Читать книгу Шестнадцать надгробий. Воспоминания самых жестоких террористок «Японской Красной Армии» - - Страница 4

31 марта 1970 года пассажирский «боинг» рейса 351 авиакомпании «Japan Airlines», известный под обозначением ЁДО-ГО, совершал регулярный перелет из Токио в Фукуоку. На борту находились 122 пассажира и 7 членов экипажа.

Среди пассажиров на борту оказались 9 террористов. Они были вооружены самурайскими мечами и трубчатыми бомбами. Трубчатая бомба – это разновидность самодельного взрывного устройства, представляет собой тупо обрезок водопроводной трубы, заполненный взрывчатым веществом. Вещь столь же распространенная, как и коктейль Молотова, применяется различными преступными и террористическими группировками, проста в изготовлении, компоненты легко добыть, но опасна даже для самого сборщика таких устройств, в неумелых руках может сработать еще на стадии сборки.

Угрожая самурайскими мечами и самодельными бомбами, террористы потребовали у экипажа направить самолет в Пхеньян, в КНДР.

Эти 9 парней состояли в рядах организации под названием «Сэкигун-ха» – Фракция Красной Армии Японской Коммунистической Лиги – леворадикальной группировки троцкистского толка. В ФРГ Фракция Красной Армии еще только зарождалась, Андреас Баадер, Гудрун Энслин и Ульрика Майнхоф еще только строили планы, а их единомышленники в Японии уже приступили к активным действиям. Разумеется, с Фракцией Красной Армии в ФРГ у японской организации, кроме названия, ничего общего не было, они возникли параллельно, независимо друг от друга, хотя мыслили примерно в одном и том же направлении. Идейным лидером японской Фракции был молодой троцкист по имени Такая Сиоми – амбициозный и воинственный студенческий вожак. Бросил учебу в Киотском университете, чтобы работать организатором протестного движения. Осенью 1968 г. на студенческой конференции он встретил радикалов из других стран. Идеология Сэкигун-ха развилась в результате долгих дискуссий Сиоми и его ближайших соратников по борьбе в конце 1968 и начале 1969 г. Можно сказать, что Такая Сиоми – это японский аналог Руди Дучке. Такой же вдохновитель революционной молодежи.

Если коротко, то воззрения Сиоми были следующими:

– Революция уже началась и идет полным ходом, просто не все осознают значение развернувшейся во всем мире борьбы.

– Революционный процесс должен подняться в периферийных и недоразвитых странах, чтобы затем постепенно перекинуться на империалистические державы.

– От массовых партий нужно переходить к малочисленным группам.

– От демократического голосования и свободных дебатов нужно переходить к жесткой иерархической системе.

Откуда все это растет? Ну, конечно же, из теории перманентной революции незабвенного Льва Давидовича. Есть ли тут сходство с воззрениями немецких красноармейцев из состава РАФ? Конечно, есть. Но с одной важной оговоркой. Фракция Красной Армии в Западной Германии поддерживала национально-освободительные движения в странах Третьего мира, но планировала перенести боевые действия из колоний и полуколоний в метрополии, поэтому развернула городскую герилью на территории родной страны. Японская Красная Армия выбрала обратную стратегию. Если нет возможности эффективно действовать в Японии, то нужно действовать в странах третьего мира. Революционное движение требует интернационализации.

А вся беда в том, что плазменные японские революционеры придали неверное значение происходящим в мире процессам, неправильно оценили реальное положение дел. Их представление о наступлении мировой революции было заведомо ошибочным, но они упорно продолжали выдавать желаемое за действительное.

Сиоми спланировал операцию по захвату самолета, но не смог принять в ней участие. Перед тем, как Фракция приступила к выполнению его плана, Сиоми был арестован полицией и отправлен за решетку. Боевую группу, захватившую самолет по плану Сиоми, возглавил его сподвижник Такамаро Тамия. На что рассчитывали захватчики? Они намеревались обосноваться в Северной Корее и использовать ее как базу для создания повстанческого движения в Южной Корее, чтобы в дальнейшем оттуда перекинуть свою деятельность на всю Восточную Азию.

Это был первый в истории Японии захват пассажирского авиалайнера, да вдобавок успешный. Это в наше время пронести на борт самолета оружие и взрывчатку не представляется возможным, потому что в аэропортах усиленные меры безопасности, повсюду металлоискатели и вооруженная охрана, а тогда, в семидесятых – это было проще простого. Ничего подобного в Японии еще не было ни разу. И, разумеется, у японского правительства не было никакого чрезвычайного плана на этот случай, ему пришлось искать решение проблемы по ходу дела. И надо отдать должное японскому правительству – оно проявило редкостную изобретательность.

Поскольку самолет предназначался для внутренних, а не для международных авиалиний, его пришлось посадить в Фукуоке для дозаправки. Здесь его поджидали 300 полицейских и целая толпа журналистов, прибывших со всей страны – событие быстро всколыхнуло японскую общественность.

Японские власти получили отсрочку, позволившую разработать план действий. Захватчики, поддавшись на уговоры, обменяли на топливо 23 заложника (в основном, женщин и детей), после чего велели поднять самолет в воздух и взять курс на Пхеньян.

Однако пилот, получив по радио с земли инструкции по навигации, взял курс на Сеул – в Южную Корею. А ко времени прибытия рейса 351 в Сеуле подготовили встречу.

Правительства Японии и Южной Кореи пытались убедить захватчиков в том, что самолет на самом деле приземлился в Пхеньяне. Но провести японских красных террористов оказалось не так-то просто. Им показалось странным, что аэропорт не обвешан северокорейскими флагами. Во время переговоров они потребовали доказательств прибытия в Пхеньян – на этом план спасения заложников погорел. Обман вскрылся. Но штурмовать самолет японское правительство так и не решилось. Взамен оно предложило обменять заложников на заместителя министра транспорта Японии. Лидер боевиков Такамаро Тамия согласился, замминистра поднялся на борт, пассажиров отпустили, и рейс 351 благополучно достиг Пхеньяна.

Заместитель министра и экипаж самолета через двое суток были возвращены в Японию.

А что же стало с бравыми красноармейцами, провернувшими невиданную до той поры операцию? Думаете, в КНДР их тут же посадили в местный ГУЛАГ или расстреляли на полигоне из народно-демократической артиллерии? Как бы не так. Встретили угонщиков как родных, они же все-таки борцы против мирового империализма.

Но вот помогать им в осуществлении перманентной революции у северокорейского руководства в планах не было. На счет японских террористов руководство КНДР имело другие намерения. Ими заинтересовалась северокорейская госбезопасность. Одна из особенностей северокорейских спецслужб – почти полное отсутствие информации о них в открытом доступе. Достоверных сведений об их работе практически нет. По некоторым неподтверждённым данным, бывшие красные террористы прониклись идеями чучхе, были устроены на работу во внешнюю разведку и выполняли спецоперации КНДР за рубежом.

Доподлинно известно, что в КНДР бывшим террористам обеспечили комфортные и достойные условия проживания. Им предоставили целый жилой комплекс, получивший обиходное название «Революционный поселок». Большинство участников террористической группы проживают в нем до сих пор.

Один из террористов, Ясухиро Сибата, вернулся в Японию в 1985 году, тут же был арестован, отправлен под суд и получил пять лет тюрьмы. Другой, Ёсими Танака в 2000 году был задержан в Таиланде – при нем была огромная сумма денег. Его депортировали в Японию, где он скончался, не дождавшись приговора суда.

Лидер группы Такамаро Тамия умер в КНДР в 1995 году. Остальные участники группы в 2014 году публично заявили, что хотели бы вернуться на историческую родину, но руководство КНДР отказалось предоставить им выезд из страны чучхе. К тому же обвинения в угоне самолета с них до сих пор не сняты, и после возвращения на родину всех бывших террористов непременно ждет арест.

Что касается вдохновителя и основателя Красной Армии Японии, Такая Сиоми, то он просидел в тюрьме 20 лет, освободился в 1989 году, остаток жизни он провел в родной стране честным наемным тружеником, написал несколько книг и принимал участие в легальной политической борьбе, пока не скончался в 2017 году.