Читать книгу Юные герои Великой Отечественной - Игорь Петрович Носов - Страница 5

Толя и несколько его школьных друзей после окончания восьми классов в селе Осташёво в Волоколамском районе Подмосковья хотели поступить в военное училище. Но не сложилось собрать документы и подать заявления. А 22 июня разразилась война!

Сначала казалось, что немцев вот-вот остановят где-то далеко на западе. Но уже скоро стало ясно, что враг подходит к Москве. И при военкомате организовали добровольческий истребительный батальон. А командиром назначили директора школы Ивана Николаевича Назарова. Эти формирования создавали для обороны важных объектов от вражеских диверсантов или парашютного десанта. В 1941 году в такие батальоны объединили двести пятьдесят тысяч добровольцев. И двадцать пять тысяч из них стали позже партизанами. Занятия там проходили вечером, после учёбы (Толя и его друзья пошли в девятый класс) и работы – школьники помогали взрослым строить военную дорогу и оборонительные укрепления. Каждый день Толя, Витя, Юра и Володя таскали тяжёлые носилки с песком и щебнем.

Но как бы они ни уставали, всегда шли потом на военную подготовку: стрельба из винтовки; метание гранаты; ориентирование на местности с картой и компасом; маскировка и строительство траншей, окопов, блиндажей.

А Красная армия с тяжелейшими боями и отчаянными контратаками откатывается на Восток. И война подбирается к родному селу даже быстрее, чем ждали.

Наступая на Москву, фашистская армия насчитывала 1 800 000 солдат и офицеров, 75 дивизий,  1700 танков и штурмовых орудий, 14 000 артиллерийских орудий и миномётов, 1400 самолётов.

И на пути этой орды среди миллиона с лишним защитников – Толя Шумов, Володя Колядов, Юра Сухнев, Витя Вишняков… Добровольческий батальон обороняет левый берег реки Рузы. В случае прорыва обороны они должны уйти в знакомые с детства леса, в недавно сформированный партизанский отряд под командованием их учителя И. Н. Назарова.

Первые морозы ужи побили траву и ещё оставшиеся на деревьях листья: жёлтые, красноватые, совсем бурые… Тоненький лёд схватывает лужи и спокойные заводи вдоль поросшего камышом берега реки.

В траншеях и окопах на опушке леса необстрелянные новобранцы. Среди напряжённой тишины закричала кукушка: «Ку-ку, ку-ку…» Кто-то из бойцов начинает тихо считать: «Раз, два…», но тут из леса раздаётся первая автоматная очередь, и пули – фить-фить-фить-фить – вспарывают свежую землю вдоль траншей.

– Батальон, к бою! – кричит взволнованно молоденький лейтенант; это будет его первый и последний бой: – Огонь!

Двое суток – не на жизнь, а на смерть! – сражается на позициях батальон, сдерживая вражескую пехоту на опушке леса. Бойцы помнят призыв – «За спиной Москва!» Не все знают, что последний рубеж обороны возвели даже на Поклонной горе, где в 1812 году Наполеон так и не дождался ключей от русской столицы. Но эти мальчики не дадут врагу зайти так далеко. Да вот кончаются у них патроны и гранаты… А вдали, на пригорке из-за леса, с рёвом и скрежетом появляется пара немецких «тигров». Они наводят орудия… Вспышки, грохот выстрелов и разрывов осколочных снарядов, и некоторые траншеи превращаются в груды дымящейся земли. Лейтенант, ему было двадцать два года, убит ещё на рассвете снайпером, и сейчас командует уже сержант: «Отступать!»

Выжившие добровольцы уходят по уцелевшим траншеям в осенний, красивый лес. Знакомыми тропками пробираются они в глухую чащу, где уже давно расположился один из трёх партизанских отрядов Осташёвского района.

Через месяц по глубокому снегу, скрипящему на морозе, Володя с группой товарищей возвращается к месту первых боёв. Они долго сидят в засаде у лесной дороги, и вот появляется бензовоз и пара грузовиков с солдатами.

– Без приказа не стрелять! Подпустим метров на пятьдесят, – шепчет командир.

– Ясно!

– Ясно! На пятьдесят метров, – отвечают бойцы, залёгшие цепью в глубоких сугробах.

– Огонь! – кричит командир.

Цистерна горючего вспыхивает гигантской спичкой. Мгновенно тает снег. Чёрный дым смешивается с паром и вздымается над пламенем выше столетних елей. В грохоте слышны крики солдат, но их тут же заглушает стрельба наших пулемётов и автоматов. Противник ещё не успел прийти в себя, а командир уже скомандовал: «Отходим!»

Это была одна из первых операций Толи Шумова. Потом их было ещё много. Но особо отличался он в разведке. Решительность и находчивость часто его выручали.

Однажды на разъезженной улице Осташёва застрял, забуксовал немецкий автомобиль. Водитель поддавал газу, и задние колёса всё больше увязали в просёлочной дороге.

Офицер решил вылезти из машины, но тут Толя, прихватив несколько поленьев из только что наколотой кучи дров, услужливо подбежал к немцам.

– Сидите в авто, господин офицер! Не пачкайте сапоги! – крикнул Толя и подсунул поленья под колёса.

– Гут! Хорошо! – обрадовался офицер и заговорил на хорошем русском. – Как зовут?

– Толя…

– Мой денщик не справляется, нужен помощник. Дам тебе еду, много еды, сигареты… Приходи работать в третью с края избу, где я на постое. Готов?

– Да, господин офицер. Приду…

Вечером Толя принёс наколотых дров, затопил печь, нагрел в вёдрах воды. Поставил посреди комнаты корыто и сказал:

– Ванна готова, господин офицер!

– Гут! Хорошо! – расплылся в улыбке бравый вояка и добавил, обращаясь к вытянувшемуся перед ним денщику: – Учись у мальчишки, бездельник!

Два дня Толя умело вёл офицерское хозяйство на зависть денщику. А на третьи сутки – ушёл в отряд. Когда фашисты его хватились, было поздно: разведчик унёс полевую сумку с важными картами и документами, пистолет и бинокль.

Такая дерзость напугала и разозлила оккупантов. Они с ещё большей жестокостью стали бороться с подпольщиками; расстреляли в деревне Каменки группу военнопленных, заподозренных в организации побега; спланировали новые карательные операции; за голову Анатолия Шумова назначили награду. Но местные жители увидели, что борьба с фашистами идёт и в тылу врага. У людей укреплялась вера в скорую победу над ненавистными оккупантами.

Всё это обсуждали секретарь районного подпольного комитета Алексей Иванович Бормотов, командир отряда Назаров и Толя Шумов. Штабную землянку освещала керосиновая лампа из гильзы артиллерийского снаряда. Тут же, на случай атаки карателей, на столбе висели автоматы, под ними на полу лежали гранаты. И аккуратная пачка каких-то бумаг, перевязанная бечёвкой.

– После твоего смелого поступка люди в округе воспрянули духом! – похвалил Толю подпольщик.

– И мы подумали, – добавил командир, кивнув в сторону пачки бумаг, – что необходимо распространять листовки из нашей лесной типографии. В них рассказывается о сегодняшнем положении на фронте: да, мы отступаем, но враг не возьмёт Москву.

– Так что, Толя, вот тебе новое опасное задание от нашего подпольного комитета – расклеить листовки в нескольких деревнях. Рискнёшь? Справишься?

– Так точно, товарищ Бормотов. Постараюсь расклеить на самых видных места: на заборах у колодцев, около комендатур…

– Тогда, сынок, собирайся! Надо начинать сегодня же!

Трудное задание было выполнено. Толя сумел обойти несколько деревень. Отдал часть листовок партизанским связным, часть расклеил сам у колодцев, как и задумал.

С бьющимися от радости и гордости сердцами жители деревень читали послание партизан и подпольщиков: «Мы здесь с вами, дорогие, родные братья и сёстры. Мы никуда никогда не уйдём. Мы с вами вместе будем бороться до победы над фашистскими оккупантами. Никакой пощады врагу!»

Оставшиеся листовки Толя спрятал в валенки и вышел через лес к дороге на Осташёво.

Заснеженные деревья и кусты были похожи на каких-то загадочных зверей. Кругом стояла сказочная тишина. Только поползни шуршали кое-где по коре; в кузнице дятел долбил шишку, выковыривая семена, да белки резвились на раскидистых ветвях, сбрасывая водопады снега.

Но вдалеке раздался рокот моторов. Толя залёг в сугроб и дождался колонну: совершенно новые штурмовые орудия, танки и грузовики с солдатами проползли в сторону моста через реку. Там колонна остановилась, и группа сапёров стала проверять – нет ли мин.

И вдруг – Толя решился на дерзкий поступок. Ему захотелось, чтобы фашисты привезли с собой к месту назначения его листовки! Он отряхнулся от снега, вышел на дорогу и направился по наезженной колее в сторону немцев.

Часовой у последней машины, приняв паренька за местного жителя, идущего из деревни в деревню, не остановил его. Толя, так же не спеша, приблизился к кабине грузовика, из которой вылезал офицер в начищенных до блеска, но холодных сапогах. И тут-то разведчик, притворно, глуповато улыбаясь, показал жестами, что хочет курить и готов за курево поменять свои тёплые валенки на новенькие сапоги. Офицер, как раз собиравшийся погреться – потопать и попрыгать, – понял его жесты и с радостью согласился. Он вытащил из нагрудного кармана и бросил Толе пачку сигарет и стал стаскивать сапоги с заледеневших ног. А Толя, сунув сигареты за пазуху, подмигнул немцу – «Данке шон!» – и снял валенки не торопясь, чтобы ни одна листовка, из припрятанных под стельками, не вылетела… Немец со счастливым видом обулся в тёплые русские партизанские валенки. А Толя нацепил холодные сапоги и поспешил перейти мост, чтобы скрыться в лесу.

Конечно, эта история насмешила всех в отряде. Вот гитлеровец перепугается, когда в собственных валенках найдёт листовки со словами «Смерть немецко-фашистским оккупантам!».

Но командир не похвалил Толю:

– Смело и правильно, чтобы фашисты никогда не чувствовали себя в безопасности на нашей земле. Но поступок опрометчивый… Ты не только подверг себя огромному риску. Ты мог подставить под удар весь отряд и подполье. Если бы тебя арестовали и ты не выдержал бы пыток, то начались бы аресты связных в деревнях – и каратели нашли бы отряд…

– Ясно, товарищ командир, я буду осторожнее.

– Да, Толя, побереги себя. До победы ещё далеко. А с завтрашнего дня отправляйся в отряд Василия Фёдоровича Проскунина. Там будешь воевать!

Для Толи это было радостной новостью. Ведь в том отряде с первых дней оккупации находилась его мама – Евдокия Степановна.

На новом месте к разведке добавилась ещё и диверсионная деятельность: минирование шоссейных дорог, поджоги складов… Не раз Толе поручали нарушать телефонную связь. Другие бойцы внимательно смотрели по сторонам и подшучивали над ним: «Ну, что, кот, наточил когти? Полезай! Если фрицы стрелять начнут, не пугайся, – прикроем. Но всё же – сразу в сугроб сигай! Только автомат не поломай!» И Толя быстро надевал на валенки металлические «кошки», ловко влезал на телеграфные столбы и резал провода. Потом их ещё кромсали на короткие куски уже на земле, чтобы и материала не оставалось для восстановления.