Читать книгу Темные боги. Книга 1. Сумеречный город - - Страница 11

Нексус был спланирован как четырехконечная звезда, каждый луч венчала базилика, посвященная одному богу и одному миру. Прихожанами базилик Никса и Фоса были по большей части беженцы из иных миров, а в базилике Тханы в основном служили священники, находящиеся под опекой дома Вакара.

Но в мире Витае главным божеством всегда оставалась Дейя – богиня жизни, мать всех элементов и основательница рода Анжелики.

Во времена, когда Ваега была всего лишь страной бескрайних лесов, ею правил Обезглавленный Король. Он начал войну с Паритви и посылал за Арастрское море своих мародеров, чтобы они разоряли и грабили прибрежные поселения Азуны и Кардики и даже заходили в Сарнайские степи, где угоняли ценных лошадей и убивали табунщиков. Старшего сына король воспитывал как наследника престола, а младшего, Августина, отослал в базилику Дейи, чтобы тот стал священником.

Августин, надеясь, что его благочестие станет противовесом отцовской жестокости, с готовностью принял служение. Он совсем не ожидал, что однажды ночью его посетит сама богиня Дейя и, заговорив об отце, заронит в его душу семя бунтарства.

С помощью божьего благословения Августин казнил отца и заключил в тюрьму брата. Так Августин стал первым Святым Королем, очистившим трон отцовской кровью.

Перед тем как исчезнуть, Дейя возлегла с Августином, а спустя год вернулась с младенцем, наделенным невероятной силой, – он мог раскручивать вокруг себя стихии, словно спеленывал себя земными дарами.

Но к этому времени законного наследника уже вынашивала жена Августина. Ему ничего не оставалось, кроме как растить сыновей вместе, но титул наследника получил только один из них. Когда оба подросли, второй, сын Дейи, встал перед выбором: или стать придворным магом, или отказаться от статуса и посвятить себя служению в базилике.

Мардова всегда ставили честолюбие выше благочестия.

День был теплый, но Анжелика, чтобы остаться неузнанной, надела плащ с капюшоном. Ее сопровождали два стражника дома Мардова, но не в красно-синих мундирах, а в обычной одежде горожан. Проходя через площадь напротив базилики, Анжелика невольно залюбовалась фасадом из светло-серого камня с массивным арочным проходом в центре. Над аркой возвышался купол с золотым шпилем в форме языка пламени. Вниз по стенам, накатывая друг на друга, сбегали вырезанные из камня волны потоков воздуха и воды.

В центре арочного прохода росло дерево с толстым стволом. Его ветви, словно пальцы, тянулись к арочному своду, и крона образовывала под ним живую сеть. Согласно одному из мифов, когда построили базилику, это дерево посадила сама Дейя. И хотя оно росло уже так давно, что никто не знал его возраста, его ветви никогда не доставали до наивысшей точки свода.

– Ждите здесь, – приказала Анжелика стражникам и крепче прижала к животу завернутое в кусок ткани приношение.

Проходя под ветками дерева, она протянула руку и провела кончиками пальцев по коре. Почувствовала, как дерево загудело от ее прикосновения. Каждый раз, приближаясь к базилике, Анжелика ощущала исходящую от дерева силу, древнюю и сакральную, как самый первый восход солнца.

Но оно росло по воле посадившей его богини и не могло протянуть свои ветви дальше окружавших его стен.

В детстве Анжелика часто видела в базилике толпы людей и слышала, как они умоляли снова открыть порталы и спасти их гибнущий урожай.

В этот день перед статуей Дейи стояли на коленях всего несколько прихожан, и пламя свечей, которые они держали в руках, подсвечивало их подбородки. Судя по их залатанной одежде и грубой загорелой коже, это были фермеры из окрестностей Нексуса.

Возле двери стоял священник в традиционном коричнево-синем облачении, на его широком поясе были вышиты символы всех четырех элементов. Анжелика откинула капюшон, чтобы он мог окропить ее водой и землей.

Священник немного помедлил, прежде чем потянуться за глиняными чашами, но, когда окунал пальцы в воду и прикасался ко лбу Анжелики, не сказал ни слова. Когда прикоснулся к ее лбу вымазанным в холодной земле большим пальцем – тоже.

Предполагалось, что ежемесячные подношения Дейе входят в число обязанностей семьи Мардова.

Священник, по имени Матео, жестом пригласил Анжелику пройти за ним в приватную комнату для подношений.

У Матео было ценное качество – он никогда не задавал лишних вопросов, то есть на самом деле он вообще всегда молчал. И поэтому Анжелика старалась подгадывать так, чтобы приходить в тот день, когда служит именно Матео.

По пути к комнате подношений они прошли мимо огороженного ступенчатого колодца. Это было настоящее геометральное[16] чудо. Крутые уступы из песчаника уходили вниз к квадратному полу, на котором были выложены те же символы, что были вышиты на поясах священников. Ступени потрескались и истерлись посередине, где по ним ступали тысячи людей.

Когда-то это был портал в Витае, оттуда появлялись люди из иных миров и поднимались по этим ступеням в Нексус.

Теперь же это была реликвия, не больше.

Анжелика остановилась возле выставленного вокруг ступенчатого колодца канатного ограждения. Здесь была недосягаемая для нее сила, чувствовалось страстное желание, которое она не могла распознать.

Матео ждал у входа в комнату подношений. Анжелика быстро прошла мимо него, и дверь за ней тихо закрылась.

Она осталась одна. Сердце учащенно забилось. Анжелика смотрела на алтарь и вдыхала знакомый запах минералов. На гладкой каменной плите по широкому кругу были расставлены глиняные чаши. В каждой – источники элементов: вода, земля, горящая свеча, ладан, от которого поднимались струйки дыма, толченый магнит, корень чемерицы, соль, обломок кости и свернувшаяся кровь.

И чаша, которая всегда оставалась пустой. Анжелика долго на нее смотрела и думала о ступенчатом колодце рядом с комнатой приношений.

Потом опустилась на колени рядом с кругом из чаш, сжимая в холодных влажных ладонях свое приношение. Развернула его и аккуратно положила в центр круга.

Это был блестящий фиолетово-зеленый с дымчато-серыми полосками флюорит. Анжелика нашла его, когда ее семья посещала южное побережье Ваеги. Тогда она, прогуливаясь рядом с известняковыми отложениями, почувствовала тонкий зов драгоценного камня, словно сама земля хотела сделать ей подарок.

Теперь Анжелика его возвращала.

– Благословенная Дейя, взываю к тебе, – тихо сказала она, – прими мое подношение и даруй свое присутствие.

Тишина.

Сердце Анжелики колотилось в горле, в ушах, в стенах вокруг нее, которые сводили с ума и давили, как тяжкий приговор. Анжелика смотрела на чашу со свечой. Пламя свечи исполняло обольстительный танец.

Послышался тихий шорох, и Анжелика от неожиданности чуть не бросилась обратно к двери. В круг проскользнула серо-зеленая змея. Она плавно двигалась мимо глиняных чаш, приближаясь к той, в которой лежал флюорит. Щупала воздух раздвоенным языком, а когда почуяла Анжелику, ее черные глаза превратились в драгоценные камни.

– Хорошая цена за честь моего присутствия, – тихо прошипела змея голосом Дейи.

Анжелика судорожно вдохнула:

– Благословенная Дейя, боюсь, я жажду не только твоего присутствия, но и хочу, чтобы ты удовлетворила мою просьбу.

Из-за повторного появления заклинателей напряжение не оставляло Анжелику и в итоге подтолкнуло ее к возвращению в базилику.

Если ее теория о том, что заклинатели используют энергию, которую получают из Космического Масштаба, верна, тогда их следующая массированная атака может привести к природной катастрофе.

Анжелике были нужны – не просто нужны, а необходимы – новые инструменты, нужна сила, которую она могла бы направить не только на уничтожение заклинателей, но и на разрушение барьеров, из которых те выкачивали энергию для своих ритуалов.

Змея еще немного задержалась возле чаши с флюоритом и снова, тихая и зловещая, поползла в сторону Анжелики.

Заползла ей на плечи и свернулась кольцом вокруг шеи.

Анжелику бросило в дрожь.

– Ты не приходила повидаться со мной уже несколько месяцев, – прошептала богиня ей на ухо. – А теперь пришла, потому что просьба жжет язык, будто раскаленный уголь.

Анжелика не отвечала, сидела, склонив голову, как раскаивающаяся грешница.

– Скажи, в чем твоя просьба. – Дейя усмехнулась. – Моя кровь, моя наследница.

Анжелика открыла рот, слова стрелой промчались в ее мозгу и замерли, не слетев с губ.

Она вспомнила мага Эрана Лиолле, вспомнила, с какой жалостью он смотрел на нее, понимая, что обучать ее бесполезно. И то, как смотрели на нее другие наследники – словно молча судили. И то, как она из раза в раз не оправдывала надежд матери.

Присутствие богини давило на плечи и требовало ответа.

– Я хочу получить доступ к элементам, – яростным шепотом ответила Анжелика. – Хочу делать это сама, своей силой, без помощи музыки.

Богиня молчала, очевидно обдумывая услышанное. У Анжелики так зудела кожа, что, казалось, еще немного, и она, от невозможности избавиться от этого зуда, разрыдается в голос. Пляшущее пламя свечи было словно зеркальное отражение жажды, которая сжималась и разжималась у нее внутри.

– Ты просишь о том, что тебе совсем не нужно, – ласково прошептала ей на ухо Дейя.

– Я… мне правда это нужно, – стараясь держать спокойное выражение лица, отвечала Анжелика. – Мои инструменты – помеха, и не просто помеха, они вызывают насмешки. Если я смогу показать свою силу, показать, что я сама чего-то стою, король выделит наш дом среди других, и когда-нибудь наступит день, когда мы, Мардова, займем трон. Это будет не только нашей победой, это будет твоей победой, благословенная Дейя.

Тело змеи плотнее сжало шею Анжелики.

– И каким образом ты хочешь показать свою силу? – прошептала богиня. – Сломаешь барьеры? Разрушишь сделанное нами?

Анжелика сжала кулаки так, что ногти впились в ладони.

Когда боги запечатали четыре мира, все взгляды обратились к дому Мардова. Но всякий раз, когда Мардова обращались к Дейе, богиня отмалчивалась. Сколько ее ни спрашивала Анжелика, Дейя вместо ответа разбрасывала и разбивала чаши в комнате подношений.

– Хочешь поставить себя выше богов? – спросила Дейя.

– Н-нет, я…

Змея зашипела и исчезла. В центре круга из глиняных чаш с приношениями появилась эфемерная фигура прекрасной женщины с ярко-рыжими волосами до пояса. Верхнюю половину ее лица скрывала вуаль из черного кружева. Она была в одной только набедренной повязке и держала в руке меч с клинком из жидкого пламени. Над грудью у нее был открытый синий глаз.

– Тебе не утаить от меня свои истинные желания, – сказала Дейя, и ее голос, как ее присутствие, десятикратно усилился. – Гордость – вот что движет тобой. Ты хочешь избавиться от пожирающей тебя страсти. От своей слабости, которая сродни недугу. Но это цена за силу, кровинка моя. Ты будешь ее лелеять и взращивать, она всегда будет с тобой.

У Анжелики пересохло во рту.

– Какой от меня толк как от твоей наследницы, если я всегда буду пленницей этой страсти? Если буду подвластна низменному инстинкту? Благословенная Дейя, прошу…

Дейя шагнула вперед и наступила босой ногой на флюорит.

– Ты высказала свою просьбу, я дала ответ, – сказала она, ее синий глаз над грудью, не мигая, смотрел на Анжелику. – Придет день, и я покажу тебе, как обратить эту слабость в силу. Но это будет на моих условиях, а не на твоих.

Богиня исчезла, и в круге подношений стало темно.

Еще какое-то время Анжелика, словно оглушенная, сидела на коленях, а потом в ней начала раскручиваться злость и раскрутилась так сильно, что подсветила кожу и расшвыряла чаши с подношениями. Чаши разбивались о стены, их содержимое рассыпалось по полу. Свеча оплыла.

«Сила, – подумала Анжелика, – какой от нее прок, если ее нельзя контролировать?»

* * *

По пути домой на виллу Мардова Анжелика чувствовала себя ослабевшей и опустошенной. Голод в костях боролся с тошнотой в желудке. Все в ней разладилось. Кожа зудела, а она не могла ее почесать, не могла залезть рукой в свою плоть, выдрать из себя эти зудящие мышцы и сухожилия, бросить их на пол и растоптать.

Стражники сопроводили ее до парадных дверей.

Едва Анжелика вошла в дом, как ей тут же сообщили, что с ней желает побеседовать мать.

Проклятье!

И ее сопроводили в сад, чего Анжелика совсем не ожидала.

Сад в лучах теплого осеннего солнца радовал многоцветием. Ветви высаженных возле стены слив гнулись под тяжестью созревших плодов. Мико с ее дочерями-близняшками, которые несли за две ручки корзину, ходили от дерева к дереву и собирали сливы.

В тени пинии стоял металлический стол со стульями, за ним сидела мать Анжелики и, отложив принесенные с собой бумаги, с любовью наблюдала за Мико и девочками.

Анжелика села на свободный стул и посмотрела на наполовину полные стаканы с грушевым нектаром и пальмовым вином.

– Анжи, как все прошло в базилике? – вместо приветствия спросила мать.

Было заведено, что именно Анжелика каждый месяц относит в базилику приношения от дома Мардова. Вот только она не говорила матери, что последнее время пренебрегает этой своей обязанностью.

– Все как всегда.

– Дейя что-нибудь сказала? Что-нибудь о заклинателях или об энергии, которую они используют?

«Эта слабость, эта болезнь внутри тебя».

– Нет. – Анжелика сглотнула. – Ничего, только взяла приношение.

Адела вздохнула и ссутулилась, что позволяла себе только в кругу семьи.

– Чего и следовало ожидать. Слышала, что говорят о прелате?

– Нет. А что, еще что-то случилось?

– Да, есть два момента. – Адела выровняла свои бумаги, каждая с ее размашистой подписью. – И оба малоприятные. Первый – ему нанесли визит Ластрайдеры.

Анжелика заметно напряглась. Ее мать решила, что выходить на контакт с прелатом не стоит, потому как была уверена, что король через дона Солера установил за ним наблюдение, и, исходя из этого, считала, что и другие дома поступят так же.

– Старший и средняя, – презрительно кривя губы, продолжила Адела. – Явились прямо к нему в дом. Посреди бела дня. На глазах у всех.

– И как это понимать? Захотели так что-то продемонстрировать? Или им плевать на репутацию?

– Думаю, и то и другое. На следующей встрече с королем внимательнее пригляжусь к Елене.

Адела покрутила шеей и попыталась размять рукой плечо. Анжелика, понимая состояние матери, встала, обошла стол и начала массировать ей затекшие плечи.

– Спасибо, Анжи, – поблагодарила Адела, застонав от удовольствия, и продолжила наблюдать за своими смеющимися приемными дочерями. – В любом случае похоже, что дети Ластрайдеров гораздо амбициозней, чем нам казалось.

Анжелика так сильно надавила большими пальцами на плечи матери, что та даже поморщилась.

Таисия амбициозная?

Таисия, которой плевать на политику, власть и силу? Мать считает эту мелкую тварь честолюбивой, в то время как она, Анжелика, делает все, чтобы стать сильнее?

Но, с другой стороны, Данте, конечно…

Анжелика вспомнила, что ей сказала Дейя. Вспомнила каменный пол, на котором стояла на коленях в базилике, и свою просьбу, которая осталась без ответа.

Данте Ластрайдер, пользуясь своей силой, в отличие от нее, легко мог достигнуть желаемого, общаясь с донами и доннами.

– Хорошо, а в чем второй неприятный момент? – спросила Анжелика, собравшись с духом.

– Хм? Ах да. – Благодаря массажу Адела немного расслабилась. – На следующий день после визита Ластрайдеров кто-то вломился в дом прелата.

– Что? Зачем?

– Мотив пока неясен, но, как нам сообщили, верховный комиссар уже занят расследованием. Наибольший ущерб преступник нанес, сломав окно, наименьший – в комнатах. Комиссар уверен, что преступники что-то искали.

– И что такого ценного можно найти в доме прелата?

Леззаро славился тем, что не желал жить в роскоши.

– Тут мы зашли в тупик, сам прелат не понимает, зачем кому-то вламываться к нему в дом.

Анжелика вспомнила День осеннего равноденствия.

– Думаешь, это может быть связано с заклинателями?

Адела задумалась. Бриз принес аромат бергамота и пошевелил бумаги на столе.

– Это было бы странно, учитывая, что он гарантировал им свою защиту. Но все возможно. Ты общаешься с другими наследниками?

– Зачем мне это?

Из-за такого предположения вкупе с вновь пробудившейся неприязнью к Ластрайдерам жжение под кожей стало еще сильнее. Анжелика быстро, пока мать ничего не заметила, убрала руки за спину и тряхнула ладонями, будто стряхивая крошки.

– Просто хотела убедиться. Обстановка очень напряженная, этим надо воспользоваться. Что бы ни происходило, мы должны держать сторону короля.

Ну конечно. К этому всегда все сводилось, главное – быть на стороне короля.

Дрожь усилилась. Анжелика извинилась и нетвердой походкой пошла к себе.

Слабая, она была такой слабой. Но как только она поднялась по лестнице, сердце застучало чаще.

Анжелика прошла в комнаты для музицирования, в репетиционной вытащила из шкафа скрипичный футляр, дрожащими руками открыла и застонала, увидев гладкое полированное «тело» из ели и клена. Пробежала пальцами по его изгибам, потом по струнам и задрожала в экстазе от их мягкого звенящего звука.

Стены в репетиционной были со звукоизоляцией, так что никто не мог ее услышать.

«Ты хочешь избавиться от пожирающей тебя страсти», – шептала ей в базилике Дейя.

Анжелика достала из футляра скрипку и взяла смычок. В нетерпении слегка подкрутила колки, но даже от этого незначительного действия по спине пробежала приятная дрожь.

И наконец, наконец-то положила смычок на струны и заиграла. Взмах руки, смычок обмирал, скользя по струнам. Мажорное трезвучие. Упоение от огня. Анжелика закрыла глаза. Она дышала и играла. Каждое глиссандо подпитывалось пламенем, которое лизало ей руки. У нее в ногах потрескивали раскаленные угли. Точно так же как дыхание через скрипку могло вызвать шторм, каждая скорбная нота призывала жар, агонию элемента, который будил в Анжелике страстное желание. И никогда нельзя было понять, что уже давно пора остановиться.

Зависимость от стихии. Когда слишком много никогда не бывает достаточно.

«Эта слабость, которая сродни недугу».

Мелодия – страсть. Мелодия – скорбь. Она поймана между ними, и, стиснув зубы, продолжает играть, даже когда от жара начинает облезать кожа, а кончики волос превращаются в пепел.