Читать книгу Охота на ангела - - Страница 5

– Иван?! – выкрикнула женщина достаточно преклонного возраста, поманив мужчину в дом. – Она очнулась, иди к ней!

Открыв глаза, девушка не понимала, кто она и где находится. Тело не послушное: левая нога забинтована до щиколотки, голова перевязана, шея не двигается, корсет фиксировал её так, что оставалась только водить глазами.

Мужчина закончил ковыряться в стареньком мотоцикле с люлькой, помыв руки, направился в дом.

Он подошёл к кровати, где лежала незнакомка. Та, в свою очередь, водила глазами, рассматривая небольшую комнату, обставленную довольно скромно: кроме кровати, где она лежала, стоял круглый стол, два громоздких стула, маленькая этажерка с десятком книг. В углу, напротив, небольшой цветной телевизор. Скромненько, но достаточно чисто. На стенах однотонные обои, в бежевый тон. Пара репродукций на стене, делали комнату уютной. На стене напротив, портрет девушки, с грустными и безумно красивыми глазами, цвета ненастного неба. Её каштановые волосы тяжёлым каскадом раскинулись по плечам. Что-то было в этом портрете чарующее – завораживающее.

– Ну что, как ты себя чувствуешь? – спросил незнакомец, отсоединяя капельницу.

– Вы кто? – еле слышно спросила девушка, облизав пересохшие губы.

– Я, Иван! – тихо ответил тот, и, улыбнувшись, поднёс к её губам пиалу с водой. – Пей, милая. Только понемногу, – ласково добавил он.

– А кто я? – вдруг неожиданно спросила незнакомка.

– М-м-м… – на миг опешил мужчина. – Ну…, что ты очень красивая и молодая девушка – это точно! А вот кто – именно? Будем вспоминать потихоньку. У тебя серьёзная травма головы, и не удивительно, что ты не помнишь ничего! Ты только не расстраивайся. Здесь тебя никто не обидит, поверь.

– А что со мной произошло? Почему я вся в бинтах?

– А давай я тебе позже отвечу на этот вопрос, когда ты немного освоишься, а сейчас тебе надо немного поесть. Сейчас придёт Валентина Петровна и покормит тебя куриным бульоном. Так что сейчас не напрягайся, а набирайся сил. – Мужчина располагающе улыбнулся и вышел из комнаты.

Минут через пять, пришла женщина преклонного возраста, на вид ей было лет семьдесят; причём, старушка довольно шустро передвигалась по комнате, внушая определённое спокойствие и доверие. Женщина мило улыбнулась, поставив миску с бульоном на стол.

Почувствовав запах еды, девушка шумно сглотнула.

– Ну вот, моя хорошая, – заулюлюкал участливо старушка, – так-то лучше, а то негоже голодной лежать. А я тебе вечером кашки сварю. Ты овсянку то любишь?

– Да я и не знаю, может, и люблю.

– Так, ты чё, вообще ничего не помнишь?!

– Выходит, вообще, – вздохнула незнакомка, пытаясь не расплакаться.

– Ну, ну, ты так не расстраивайся, я тебе телевизор включу, может чего и напомнит тебе. Говорят, в Москве такое творится, может по новостям покажут.

– А что именно творится в Москве?

– Да не знаю я, какой-то переворот, – пожала женщина плечами, – танки по Москве разъезжают, а дом правительства вообще сожгли, столько народа погибло, говорят. – Старушка тяжело вздохнула и добавила: – Хорошо, что мы далече от Москвы.

– А насколько далече? – переспросила незнакомка, хотя бы определить местность, где она находится.

– Так это под Владимиром, Дубровский район, деревня Большие Осинки. Девушка наморщила лоб, но название «Большие Осинки», ей, ни о чём не говорило. Разочарование отразились на лице, и, зажмурившись, она тихо простонала в себя.

* * *

В этот день мужчина больше не заходил в комнату, и девушка не на шутку перепугалась. И когда вечером женщина принесла ужин, она несмело спросила:

– А где ваш, этот…, ну кто он вам?..

– Ваня, что ли, ты про него спрашиваешь, да?

Девушка кивнула, и поняла, насколько ей мешает корсет.

– Послушайте, у меня что, перелом шеи? Почему она у меня не двигается?

– Да нет, что ты?! Иван Захарович тебе швы наложил на шее и корсетом зафиксировал, – пояснила женщина. – Да ты не переживай, через недельку снимет швы и всё будет хорошо. Тебе повезло, что артерию не задело, видать в рубашке родилась.

– Так вы не ответили, где Ваня?

– Ну, тебе, он, скорее всего дядя Ваня, а лучше Иван Захарович, – подметила она, посмотрев на девушку исподлобья.

– Ну… дядя Ваня, – повторила незнакомка, пытаясь немного ослабить корсет.

– Так он обход делает на вверенной ему территории.

– Понятно, – вздохнула та, нахмурив брови.

Женщина как будто поняла, что ей ничего не понятно и решила пояснить:

– Он егерем служит, так что скоро вернётся. Уж давно как ушёл. А ты вот кашки поешь, – сказала она ласково, поставив тарелку на прикроватный столик. – Это Иван Захарович для тебя соорудил, смотри как удобно.

«Ну да, удобно», подумала она, пытаясь пристроиться к столику. Понимая умом, что – это всё трогательно. И если честно, забота этих людей, ей была непонятна, да и женщина была немногословна, и – это напрягало. Кто она? И что с ней? Вот что её волновало, больше всего.

Поужинав, девушку тут же стошнило, и вся каша оказалась в тазике, который подоспела подставить Валентина Петровна. Вымученная тошнотой, она всё же уснула, а когда проснулась, то на улице уже было достаточно темно. До слуха долетели голоса, один из которых принадлежал хозяину дома:

– Ну как она? – интересовался Иван, пытаясь говорить тихо, дабы не разбудить незнакомку. – Чего-нибудь спрашивала? Интересовалась?

– Да так, поманеньку всего, – отвечала Петровна, так же тихо. – Так она ж вообще не помнит ничего. Спрашивала чё за местность, далеко ли от Москвы?

– Я так и понял, что она москвичка. Здесь таких красавиц не сыскать, хоть на ней и живого места нет, но всё равно видно, что городская, ухоженная, шкурка холёная. А причёска, какая причудливая была. Точно – городская.

– Да ты не прав, это ж… от женщины зависит, я вот всю жизнь в деревне прожила, а за собой всегда ухаживала. А потом, она молоденькая совсем, от чего ей загрубеть-то?

– Ты?! – удивился мужчина и усмехнулся, – так ты ж всю жизнь на Коровиных батрачила.

– Не батрачила, а служила, – чуть обиженно, парировала женщина. – И не шкурка, Иван Захарович, а кожа. Она чай человек, а не зверёк какой…

– Ну, извини, Петровна, – пробасил мужчина, усаживаясь за стол, который был заранее накрыт, для позднего ужина.

– Ты бы зашел, что ли к ней. Она весь день за тебя спрашивала.

– Пусть спит, ни к чему эти нежности.

– Бука ты Иван Захарович! Так и будешь бобылём всю жизнь оставшуюся.

– Ты чё мелишь, Валентина?! Она же ребёнок совсем, ей от силы лет семнадцать.

– Так и что, семнадцать! Чего же тогда её у себя оставил? Ведь не сообщил властям о ней, – в голосе слышался подозрительный сарказм.

– Тише, тише, – шикнул Иван, – ты вот свои подозрения оставь при себе. Её убить хотели, сама ведь видела, какая она была, – эту девушку зверски убивали, голова вона как пробита, я уже не говорю о шеи. А ты не подумала, какие сейчас времена? Может – эта власть, и сотворили с ней такое. Я ж её почти из воды вытащил, лодка то худая была. Да сразу на дно и пошла. Так я чё подумал. Если узнают, что она жива, то постараются добить её в той самой больнице, куда я её и определил бы. Поняла женщина? Да мы ведь вместе это решение приняли.

– Да поняла я, поняла! – чуть сбавила Петровна обороты. – Ты Иван Захарович, не кипятись! И если бы я не знала, о твоей врачебной практике, я бы тебе запретила это сделать. Только вот в женских делах, ты совсем не разбираешься, а я тебе скажу, – старушка чуть замялась и тихо добавила: – девушка изнасилована была – это я сразу смекнула.

– Да знаю я, – засмущался Иван, – платье то всё порванное, не уж-то я совсем баран, не понимаю всей трагедии?.. Надо бы гинекологу её показать, а то мало ли какие последствия.

– Ну, да не мешало бы, – вздохнула старушка, и тут же, добавила: Я вот чё подумала. Я уже старая колоша, и мне всё тяжелее и тяжелее становится ухаживать за Никой. Так вот, девочке мать нужна, понятно? Я её утром привезу.

– Понятно, понятно, – задумчиво проговорил Иван.

– Что тебе понятно?!.. Я говорю, нас выписывают утром!

– Слушай, так может, я тебя в больницу подкину, – спохватился мужчина, – негоже её там до утра одну оставлять.

– Было бы не плохо, – согласилась Валентина Петровна, – только вот на мотоцикле не поеду, спина и так ноет, да и люлька – страх, какая неудобная.

– Так я тебя на машине подвезу. Я ж вчера забрал её из автосервиса.

– Хорошо, – озарилась Петровна, – а то действительно, ребёнок двенадцать часов на медперсонале, небось, даёт им там жару. Сейчас только к девушке загляну и поедем.

– Давай я тогда пойду машину выгоню, а ты недолго, времени нет.

Старушка проворно развернулась и вышла из кухни.

– Я ещё не сплю, проходите, – сказала девушка, пытаясь привстать. – Послушайте, Валентина Петровна, а можно уже убрать – эту браню на шее, у меня так чешется под корсетом.

– Ты дочка не торопись, завтра Иван Захарович сам осмотрит, и скажет, чё, да как?..

– Да я до утра не доживу, надо посмотреть, что – там.

– Хорошо, я поняла, только ты не трогай, пойду, позову его.

Валентина Петровна развернулась, и вдруг неожиданно столкнулась с Иваном в дверях.

– Ох! Ты господи! – вздрогнула она, – тьфу напугал… – оглашённый!

– Я всё слышал, иди, одевайся, а я посмотрю, что у неё там. Он прошёл вглубь комнаты и остановился у кровати. – Ну что, до утра не дотерпишь?

– Нет, не смогу, – ответила она жалобно, расстёгивая корсет.

– Ну-ка, привстань, – скомандовал он мягко.

Девушка привстала, пытаясь сесть, ойкнула от боли в ноге.

– Где болит? – встрепенулся Иван, тревожно заглядывая ей в глаза.

– Нога, – проскулила вновь незнакомка, – и вскинула на него смущённый взгляд.

– Да не смотри ты так на меня, я безобидный, – он чуть улыбнулся и погладил её по голове. – Сейчас посмотрим, – подмигнул он ободряюще, и расстегнул корсет. – Да всё у тебя здесь хорошо, рана чистая, дней через пять сниму швы. Давай я просто пластырь наложу, раз корсет тебе мешает.

– Ух, – вздохнула она с облегчением, – так-то лучше.

– Ну, вот и хорошо, – он помог ей лечь обратно. Поправив одеяло, Иван улыбнулся. Его обаятельная улыбка обескураживала. Что-то было в нём располагающее; чувство надёжности и безопасности, он точно вселял в эту девчонку с зелёными глазами.

– Спи красавица. Сон – это здоровье. Дай бог, скоро вспомнишь, кто – ты, и поедешь домой.

– Спокойной ночи, дядя Ваня.

– Да какой я тебя дядя Ваня?! – удивился он. – Я, конечно, старше тебя, но в отцы тебе вряд ли гожусь. Я так думаю, тебе лет семнадцать – восемнадцать.

– Может быть, – чуть смутилась она, поняв, что ничего не может сказать о своём возрасте. – А вам Иван Захарович, немного за тридцать? Да?

– Почти угадала, молодец! Совсем «немного», – улыбнулся он, – а точнее тридцать семь.

– Я бы вам не дала этих лет. Вы молодо выглядите, хорошо сохранились.

– Да ладно, тебе?! – вдруг зарделся Иван, как юноша. Конечно же, ему было лестно слышать от неё такие слова, однако прекрасно понимал, что девушка лукавит.

– А с чего вы взяли, что мне семнадцать? Я может тоже хорошо сохранилась?

– Может, может, – прошептал он и выключил свет. – Спи, ни о чём не думай, твоё – дело поправляться.

– Спасибо, Иван Захарович. – Девушка трогательно вздохнула и совсем тихо добавила: – Вы очень хороший и добрый.