

Снова взгляд в зеркало, а там. Сквозь человеческие черты отчетливо проступила оскаленная морда пантеры, клыки захлестнули губу, волосы Веты встали дыбом и черным пламенем заплясали над головой. Из-за стекла отчетливо донесся хриплый рык.

– Очень хорошо! Да ты и впрямь талантливая ученица, внученька! А теперь спроси-ка у зеркала, какой тебя видит наш Арлан или вон родители твои?

Это в самом деле было интересно. Вета поскорее зажмурилась, потом жадно глянула в зеркало, даже вперед подалась. И увидала… себя, но какую-то другую. Те же непокорные волосы, густые брови, широкие скулы. Но словно бы хороший художник поработал над негодным изображением, смягчил черты, добавил достоинства и скрытого очарования. И ничего лишнего, все на месте и выглядит очень даже симпатично.

– Замечательно! – вскричал старик. – Первый урок удался на славу! Теперь и очаровать сможешь, кого я укажу, – ведьминское дело такое, ага. Свободна!

От слов про «ведьминское дело» Вета поморщилась, вот уж о какой карьере никогда не мечтала. И не будет этого! Но с демоном пока спорить нет смысла, лучше промолчать. Стараясь блюсти достоинство, она без спешки дошла до двери, вышла в школьный коридор. И тут уж дала волю чувствам, даже кулаком по стене шарахнула так, что откуда-то сверху просыпалась штукатурка. А потом поплелась в раздевалку.

Гимназия уже опустела, разве что кружки и факультативы еще шли на верхних этажах. Но внизу было тихо и пустынно. В раздевалке пришлось потратить время на поиски собственной куртки – ее Вета купила вчера и даже толком не запомнила, так вымоталась. Нашла и немного поморщилась – купленная на жалкие остатки денег, выглядела куртяшка немодной и блеклой. Напомнила себе, что это самая мелкая из ее проблем, оделась, вышла на школьный порог.

И застыла там столбом, потому что увидела Артура Гарина. Он нетерпеливо прохаживался по двору, пихал ногами все, что на пути попадалось. В руке держал смартфон, то и дело набирал номер, долго слушал, зло морщил губы. В очередной раз тряхнул рукой так, словно собирался закинуть телефон на крышу одноэтажного спортзала, но в последний момент все же пихнул в карман куртки.

Вете захотелось убежать, забиться минут на пять в раздевалку – просто чтобы справиться с растерянностью. Но было поздно, ее заметили. Артур подошел и глянул ей в лицо, взгляд сердитый и колкий. Что-то в нем изменилось с последней встречи, вот только что? Да еще правую руку держал странно: выдвинута вперед и неплотно сжата в кулак.

– Ты где проторчала столько времени?

– Завхозу помогала, – с перепугу ляпнула Громова.

Гарин закатил глаза.

– Делать больше нечего? Если оттягивала возвращение домой, то могла просто мне позвонить, прогулялись бы в парке на наше место.

«Он принимает меня за Ингу, – напомнила себе Вета. – Нужно ему подыграть. Эх, жаль, мало я с Нелюбиной общалась».

– Можем и сейчас сходить, – ляпнула наобум.

– Не, сейчас мне домой пора, есть еще дела. Пошли, что ли?

И выдернул у нее рюкзак, закинул на плечо рядом со своим, зашагал в сторону парка. Вета подумала, что всего за полтора месяца Артур уже во второй раз принимает ее за другого человека. Настоящую Вету он презирал, за Ирис пытался приударить. О подруге же детства Инге пусть неловко и неумело, но заботится. Пожалуй, последний вариант устраивал ее больше остальных. Но тут она вспомнила, что совсем не горит желанием даже близко подходить к дому Нелюбиных, сказала торопливо:

– Но я пока не домой, у меня тоже дела. До выхода из парка можем вместе дойти, а потом разойдемся.

– Не вопрос, – буркнул Гарин, глянул на ее искоса. – Скажешь, где пропадала столько времени?

Вете потребовалась лишь пара секунд, чтобы изобрести подходящую версию.

– Жила в Питере у подруги. У нее родители уехали в санаторий, вот она меня и пригласила.

– У тебя есть подруги? Не знал.

– А почему не быть подругам? – изобразила легкую обиду девушка. – Но потом ее предки позвонили, что приезжают раньше срока, пришлось срочно делать оттуда ноги. И вот вернулась.

Снова этот косой цепкий взгляд, Вета даже занервничала. Спросила с напором:

– Что?!

– Да ничего, – с ленцой протянул Гарин. – Просто не знаю, как ты теперь выживать будешь. Раньше твой папаша хоть иногда за тебя заступался. А пока где-то шлялась, твои новые родственнички ему в уши по полной надули: ты и лживая, и склонная к демонстративному поведению, и вообще с придурью. Такую дома-то держать опасно. Жорик уже твою комнату занял.

– Кто-о?!

Они только что вошли в парк, то есть пролезли через пролом в решетке и теперь по откосу спускались на дорожку. Артур вдруг резко остановился, словно в землю врос. Идущую за ним Вету поймал за плечо, развернул к себе лицом, заговорил с пугающим напором – ей даже захотелось отскочить в сторону:

– Ты, смотрю, Инга, хорошо у подруги расслабилась. Жорик – твой сводный братец, который тебе еще прежде прохода не давал. Забыла, как боялась с ним в квартире один на один оставаться? На красоту твою неземную он едва ли запал, если по-честному. Наверняка с мамашей просто сговорились избавиться от тебя. Составили план, как превратить твою жизнь в ад. Знаешь, с какими довольными рожами оба ходили, когда ты пропала? А ты им кайф поломала, теперь с новыми силами возьмутся за дело…

Вета от души порадовалась, что настоящая Инга Нелюбина сейчас далеко, в своей настоящей семье, и эти мерзости ее не коснутся. А ей самой до Жорика с его мамашей нет никакого дела. Но нужно было играть свою роль до конца, и она спросила нарочито несчастным голосом:

– Что же мне делать?

Гарин пожал плечами, но при этом ухмыльнулся, будто давал понять: есть задумка. Энергичными движениями размял запястье правой руки. В молчании прошли насквозь еще одну аллею, потом парень заговорил:

– Я, между прочим, тоже этого вашего Жорика ненавижу. Вечно торчит с дружками на площадке между первым и вторым этажами, мимо этих скотов нормально не пройдешь. Таким не место на земле. А если бы Жорик куда-то сгинул, то твоя мачеха живо бы приутихла, может и вообще убралась.

Вета морщила лоб, пыталась осмыслить сказанное. Шутит Артур, что ли? Зачем вообще он ей это говорит?

– И с чего бы вдруг он сгинул? – спросила осторожно.

– А с того бы. – Артур огляделся как-то воровато, поймал Вету левой рукой за предплечье и притянул поближе. Заговорил в самое ухо, хотя народу в парке в рабочий день было мало, а близко к ним вообще никого.

– Слушай, я тут на твоем братце одну штуку испробовал. Когда один раз Жорик меня сильно достал, я вообразил, что у меня на поясе висит меч. Не знаю даже, почему меч, а не пистолет или нож, но так уж вообразилось. Крутой такой, в ножнах. Я этот меч выхватываю и хрясь ему прямо в грудь. – Тут Гарин сделал выпад правой рукой, как будто вонзил в пространство нечто невидимое. Лицо его озарилось торжествующей улыбкой. – Я просто подумал об этом, понимаешь? А Жорик, как доходяга какой-то, за грудь схватился, задыхался и кашлял минут пять. Я уже на свой этаж поднялся, но все равно слышал, как он внизу хрипит. Да, и стонет еще, урод, мамочке пытается звонить!

Вета не понимала, что происходит, но была так напугана, что лишь по инерции передвигала ноги. Страшная догадка, что все это не простое совпадение, холодила виски. А Гарин ничего не замечал, продолжал радостный свой рассказ:

– Мамочка его прибежала, а ночью, я слышал, к Жорику скорую вызывали. Это как раз случилось после того, как ты из дома смылась. Я, между прочим, переживал за тебя, думал, что это его работа, ты же мне говорила тогда в парке…

Тут Артур неожиданно затих, ушел в себя взглядом, словно старался припомнить что-то. Наверное, то, что на самом деле произошло тогда в парке с ним и с настоящей Ингой. На миг с лица ушло напряженное и злое выражение, приоткрылся растерянно рот. Но потом Гарин мотнул головой, зажмурился, отгоняя наваждение.

– В общем, ты исчезла, водолазы прочесывали озеро, а я задумался: вдруг этот нелюдь на самом деле с тобой какую-то мерзость сделал? Через пару дней увидел его в парке одного, без банды, спросил, не его ли работа. Он начал орать, наехал на меня, а мне только того и надо! На этот раз он конкретно задохнулся, свалился прямо на газон. А был дождь, в парке – никого. Так что я спокойно домой отправился. Понимаешь, два раза сработало!

Громова не сдержалась – ахнула. Артур нахмурился, вопросительно поднял бровь, и она выпалила:

– Но так нельзя!

– Почему нельзя-то? Никто ничего не докажет! Это просто энергетика у меня крутая, ясно? Даже Жорик, когда оклемался, ко мне с претензиями не лез. Только со стороны теперь поглядывает странно, близко не подходит, боится. Так почему нельзя?

– Ну просто нельзя, неужели ты не понимаешь?!

Свирепая ухмылка исказила лицо бывшего одноклассника.

– Чего ты раскудахталась: нельзя, нельзя! Достала уже! Вот полезет к тебе снова Жорик, сама же прибежишь просить, чтобы я его снова утихомирил!

Быстрым шагом свернул на боковую аллею, но Громова догнала, вцепилась в его рукав. Заговорила, глотая слова:

– Слушай, Артур, оставь Жорика в покое! Я уже договорилась, я не буду пока дома жить, меня одна знакомая к себе пускает. Просто не трогай его, ладно?

Гарин дернул плечом, освободил рукав, недобро оскалился:

– Погляжу на его поведение. Ладно, Инг, бывай!

И пошел к выходу из парка, вернее, побрел неторопливо, разметая ботинками листву. Правую руку он все так же держал на излете, время от времени резко проворачивал туда и сюда кулак. Тут Вета не сдержалась: выхватила из кармана материнский пузырек, зубами вытащила пробку. Окунула палец в пыльцу, и он сразу заискрился золотисто. Этим пальцем девушка торопливо провела по глазам, зажмурилась и ладонями зажала глаза – так вдруг ярко стало кругом. Словно на небе зажглись два дополнительных солнца.

Когда стало возможным отнять руки, Гарин уже почти дошел до парковых ворот. Краем глаза Вета везде замечала шевеление, какие-то загадочные существа выпрыгивали из высокой травы и снова ныряли в нее, взбегали по стволам деревьев, высовывали жутковатые рожицы из собранной в кучки вдоль аллеи опавшей листвы. Но Громова смотрела только вслед Артуру – и не верила собственным глазам.

Теперь вместо джинсов и куртки парень был облачен в широкий плащ цвета слоновой кости, длинный подол его скользил по траве. Широкая красная перевязь служила ему поясом. Каштановые волосы Артура стали в два раза длиннее, крупными локонами рассыпались по плечам. В правой руке крепко зажат обоюдоострый меч с коралловой рукоятью, которым он без труда поигрывал. Рукоять казалась обагренной кровью, круглое навершие сияло чистым золотом. Гарда и клинок сверкали так, что невозможно было рассмотреть, Вете лишь показалась, что вдоль клинка вспыхивают и исчезают багряные знаки, словно бегущая строка. От каждого удара в пустоту сыпались красные искры, оседали на дорожку.

Она стояла и смотрела в оцепенении, пока Артур не исчез за каменной аркой. Потом медленно побрела в обратном направлении и даже по сторонам не смотрела: обновленный глянсем привычный мир не мог отвлечь от тревоги и предчувствия большой беды. Много ей пришлось пережить с начала учебного года, но так паршиво на душе еще не бывало.