Читать книгу Пристанище - - Страница 5

2
Нёрдлинген, Бавария
Пять лет назад

Оглавление

Стоял октябрь, промозглый немецкий холод пронизывал до костей. Однако Паоло Иовис решительно шел вперед. Иовис родился и вырос в итальянском Сорренто. Со смотровой площадки возле их дома, что стоял прямо над глубоким ущельем, он мог любоваться видом на Неаполитанский залив, хотя в самом Неаполе бывал в те времена нечасто.

Однако детские воспоминания о летних каникулах не сохранили привкуса Сорренто или одной из многочисленных деревушек амальфитанского побережья – прекраснейшие Амальфи и Позитано были для него всего лишь местом отдыха капризных туристов. Каникулы Паоло проводил по ту сторону Тирренского моря, всего час на пароме, и каждый июнь он, абсолютно счастливый, пересекал море и оказывался на острове Капри. Там, в окружении дедушки с бабушкой и двоюродных братьев и сестер, он наслаждался тем, что станет потом его чудесными летними воспоминаниями: темные ночи окунаются в звездную пыль, а небо такое ясное и близкое, что, кажется, его можно коснуться рукой.

Мать Паоло могла дать ему только такие каникулы – с тех пор как овдовела, ей приходилось работать горничной в двух отелях Сорренто, и летом у нее совсем не оставалось времени на сына. Ее малыш Паоло заслуживал веселое и беззаботное лето, полное игр и фантазий. Жизнь успеет позаботиться о том, чтобы омрачить его дни, – так же, как омрачила ее. Рак поджелудочной железы забрал у нее мужа, оставив ее в одиночку растить четырехлетнего сына, и теперь все, что она могла ему дать, чтобы не заразить своей меланхолией, – отправить его проводить лето на острове.

Карло, дедушка Паоло, с ранних лет был моряком. Он жил в огромном старом доме, выкрашенном в белый цвет. Дом принадлежал его жене Софии – им по очереди владели уже несколько поколений семьи – и располагался у самого моря, на полпути между Марина-Гранде и историческим центром Капри. Чтобы добраться в город без фуникулера, приходилось двадцать минут подниматься в гору, так что люди наведывались туда редко, но Капри тоже наводнили туристы, заполнили магазины и элегантные отели.

* * *

Иногда по утрам, когда дедушка отправлялся рыбачить, Паоло составлял ему компанию. Какое наслаждение скользить по теплым водам Тирренского моря, любуясь величественными скалами и обрывами и заплывая в какую-нибудь из десятков пещер острова. Туристы ограничивались Голубым гротом и часами торчали на баркасах на самом солнцепеке, чтобы провести там всего-навсего несколько минут, но Паоло знал, что настоящие сокровища скрываются в стороне от известных маршрутов.

– Дедуль, ну давай! Давай сплаваем туда, я там еще не был! – кричал Паоло, сидя на носу лодки и указывая на расщелину в одной из скал.

– Туда? – спрашивал Карло. – Паоло, это же никакой не грот, это просто щель в камне, и все. Скоро начнется прилив. Это небезопасно.

– А вдруг там внутри большая пещера? А, дедуль? Представляешь? И сокровища! Это же настоящее убежище корсаров, туда можно залезть только во время отлива.

– Ох, парень… ну ты и фантазер! – противился Карло, в душе восхищаясь восторженной наивностью внука. – Лучше займись футболом, как Марадона, и брось эти фантазии – тебе уже целых десять лет.

Паоло смеялся и качал головой, потому что уже тогда знал, что его призвание не игры в мяч, а наука: исследовать, добираться до сути вещей. Может, именно скалы Амальфитаны пробудили в нем жажду узнать, что за истории кроются за каждым из этих камней. Или, может, тому виной морские прогулки с дедушкой Карло, во время которых он все больше влюблялся не только в Капри, но и в его гроты и тайны. Паоло Иовис довольно рано принял решение стать геологом: когда вырастет, он превратится в одного из самых бесстрашных и известных итальянских путешественников.

И вот теперь, спустя много лет, Паоло находился в удивительном немецком городе Нёрдлинген в составе экспедиции из четырех человек. Группа была разношерстной. Марку Льянесу, самому старшему, минуло сорок, это был каталонец с вечно невозмутимым выражением лица и уже основательным животом. Остальные – это Хельдер Нунес, португальский эксперт по подводной археологии и археометрии, низенький, жилистый и вертлявый, чуть за тридцать; сам Паоло Иовис – итальянец, геолог, а также известный научный фотограф, страсть к фотографии у него естественным образом выросла из основной раб[6] оты. Паоло казался самым молодым – может, за счет никогда не сходившего красивого загара. Он был неутомимым странником, после ранней смерти матери ему не хотелось подолгу оставаться в квартире, полной воспоминаний и ностальгии. И, наконец, весьма упитанный Артуро Дюбах, археолог из Швейцарии, испанец по матери, специалист в области археометрии.

Между собой они обычно общались на испанском, потому что благодаря многочисленным поездкам по Южной Америке он стал для них чем-то вроде лингва франка, хотя все четверо также владели английским.

Ни один из них не был женат – возможно, потому, что образ жизни путешественника не особо способствует стабильным романтическим отношениям. Марк был в разводе. Про Хельдера было лишь известно, что он гей, а Марк для него – идеал. За Паоло закрепилось амплуа неотразимого итальянца и плейбоя. И лишь швейцарец Артуро в этом отношении был человеком пристроенным – в Женеве у него была подруга.

Общее увлечение спелеологией часто сводило четырех друзей вместе, но в Нёрдлинген их привела работа над научным проектом. Там они с ней и познакомились. Ее трудно было не заметить.

Ванда Карсавина.

Современная, свободная, раскрепощенная, любознательная, полиглотка. В компании таких женщин, как Ванда, любой день превращался в незабываемый. Эта высокая светловолосая полька была очень красива какой-то суровой нордической красотой, мягкие линии ее тела буквально зачаровывали, а в небесно-голубых глазах светился ум. Со следующего семестра она начинала читать курс археологии и средневековой истории в университете Фрайбурга, а в те дни как раз заканчивала работу в Stadtmauermuseum – Музее городской стены. Больше всего в Нёрдлингене ее впечатлял кратер вулкана, на котором стоял город. Кратер напоминал рану, оставленную миллионы лет назад упавшим на землю метеоритом.

Марк по привычке – или в силу возраста – взял на себя роль лидера их маленькой группы, когда они гуляли по городу, хотя на самом деле он просто следовал за Вандой, которая была их гидом по Нёрдлингену. Хельдер и Артуро внимательно слушали и делали заметки. Паоло следил за рассказом и фотографировал – его интересовала не идиллическая атмосфера или средневековый характер этого места, а материал, из которого были построены здания. За этим они туда и приехали.

– Значит, метеорит упал… сколько – тринадцать миллионов лет назад? – спросил Марк.

– Скорее, пятнадцать, – ответила Ванда, – но уцелели лишь крохотные осколки.

– Могу себе представить… А планировка города? Ведь он почти идеально круглой формы, как если бы городскую стену возводили ровно по периметру кратера, да и время тут словно остановилось.

Ванда Карсавина улыбнулась.

– Ну, видимо, кратер с периметром в двадцать пять километров показался первопоселенцам вполне подходящим, чтобы осесть. В Нёрдлингене и правда будто попадаешь в Средневековье. Здесь всего двадцать тысяч жителей, и чуть не все они участвуют в средневековом празднике, что проходит в сентябре. Если честно, ради этого я сюда и приехала.

– Ради праздника?

– Нет, – засмеялась она, – чтобы изучать период с двенадцатого по пятнадцатый век. От старого города сохранилось одиннадцать башен, тюрьма и даже пять ворот в стене.

– Ого! – восхитился Марк. – Значит, вас интересует позднее Средневековье. А мы здесь, по правде говоря, по причине, далекой от пятнадцатого века, сеньорита.

– Я знаю, – кивнула Ванда, – вы занимаетесь геологией и археологией, правильно?

– Правильно, – с улыбкой подтвердил Марк. – Нёрдлинген, должно быть, единственное в мире место, где здания построены из алмазов.

– Не совсем так. Это микровкрапления алмазов, – уточнила она.

Дело в том, что на месте падения метеорита образовались горы, порода которых содержала графит. Порода использовалась для строительства стены и городских зданий. Марк с коллегами очутились тут благодаря проекту “Даймонд”, который спонсировал в том числе и авторитетный научно-популярный журнал Science, где публиковался Марк. Им предстояло изучить не только особенности местной геологии, но и зависимость архитектуры и образа жизни “человека разумного” от условий конкретной среды.

Когда Ванда Карсавина закончила экскурсию, они все вместе отправились в заведение, в угоду туристам пародировавшее типичную средневековую таверну. Они миновали церковь Святого Георгия, откуда доносился крик, каждые полчаса неизменно и отчетливо разлетающийся над городом: So G’sell, so! So G’sell, soooo!..[7]

– Что он говорит? – спросил Паоло у Ванды.

– Кто? – удивилась она.

– Этот голос, из башни. Он постоянно кричит.

– А, это. Я уже его и замечать перестала – привыкла. Что-то вроде “Все в порядке, друг, все в порядке”. Эти слова эхом разносятся над городом с десяти утра и до полуночи, еще одна сохранившаяся местная средневековая традиция, будто стражник до сих пор охраняет границы, – весело объяснила она. Было видно, что ей нравится здесь жить.

Когда в таверне мужчины заказали по второму пиву, а Ванда как раз собралась уходить, что-то в разговоре вдруг заставило девушку застыть на месте.

– Вы используете спелеологию как метод эмпирического исследования? Правда? И со средневековыми объектами тоже? – изумленно спросила она.

– Ну да! – откликнулся Артуро. – А вы думали, мы только в древних камнях ковыряемся? Вовсе нет! Человек возвращался жить в пещеры и во времена Римской империи, и в Средневековье – конечно, временно.

– Да, понимаю, – несколько холодно ответила Ванда, словно он усомнился в ее образованности. – Но я имею в виду раскопки в пещерах, которые дали что-то значительное, а не только черепки посуды или парочку средневековых скелетов.

– Совсем уж значительных открытий в пещерах сделано не было, – признался Марк, – но есть крайне интересные случаи. Например, пещера Ройстон в Великобритании, вы о ней слышали?

– Нет, – покачала головой молодая женщина.

– Так вот, на стенах этой пещеры сохранились невероятная резьба и надписи, которым может быть около восьмисот лет.

– Работа тамплиеров?

– Вполне вероятно, – кивнул Марк. – Немало интересных памятников есть, например, в Кантабрии.

– В Кантабрии? Это где – в Испании?

– Да, на севере Испании. Там в пещерах Ла-Гарма обнаружили керамику раннего Средневековья, очень искусная работа, а ведь еще есть потрясающие находки в тамошних карстовых массивах.

– Вот поэтому, – перебил его Артуро, раздуваясь от гордости, словно сам родился в кантабрийской пещере, – а еще потому, что там уйма пещер, интересных для геологов и археологов, мы решили предложить провести в Кантабрии следующий Международный конгресс спелеологов.

– Международный конгресс спелеологов! Правда? Даже не знала, что такие проводятся… Это научный конгресс?

– Разумеется! Съезд историков, биологов, геологов… ученые первого ряда, сеньорита!

– Словом, дорогая коллега, – вмешался Паоло, – внутренности Земли содержат ответы на многие вопросы и хранят столько тайн, что вы и представить не в силах. Поэтому нам нужно найти способ совершить одно крайне важное путешествие.

– Важное путешествие? Куда? – с жадным любопытством спросила Ванда.

– К центру Земли, сеньорита, – улыбнулся Паоло, – куда же еще. В самый центр Земли.

6

Раздел археологии, занимающийся определением возраста и происхождения археологических объектов физико-химическими методами.

7

Вот так, господи, вот так (англ.).

Пристанище

Подняться наверх