Читать книгу Крутые повороты судьбы - - Страница 4

Отец предпочитал называть детей армянскими именами. Сам он остался без отца, когда ему было десять лет, и с тех пор началась его трудовая деятельность. Вместе со своими двумя братьями и сестрой они не позволили матери после смерти мужа выполнять какие-то чёрные работы..

Все четверо были на фронте в период Великой Отечественной войны. Мой отец воевал на Восточном фронте с Японией на протяжении семи лет. Его братья и сестра дошли до Берлина и, к счастью, все вернулись живыми. Однако свою мать они в живых не застали…

Я всегда гордился старшим братом папы – дядей Востиком, который не согласился после войны остаться работать главным переводчиком в Германии (он в совершенстве владел немецким языком). Позже он (член Союза писателей СССР с 1956 года) стал небезызвестным писателем (поэтом-прозаиком) и долгие годы работал в редакции журнала «Гракан Адрбеджан».

Очень гордился я и тётей (сестрой папы), которая спасла тысячи жизней во время войны, а вернувшись, долгие годы возглавляла одну из крупнейших больниц в Ереване в должности главврача, будучи одновременно депутатом и преподавателем в мединституте.

Ну а о младшем брате отца особо ничего не вспоминается. Не почувствовал я в нём родственных отношений.

По возвращении из армии отец с мамой поженились. Мама к тому времени уже имела за плечами диплом медицинского института, и папа, не желая отставать от неё, поступил и заочно окончил Московский институт народного хозяйства им. Г. В. Плеханова. Я всегда удивлялся трудолюбию и целеустремлённости моих родителей. Ведь отец после армянской школы обучался в институте на русском языке.

Таким образом, ни деда своего, ни бабушку с отцовской стороны я никогда не видел. Знаю их по единственной фотографии, и ещё то, что мой дедушка был школьным учителем.

Мама выросла не в богатой, но в более обеспеченной семье. Она была единственной дочерью и во всём помогала родителям. Старший брат её погиб на фронте в боях под Тулой. Когда получили похоронку, они с соседями и родственниками скрыли от родителей его гибель. Долгие годы бабушка считала его пропавшим без вести. Дедушка – до конца жизни. И лишь назначенная бабушке пенсия за погибшего сына вынудила рассказать ей правду. Я до сих пор помню тот истерический плач, когда об этом стало известно всем…

Дедушку и бабушку мы очень любили и уважали. Они были у меня единственными. Отец искренне относился к ним как к родным родителям. Да и папа был для них полноправным старшим сыном, без него не могло быть никаких «семейных советов». Решения деда не подлежали обсуждению.

Дед и бабушка были из иранских армян. Они пережили всё: детство без детства, взлёты и падения, безжалостную резню армян в период геноцида, когда ночью пришлось бежать из родного дома в Шуше, оставив всё заработанное годами, голод 20-х годов, разлуку до конца жизни с многими родными и близкими, которые, не успев поменять паспорта на советские, волей судьбы остались на иранской территории…

Но я никогда не видел своего деда унылым, потерявшим надежду, желания, веру в счастливый завтрашний день. Он никогда не был рабом денег. Это был необыкновенно добрый и щедрый человек. В период голода 20-х дед не дал пострадать ни одному из родственников, друзей, знакомых, соседей… да просто всем, кого знал. Всё его состояние было потрачено на безумно дорогой в те времена хлеб. Он работал до последнего дня своей жизни, чтобы никогда не быть зависимым от кого бы то ни было и иметь возможность по мелочам радовать своих внуков. Последние 10–12 лет дед работал сторожем в небольшом гараже грузовых автомобилей.

Его знали и уважали все. Будучи не самым старшим из братьев, он всё же возглавлял весь наш род. За советом к этому малограмотному человеку приходили самые дальние родственники. Мне казалось, что он знал всех армян в городе.

Как-то был такой случай:

Его младший сын Вова (для меня по возрасту он был скорее старшим братом, чем дядей) привёл свою девушку Эрмину – познакомить с семьёй и получить официальное разрешение ухаживать за ней. Естественно, на торжественные смотрины собрались все со своими семьями. Е1осле роскошного ужина, пока Вова отвозил свою девушку домой, за столом стояла тишина, и все ждали решения деда… Он повернул голову в сторону моего отца и спросил его мнение. Ответ был положительный. Дед, подумав, сказал:

– У неё хорошие родители, она из хорошей семьи, и о них неплохо отзываются… Но почему-то армяне не особенно общаются с ними. Видимо, в прошлом их предки как-то и в чём-то не совсем правильно повели себя. Девушка хорошая и вела себя очень естественно. Пусть ухаживает, а после сватовства она станет невестой моего сына.

Очень часто дедушка просил меня перечитывать ему рассказ Ованеса Туманяна «Гикор».

Однажды я набрался смелости спросить у него:

– А почему ты всегда просишь почитать тебе именно эту печальную историю?

– Это моя жизнь, моё детство, – ответил дед. – Жили впроголодь, и, чтобы я был сыт и мог чему-то научиться, меня тоже отдали батрачить на хозяина… Вся разница в том, что Гикор умер, а мой хозяин оказался человечнее и, когда я заболел, не поскупился на врача.

Формально женился он, когда бабушке было 14 лет, сам её вырастил, и гораздо позже она стала ему женой. Это были какие-то необъяснимые отношения: нечто гораздо высшее, чем просто любовь. Преданность, верность, надёжность, уважение друг к другу… Да я не могу найти слов, чтобы описать их отношения! Официально они расписались, когда деду было под 70 лет, да и то в силу бюрократической необходимости. Все шутили: «Надо старикам хорошую свадьбу сыграть».

Папа с мамой

Дедушка и бабушка со стороны мамы

Дедушка и бабушка со стороны папы

Дядя Востик – брат папы

Тётя Сурбик – сестра папы

Дядя Саркис

Тётя Ника

Вова

Эрмина

Лёва, Сурен, я (слева направо)

Я, Сурен, Лёва (слева направо)

Папа, Мама, Сурен, я

Аревик

Гагик

Никогда не слышал, чтобы они говорили на высоких тонах или громким голосом, чаще понимали друг друга по взгляду

Бабушка была образцом патологической аккуратности и чистоплотности, и я к этому так привык, что часть моих семейных проблем в будущем была связана именно с этой привычкой.

Это была бабушка, которая успевала всё и для всех. После смерти деда она прожила ещё более 26 лет, но не свою жизнь. Это были (надо признаться) не очень благодарные годы, отданные детям и внукам. Сама она говорила: «Моя жизнь закончилась в тот день, когда ушёл в другой мир мой муж, не забрав меня с собой».

Вот такими были мои дорогие и любимые дедушка Джангир и бабушка Сиран. Ещё много раз в моих воспоминаниях я буду возвращаться к ним.

В те далёкие времена в нашем понятии семьёй считался весь клан. Я практически не помню таких субботних или воскресных дней (не говоря уже о праздниках), когда бы вся семья не собиралась вместе за одним столом, чаще у деда. И не важно, как был накрыт стол, – важно, что мы были вместе… И это было счастьем!

Мои воспоминания были бы неполными, если бы я отдельно не отметил любимых дядю Саркиса и его жену – тётю Нику. Брат моей мамы (младше неё на 4 года) в годы войны 13-летним мальчиком по 12 часов в сутки работал на заводе. Позже большую часть жизни дядя Саркис проработал на обувной фабрике начальником смены.

Самый нестрогий из всех, он нам во многом потакал, своими руками к каждому празднику делал нам оригинальную обувь, а когда (очень редко) пытался нас отругать, то это было смешно, потому что он просто этого не умел делать.

Жили они с тётей Никой и двумя сыновьями вместе с дедом. Их старший сын Лёва был всего на полтора года младше меня (волей судьбы я был самым старшим из внуков) – мы вместе росли, были очень дружны и практически неразлучны. Я очень любил своего брата Сурена, но в силу возраста в то время Лёва был мне гораздо ближе. Вообще, в нашей большой семье не помню, чтобы различали понятия «родной», «двоюродный» или «троюродный». Все мы были и есть братья и сёстры…

Младший сын дяди Саркиса – Гагик – родился в том же году, что и моя сестра Аревик, и они оба были объектом нашей постоянной заботы, воспитания и защиты.

Часто отец разрешал мне оставаться на выходные у деда, и тогда материнскую заботу обо мне брала на себя тётя Ника. А для нас с Лёвой это были самые счастливые дни…

Позже Вова женился на Эрмине, и у них родились два сына – Тигран и Гамлет. Но это уже было другое поколение.