Читать книгу Профессия – редактор: «Убрать нельзя исправить» - - Страница 1

Я уже написала книгу про работу редактора 20 лет назад. Ее тираж допечатывали трижды (а может, и больше, автору не сообщалось). Я рассказала в ней о том, что знала. До этого я сама была редактором, а заодно – и шеф-редактором, и сценаристом, и руководителем программ, то есть билась за то, чтобы выжить в сжимающихся клетках эфирного графика.

Это почти не метафора. Я начинала на ТВ во времена, которые сейчас кажутся буколическими. Мы работали, как в неигровом кино: неспешно, тщательно, выстраивая сценарии, снимая в погожие дни, приглашая эксклюзивных героев, короче – в режиме, который из сегодняшнего дня выглядит роскошью.

При этом я точно знала, что мы работаем в страшной спешке, стрессы накрывали нас каждый день, адреналин плескался ведрами. А все потому, что я пришла на телевидение из неигрового кинематографа, где сроки были гораздо более вальяжные: на сценарий 10-минутный фильм давалось полгода, а сколько его потом еще снимали и монтировали, не знал даже Господь бог, потому что предсказать и учесть все нюансы (и даже вообразить их себе) было невозможно.

Но главная засада ждала впереди. Телевизионные эфиры стали частить и сближаться. Вместо одного выпуска программы раз в полтора-два месяца вдруг оказалось, что надо выходить каждые две недели с тем же объемом. Мы стали снимать «пакетом», пахали сутками, просто пытаясь выжить. Смешно! Еженедельный трафик уже поджидал нас, не оставляя времени ни на праздники, ни на нормальные будни. Думала ли я, что доживу до ежедневных эфиров той же, почти часовой длины? Наверное, не думала, иначе бы не дожила.

И вот тут наступило прозрение. Стало ясно, что это не нас лично прессуют злые люди и враги, а сам экранный мир меняет форму и механизмы. Он живет по своим законам, а нам кажется, что по тем, которые мы ему предписываем. Нет, ни в коем случае. Это живой целостный мир, генерящий своих отпрысков ежедневно, ежечасно. Был такой семиотик Сэм Уорт (Sam Worth, США), который всерьез заговорил об экранных произведениях как о «сюжетных организмах», существующих в естественных процессах, подобных природным. В этом мире все живет по законам жизни: рождается, растет и умирает.

Семя программы, фильма, сюжета – идея. Но сколько бы мы ни гордились, ни дорожили ею, как своим озарением, шансов прорасти и родиться на свет у нее крайне мало. Без идеи ничего не возникнет, это верно. Но как превратить ее во что-то осязаемое, как помочь этому «нечто» родится на свет? Охохошеньки. Вот это и есть задача редактора.

Прошло еще несколько лет, и моя выстраданная и написанная книга устарела и исчезла с прилавков. Я не пыталась ее переиздать, наоборот. С каждой новой работой становилось яснее, что назад дороги нет. Что мир стал медиамиром, а информация – это не библиотеки, а медиаполя с бескрайними ковылями блогов и ю-тубов, которые непонятно, как возделывать. Я ощутила себя озадаченным питекантропом, вертящим в руках кремневый скребок перед лесной гарью: вроде можно им что-то наковырять, но масштабы работы запредельные.

И тогда я подумала: а что сделал питекантроп перед лицом эволюции? Вымер, конечно. И мне как редактору предстоит та же участь. Я даже вряд ли оставлю свою берцовую кость во благо науки, с тем, чтобы ее откопали через полтора миллиона лет. Надо срочно как-то мутировать.

Если редакторское сословие откровенно вымирает – а это происходит повсеместно, не надо даже искать статистику, видно простым глазом, без микроскопа! – значит, желательно коренным образом менять условия существования, пока ты не умер с голода или тебя не съели. Что может сделать простой редактор, умеющий только что-то править или резать? Правильно! Попробовать удержаться от крайностей. Не резать и не править, А поискать способы выхода из безнадежной «игры с нулевой суммой», из жесткого противопоставления «или-или».

Положа руку на сердце: ведь все и без редактора знают сами, как надо, верно? Надсмоторщик не нужен, куратор не нужен. Даже отдавать ответственность внешнему аутсорсингу никто не хочет, сами отвечают. А я, как же я? Ведь я много чего умею, могу подсказать. Мимо. И подсказки не нужны. И тогда я подумала, что надо откровенно обманывать доверчивых создателей нетленки. Есть способ подсадить их на иглу, дать им то, о чем они тайно мечтают, но боятся попросить. Я могу дать им переживание креатива.

Я могу предложить им то, что создатель пирамиды потребностей Абрахам Маслоу называл «рапсодической коммуникацией». То есть не практику прямых вопросов и ответов, не хирургическую вакханалию «режь, потом разберемся» и не иезуитскую казуистику типа «вы, что, сами не видите, как у вас плохо?..»

Нет. Сегодня редактор должен выживать, как змей в райском саду или посреди слоновьего стада. Я хочу раскачать те принципы, которыми вы гордитесь, и которые держат вас, подобно хитиновому покрову. Расковыряй его – и наружу потечет белковая неоформленная масса. Но если нарастить внутри скелет, то хитин становится лишним. Вериги мешают. Кстати, можно уже не разжевывать значения незнакомых слов, не тратить силы на адаптацию. Погуглите все, что шевелится. Скрытый гипертекст дает наслаждение.

Я хочу помочь вам быть счастливее там, где это не предусмотрено. Не бросать работу, не проклинать родню до седьмого колена, которая не позаботилась впрок о ваших генах или, наоборот, слишком усердно заботилась. Можно ли, достойно ли, позволительно ли испытывать творческие радости, если вы ощущаете себя Лжедмитрием, а мир – несовершенным? А то! Можно и нужно. И я попробую заново написать свою старую книжку, чтобы найти в ней ответы или предчувствия.

В предисловии принято благодарить тех, кто тебе помогает. Я хочу сказать спасибо своим бывшим читателям – тем, кто раскупил прежние тиражи и что-то из них почерпнул для себя лично. Это шикарно! Это дает мне храбрость писать снова, утверждает в сознании нужности нашего труда, разного в разное время. Если я смогла когда-то поддержать чей-то профессиональный выбор и мне не поступило ни одного сообщения о редакторских суицидах после прочтения книги или отдельных глав, я могу с чистой совестью двигаться дальше, соблазняя и уворачиваясь.

Это челендж, вызов, зов боевой трубы. Постмодерн не запрещает воровства. Тем более у самого себя. А мы уже проскочили эпоху ироничного постмодерна, мы вступили в эру профессиональных компиляций и креативных инсайтов, озарений в ином понимании уже известного. Как писал Остин Клеон, «смотрите на мир сквозь призму того, хочется вам это украсть или нет!..»

Кстати: отличный эпиграф. Хотя и стоит не на месте. Но это уже не моя забота. Имею право, я же редактор, я так вижу. Поехали. Работаем!