Читать книгу Чёрный принц - - Страница 2

Гости в ужасе:

– Скандал!

– Что за странный, дикий номер!

– Принц невесту не признал!

А король-то взял да помер.

Тихо так, без суеты.

Только сморщился чуть-чуть

(прошлогодние цветы)

И во тьму – в последний путь.

Старикашки—мудрецы

В тесный круг – держать совет:

– Безобразия такого

в хрониках в помине нет!

– Юный Ка—Ин не чудак,

но – безумец!

– Это так!

– В данном случае закон

Как дитя – бессилен он!

Только королева-мать

Нерушима, как гранит,

Неподвижна, как скала —

Все молчание хранит.

Ни истерик, ни слезинки;

Безразличное лицо;

Нет ни складки, ни морщинки.

Только царское кольцо

Левой теребит рукою;

Поломался ноготок;

Да еще одно: тоскою

Затуманился зрачок.

**

В Замке Высшего Сиянья

Черный траур и покой.

Льется шепот темной лавой:

– Умер, умер наш король.

– Королева заболела.

– Ка-Ин тронулся умом.

Только старый шут горбатый

Машет призрачным мечом.

– Раз, два, три, – поет он песню.

Покатилась голова.

Утопилася невеста.

Юный принц сошел с ума.

А король-то взял да помер.

Громче в дудочку дуди!

Это присказка, не сказка.

Сказка будет впереди.

С той свадьбы, с той злосчастной свадьбы,

Не мало весен утекло.

Среди высоких стен укрылся

Мой принц. За пыльное стекло.

В старинной башне позабытой.

Отшельником. На сто замков.

Давно не чесаный, не бритый.

Как пленник, только без оков.

Безлюдно стало на балконах.

Бледнеет в небесах луна.

Уснули птицы в темных кронах.

Уснула целая страна.

– И тьма героя поглотила…

И выбраться – уже никак, —

Облокотившись на перила,

Бубнил под нос горбун-дурак.

– Мой странный принц,

тебе уж двадцать.

Ты не участвовал в войне.

И вместе с братом упражняться

Не стал – с мечами на спине

По лестницам крутым не бегал.

Лишь ночью в темный океан

Один на крохотной лодчонке

Порою тайно уплывал.

Там на мерцающие звезды

Один, как пес в глуши ночной,

Ты все глядел, роняя слезы,

И думал, думал лишь о той,

О той, что там, во тьме высокой

На голубой звезде далекой

Привыкла ветры заклинать

И на закате колдовать.

Ее глаза – каштаны мая;

Ее улыбка – лунный луч,

Мерцает, сумрак рассекая,

В лесах среди обрывов-круч;

Своим дыханьем земляничным

Согреет бабочку в руке;

Лепешкой сдобною лакричной

Покормит уток на реке;

Верхом проедет на олене

И в догонялочки с лисой;

А опустившись на колени,

Напьется утренней росой;

Ненастной ветреною ночью,

Забравшись на высокий холм,

Подбросит ввысь бумаги клочья —

В них сообщается о том,

Что лишь того она полюбит,

Кто Черным называться будет,

Кто в свете сумрачном свечей

Один секрет откроет ей.

Секрет такой бесчеловечный,

Что тут же кругом голова,

И тут же все, что было Вечным,

Сгорит в огне как трын-трава.

И для того, чтоб эта встреча

Произошла, теряя кровь,

Скрепя сердца, ссутулив плечи,

Готов ты снова, вновь и вновь

Терять все то, что сердцу близко.

Чтобы однажды эту киску

С хмельною ласковой улыбкой,

В объятьях сжать во мраке зыбком.

Погубишь матушку родную.

И муку страшную любую

Ты выдержишь, смеясь, шутя.

Все это предрекаю я.

Вот Принц. Все в той же старой башне.

За годом год, за разом раз

В халате ветхом нараспашку,

Серебряный прищурив глаз,

Как рыболов из темной бездны

Ершей и яростных угрей,

Улов заветный извлекает

Из крепкой памяти своей:

Едва заметное касанье;

Изящный контур и узор;

Легка, прозрачна, как дыханье,

Как лунный луч, как птичий взор;

А на крыле лицо девичье,

Копна волос, зеленый глаз —

Ведь кто—то иногда в обличье

Чужом разыскивает нас.

– Между мной и тобой – бесконечность.

Бездна времени. Тьма расстояний.

Мы – два солнца из разных созвездий,

Две звезды из дальних галактик.

Если б мог я однажды ночью

Вызвать огненный ветер ужасный!

Чтобы сжег он и кожу, и мясо;

Чтобы плоть превратилась в пепел;

Чтобы с тихим и ровным шуршаньем,

Будто листья с ветвей осенних

Неуютной ветреной ночью,

Черной пылью с костей облетела;

Чтобы пыль эта темною птицей

Взмыла в воздух прозрачный полночный;

Чтоб летела быстрее мысли

Выше туч, выше гор, выше неба,

Сквозь печальный космический сумрак,

Мимо дыр прожорливых черных

Много месяцев, год за годом —

На планету твою, колдунья;

Чтоб летела над морем, над лесом,

Над заснеженной белою степью,

Над озерами, над болотом,

К твоему жилищу родному.

И упасть к ногам твоим нежным

На холодную влажную землю;

Мертвым порохом лечь пред тобою,

Стать дорогой твоей и тропою;

Прикоснуться к твоим подошвам;

Зацепиться жалкой пылинкой;

Чтоб ходила по мне, чтоб топтала,

Танцевала колдунские танцы;

Чтобы утром, устав, обессилев,

Ты во сне фантастическом странном

Улетела бы к той планете,

Где остался скелет мой белый.

Ты б веночком украсила череп;

А, стянув с мизинца колечко,

Мне б на палец его надела,

Обручившись со мною навечно;

Прикорнула б к моим коленям;

Улыбнулась счастливой улыбкой;

И забылась глубокими снами.

Сон во сне – возможно ли это?

А проснувшись в своей постели,

Услыхала бы голос отцовский:

– Где кольцо твое, милая дочка?

– Потеряла, – ответишь смущенно.

Летело время белым ветром,

Веселым поездом шальным

И тут же исчезало где—то,

Как исчезает где—то дым.

Тринадцать весен королева

Носила в узелке обед.

Подолгу у дверей сидела.

Тринадцать зим. Тринадцать лет.

Глядела вдаль, чуть—чуть вздыхала,

К щеке портретик прижимала,

И разберешь едва—едва

Шептала странные слова:

– Ушел ты с блеском, страшным блеском,

Как могут только короли:

Супруг мой в склепе, а невеста…

Невесту так и не нашли.

Одну лишь туфельку на шпильке

Вернула щедрая волна.

Нет ни надгробья, ни могилки —

На дне холодном спит она.

Все кормит раков и рыбешек

Своею плотью (замкнут круг),

Как кормят птичек или кошек,

Как брата – брат, а друга – друг.

Одни лишь мраморные кости

Мерцать останутся на дне,

Как по ночам мерцают звезды

В пустынной неба тишине.

А мать с отцом невесты скоро

(я не сумела им помочь)

Не в силах жить с таким позором,

Отравы съели. В ту же ночь.

Родимый брат тебе готовит

Подарок страшный, подлый, злой:

На первом промахе подловит

И сердце длинною иглой

Пронзит насквозь и разукрасит

Горячей кровью царский трон —

Он оскорблений не прощает,

Обид не забывает он.

Вот как-то раз грозою страшной

Тайком явился к старой башне,

Проказник, выдумщик и плут,

Старик-горбун, придворный шут.

– Как хорошо, что ты явился, —

Печально Ка-Ин говорит.

И шут улыбкою скривился.

Зрачок во тьме огнем горит:

– К тебе пришел я не случайно.

Тебе сейчас святую тайну

Я расскажу. Запоминай:

Есть за лесами горный край…

Где-то там, на звездном небе

На Серебряной планете

В Замке Высшего Сиянья

Черный Принц живет печальный.

Впрочем, не живет – томится,

Как томятся эти звезды —

Не приснится даже птицам,

Дремлющим в уютных гнездах.

В уголке доспех пылится —

Весь покрылся паутиной,

Тусклой серой паутиной.

На стене висит картина:

То ль рассветы, то ль закаты —

В окна алым светом льет.

В простынях кровавых мятых

Мать младенцу жизнь дает.

На второй картине к маме

Девочка ручонки тянет:

«Мама, мама, помоги!»

Браво! Первые шаги!

Есть еще одна – в углу:

В лунном свете, в полутьме

Девочка пером вороньим

Что-то чертит на стене.

А четвертая девчонка

Меж деревьев вновь и вновь

Круг за кругом нарезает;

Чуть приподнятая бровь;

Босиком, в коротком платье;

По колено в снег, в мороз;

Из—под платья вылетают

Лепестки от красных роз.

А на пятой-то картинке

На извилистой тропинке

Девочка (в глазах вопрос)

Что-то ищет меж берез.

Вот шестая: здесь девчушка

В белой простенькой ночнушке

Вдоль забора, мимо грядки

Убегает без оглядки.

Вот седьмая: вкруг себя

Разложив бумажек рой,

На клочках посланья пишет

Забинтованной рукой.

Вот восьмая: на крылечке

Дева теребит колечко;

К дому едет странный гость;

На воротах – череп-кость.

Вот девятая картина

В рамке простенькой и гладкой:

Здесь колечко под периной

Прячет девочка украдкой.

На десятом полотне

(не бывает хуже дел)

Кто—то смутный, непонятный

Что—то мерзкое посмел —

На девчушку прыгнул рысью,

Ей ладонью рот прикрыл

И к постели детской, низкой

Весом тела придавил.

На одиннадцатой – вечер,

Темнота, горит свеча.

Девочка, раскинув плечи,

Словно птица, сгоряча,

Со стола да в темный воздух…

Замирает… Полпути…

Еще миг и грудью об пол —

Не помочь и не спасти.

Что за странные картинки?

Сувенир? Наследство? Приз?

Тонкой-тонкой паутинкой

Их рисует Черный Принц.

Плавко, бережно, с любовью

(слабый отблеск на ключе)

Пылью, плесенью и кровью.

В старой башне при свече.

Ночь за ночью, ночь за ночью,

Много весен, много лет

Принц, мечтою одержимый,

Душу вкладывал в портрет.

Сох, бедняжка, истощался.

Убивался ночь и день.

Незаметно превращался

В привиденье, в полутень…

Бесконечна только вечность.

Холст последний завершен.

Совершенство! Безупречность!

Принц подавлен, оглушен.

На тринадцатой картине

Гроб стоит в чащобе леса.

В том гробу под черным крепом —

Бездыханная принцесса.

Принц к окошку, словно кошка —

Подставляет щеки ветру.

Успокоившись немножко,

Возвращается к мольберту.

Чуть касается портрета