Читать книгу Этот огонь – ты - - Страница 3

Из записей дедушки Омара:

«Не нужно бояться быть сильным…»

Дедушка Омар наплодил семейство борцов. И они не любили сдаваться просто так, без боя. Обратная сторона такого положительного качества: они не умели уступать и были отвратительно нетерпеливы. Но Омар уже покинул этот свет, так что какая ему теперь была разница?

После неудачной попытки надавить на сестру Амина была в бешенстве. Она чувствовала, что ее деток притеснили и не могла с этим смириться. Она сразу же нажаловалась матери и нашла поддержку в лице Джана. Пока двое обсуждали, как несправедлива к ним судьба, Ламия помалкивала. Она полировала тряпочкой карманные часы и любовалась их блестящей поверхностью, в то время как дети расхаживали по комнате и решали, как быть дальше. На столе стояла рамка с фотографией Омара. Ламия с удовольствием забрала ее себе.

– Я не могу поверить, что дедушка Омар мог обделить моих деток! Наверняка Аська как-то подстроила это. Мама, тебе что-нибудь известно? – Амина напоминала кошку, которая ищет в песке место поудобней.

– Надо просто договориться, – сказал Джан. Он был лохмат и мучился головной болью. Джан почти не помнил прошлой ночи. – Предложить ей что-то.

– А почему я должна ей что-то предлагать? Она не заслужила даже дедушкиного носка.

– Можно дать ей денег. Скинемся и… – Джан схватился за голову: венка на лбу больно пульсировала. Сейчас отпустит…

– Вот сам и скидывайся, – возмутилась Амина, изогнув спину, как пантера перед броском. – Хоть со скалы, хоть в реку. А у меня нет лишних денег!

– Да заткни ты пасть! – Джан чуть не упал со стула. Голос сестры действовал на него, как соль на рану.

– Эй! – Амина уткнулась руками в бока. – Не говори так со мной, испорченный мальчишка! Мама, и ты позволишь ему?

Джан немного остыл. В конце концов, им надо объединиться.

– Ладно, извини. Но нельзя же быть такой упрямой! Нужно дать меньшее, чтобы получить большее.

Амина поняла его слова по-своему.

– Предлагаешь как-то облапошить ее? Мама, а ты что об этом думаешь?

Ламия отвлеклась от красоты своих часов.

– Думаю, надо навестить дочь.

Алесса с Енисом решили отправиться в город, чтобы сделать кое-какие покупки для дома. Алесса предложила сесть в машину, но Енис настоял на пешей прогулке. Город маленький, дороги узкие, зачем создавать лишние проблемы, если его можно обойти целиком за пару часов?

Когда они вышли, Алесса с гордостью осмотрела свой одинокий бледный дом, спящий посреди леса. «Домик, да у тебя анемия!», шутливо заметила она. Заросли скрывали вид на город и на вершину холма.

– Знаешь, Енис, снаружи дом кажется больше, чем внутри. Даже не знаю почему.

Енис задумался.

– Ну да, вроде что-то такое есть, – он считал, что с девушками нужно соглашаться во всем.

Они выдвинулись в путь.

– Крутая машина у тебя, – сказал Енис, придерживая соседку за руку.

– Спасибо. Это Альфа Ромео Стельвио.

– Ясно, что-то на языке римских буржуев.

– Ну ладно, тогда просто красненькая.

– Уже лучше, – Енис потер подбородок. – А вообще не представляю, сколько сюда будут добираться запчасти, если у тебя что сломается. У нас с этим туго.

– Подумаю об этом, когда сломается.

– Да ты и правда итальянка! – сказал Енис, и они рассмеялись.

Когда Алесса спустилась в город, каждый его уголок наполнял сердце приятной меланхолией. Словно не было между ними преграды в 20 лет. Та же бирюзовая река Неретва, старинный каменный мост, соединяющий две половинки Коньиц, те же двухэтажные белые домики с красными крышами и, конечно же, горы, растущие в небо. Алесса засмотрелась на вечное противоборство двух цветов: как зеленый сливается с голубым, – и захотела стать их частью, раствориться в ярких оттенках. На фоне гор сверкала мечеть и католическая церковь. У них толпились люди и о чем-то спорили.

Алесса и Енис проходили десятки магазинчиков с вывесками: «Пекарь», «Травник», «Кафе», «Маркет». Почти каждый встречный приветствовал Ениса и знакомился с Алессой, и она проникалась культурой маленького городка.

– Как впечатления? – спросил Енис, видя ее растерянность.

– Так мало людей, – задумалась Алесса, – в моем детстве их было в разы больше.

– Да, многие уезжают. Отец говорит, когда он был молод, здесь жило около сорока тысяч, а сейчас лишь десять… Зато мы все друг друга знаем в лицо. Так что запоминай.

– Память у меня, как вольная птица. Чуть приоткроешь клетку – и прощай!

– М-м-м, орел?

– Скорее попугай. Любит повторы.

– А моя курица. Кудахчет без остановки.

– Хочет петуха, – сказала Алесса, и Енис хрюкнул от смеха.

Они гуляли по милым улочкам. Знакомые места пробуждали воспоминания. Аптекарь Исак Ковач в детстве казался ей стариком, а спустя столько лет вообще превратился в сморщенный помидор. Он не узнал ее. Алесса, состоятельная яркая девушка, все еще выделялась на фоне их замкнутого мира.

Встреча с прошлым – это интересный опыт, но хотела бы она жить здесь?

Вот здесь они с Джаном бросали велосипеды, спускались под мост и бегали босыми ногами по дну холодной реки, а когда вода поднималась, ловили рыбу. Летом они залазили на холмы и любовались видом на город. А у той лавки покупали ванильное мороженое. Так хочет ли она остаться?

Енис будто услышал ее мысли.

– Чем планируешь тут заниматься?

Алесса отвлеклась от дум.

– Пока ничем. Еще не решила.

– Как так? А жить на что?

Он задел тему, которой она избегала.

– У меня есть небольшие сбережения. Хватит на несколько месяцев.

– Тогда тебе надо встретить здесь Рождество и Новый год. После этого точно не захочешь уезжать.

Алесса не ответила, она проводила в уме расчеты.

– Ну что? – не выдержал новый друг.

– Да, думаю, это хорошая идея. Так и сделаю.

Енис игриво толкнул ее плечом. Она соскочила на дорогу, затем с размаху врезалась в него.

– Ай! А ты сильная.

– Да. Дедушка Омар научил постоять за себя.

– Девчонкам нельзя драться.

Алесса посмотрела на него снисходительно.

– Не нельзя, а просто необходимо.

Привыкшая к роскоши Алесса вынуждена была экономить. Она закупилась вещами и продуктами на первое время, а Енис тащил все сумки на себе. Это правильно, подумала Алесса, он же сам отказался от машины. И молодой человек не жаловался, даже когда они поднимались в гору.

На пороге нового дома уже поджидали Ламия, Джан и Амина, они встретили Алессу и соседа удивленными и осуждающими взглядами. Енис поприветствовал их и занес вещи в дом.

– Алесса… – сказала мама. – Ну ты бы помогла мальчику.

– Здраво, дорогие мои, заходите, – с притворной радостью ответила Алесса.

«Как бы отучить их являться в дом без приглашения?»

Алесса хотела преподать им урок, сбить спесь с недовольных рож, заставить чувствовать себя неловко. Она подошла к Енису, обняла его за шею и поцеловала в щеку.

– Спасибо за помощь! Приходи вечером на бокал вина!

Отлично! Милая родня поймет, что к вечеру они тут лишние.

Глаза всех троих полезли на лоб, а парень расплылся в улыбке и пообещал вернуться. Затем она повернулась к гостям и пригласила к столу. Алесса была любезна, насколько это возможно, зная причину их визита, но не пыталась выставить себя хорошей хозяйкой. Она заварила зеленый травяной чай и, разливая по чашкам, сказала:

– Помогает успокоить нервы.

Ламия пристыдилась, остальные только осмелели.

– Ну, сестренка, мы с хорошими новостями, – начал Джан. Он достал лист бумаги и показал какие-то расчеты. Алесса подумала, что выглядит он ужасно. По крайней мере, хуже, чем в их прошлую встречу. – Я долго думал, как найти вариант, который всех устроит. И вот что мне кажется самым справедливым. Все мы – внуки и дети дедушки Омара, все любили его и заботились о нем…

– Не все, – сказала Амина.

– Не суть. Так вот. Если дом перейдет к Амине, которая больше всех проводила с дедом время, это не совсем правильно.

– Да что ты? – съязвила она.

– Тихо. Есть еще я, который столько вложил сюда денег… и внимания, конечно. Есть мама, которая помогала по хозяйству и также была сиделкой. Короче, мы все заслужили свою долю. Я хочу сказать, что дом не должен доставаться кому-то одному, так?

Амина и Ламия нехотя согласились.

– И какое я нашел решение: продать дом, а деньги поделить на четверых. Никто не окажется обделенным. Ну, что скажешь?

«Скажу, что ты уже предлагал это. Фантазия у тебя слабовата».

За Алессу ответила Амина.

– Четверых? А маме зачем? Она получила гусей и дорогущую коллекцию антиквариата. А ты так вообще кучу техники. Что же насчет меня?

– Ты получила самое дорогое: время, проведенное с дедушкой, и его последние минуты, – не сдержалась Алесса. Она встретила злобный взгляд сестры с добродушной улыбкой.

– В дележку надо включить каждого из моих деток, – продолжила Амина.

– Ну ты и выдумщица! – рассмеялся Джан.

Завязался спор. Через минуту все перешли на крик. Алесса смотрела на угли, тлеющие в камине, и пила чай. Зачем они пришли сюда, если не могут договориться между собой?

– Мы делили апельсин. Много нас, а он один… – сказала Алесса.

Первым отреагировал Джан.

– Чего-чего? Ты согласна?

Алесса сделала глубокий вдох.

– Что ж, очень интересное предложение. Вероятно, даже справедливое. Тут есть о чем подумать, – Джан сложил руки под подбородок и внимательно слушал. – Однако я уже приняла решение. Я хочу немного отдохнуть от всего, что навалилось на меня последнее время. И этот милый домик из «счастливого» детства как раз подходит для моих планов. Все вы знаете, что я пережила тяжелый развод, и мой дорогой Витторио, известный и богатый – во многом благодаря мне – художник, оставил меня без гроша в кармане. Я уверена, мама с вами этим поделилась. И хоть вы ни разу не поинтересовались моим состоянием, я вас не виню: я тоже не участвовала в ваших жизнях последние пару десятков лет. Однако…

Брат с сестрой хотели возразить, но Алесса остановила их резким движением руки, выражающим «стоп».

– Я всего лишь хочу передохнуть, понимаете? Побыть в кругу семьи, природы и добрых друзей. Без всех этих стычек и дележек наследства. Хочу пить вино, сидя у камина, играть с вами в карты, шашки, да что угодно. Хочу узнать вас получше, послушать истории из жизни, которые я пропустила. А вы не хотите того же?

– Ага, я смотрю, мужа ты уже забыла, – Амина не была бы Аминой, если бы не сказала что-то подобное. Алесса поняла, что она говорит о невинном поцелуе Ениса в щеку, но промолчала.

– И сколько тебе нужно времени? – поинтересовался Джан.

– Я хочу встретить здесь Рождество. Помните, раньше мы каждый год проводили его вместе прямо в этой гостиной? Так что вы все приглашены.

Гости задумались.

– А что будет после? – спросил Джан. – Ты примешь мое предложение?

Алесса положила голову на стол.

– Мы можем поговорить об этом потом?

Джан и Амина отошли в сторону пошептаться. Мама с сочувствием посмотрела на дочь.

– Боюсь, ты много хочешь, дочка. Все изменилось. А прошлое не вернуть.

– Но можно ведь попытаться, правда? – Алесса взяла ее за руку. – Ты на чьей стороне? Почему отмалчиваешься?

– Я устала, Алесса. Мне все это не нужно. Разбирайтесь сами.

– Ты не можешь усидеть на двух стульях, мама. Прими чью-либо сторону.

Брат и сестра вернулись за стол.

– Мы поговорили и… – Джан замялся. – В общем, нас это не устраивает. Если передумаешь, дай знать, – они пошли к выходу. – Идем, мама.

– Я хочу допить чай, – резковато ответила Ламия.

Дети не одобрили подобный жест:

– В таком случае мы подождем снаружи. Не задерживайся, – и хлопнули дверью.

Ламия отпила остывший чай.

– Есть ли хоть одна семья, в которой царит мир и гармония?

– Одну я знаю, – сказала Алесса. – Мой сосед Енис с отцом.

– Ну, если в семье всего два человека, делить им нечего.

Алесса убрала нетронутые чашки брата и сестры.

– Как ты, дочка?

– Нормально. Привыкаю к одиночеству.

– Хм… а как голова?

– Все отлично.

– Правда?

– Я же сказала!

Алесса стукнула чашки друг о друга и разбила одну из них. В раковину капнула кровь. Она засунула пальцы в рот. Кровь была соленой и отдавала горечью. Как и ее жизнь.

– Дуреха. Дай я сама, – Ламия домыла посуду.

– Мама, а что там за часы тебе достались? Больше похоже на какую-то шутку.

Ламия засияла, как хрусталь.

– О, это вовсе не шутка, а очень щедрый подарок. Карманные часы. Папа… дедушка Омар всю жизнь собирал эту коллекцию.

– Наверно, стоит целое состояние?

– Наверно, но я не собираюсь их продавать, – мать достала телефон и показала ей фотографии своих питомцев. – Посмотри, какие они изящные, как сверкают на солнце. Медь, серебро, золото… – она вдруг опечалилась. – В детстве я обожала играть с ними. Я вешала часы на шею, как кулон, мяла цепочку в руках. Для меня это было прикосновением к другой эпохе. В итоге папа строго-настрого запретил мне трогать его сокровища. Он так и хранил их всю жизнь: под стеклом. Как и свои чувства.

Алесса поняла, о чем она говорит.

– А теперь я могу делать с часами все, что захочу. И никогда с ними не расстанусь. Потому это самый лучший подарок, который он мог сделать мне.

В окно постучал Джан, он указал на время. Пора ехать.

– Я очень рада за тебя, мама. Ты приезжай ко мне почаще, – Алесса поцеловала ее.

– И я за тебя, дочка. Ты заслужила этот дом, как никто другой. Ты уже была на кладбище?

– Нет.

Ламия нахмурилась, взяла дочь за руки.

– Ты должна простить его, Алесса. Он мертв и не сможет спать спокойно, если ты будешь поминать его плохим словом.

– Тогда я буду молчать.

– Алесса…

– Неужели ты не понимаешь? Часть меня так и осталась там, в чертовой коробке.

– И ты винишь его?

– А не должна?

Ламия поднесла холодные ладони дочери к лицу, дыхнула горячим воздухом и растерла их.

– Пойми, дочка, он был совсем юным, когда ушел на войну. А оттуда все возвращаются… другими. Я хочу сказать, обстоятельства сделали его жестким.

– Жестоким, – поправила Алесса.

– И категоричным. Если он что-то решил, тебе его не переспорить. – говоря об отце, Ламия улыбалась. Но смысл речей не сочетался с улыбкой. – Я его не оправдываю, просто думаю, он видел жизнь по-своему, не так, как мы. Он делил людей на врагов и воинов. Но я уверена, дедушка желал тебе лишь добра.

Алесса задумалась, затем сказала:

– Знаешь, мама, люди бывают двух типов: одни натворят дел, другие потом с этим живут.

Джан вошел в дом.

– Мы уезжаем.

– Чао, дочка! – Ламия подарила последний поцелуй.

Ламия исчезла с ним. Алесса ощутила в груди твердый сгусток. До чего же больно. Она не стала дожидаться Ениса и открыла бутылку просекко. После визита родни ей стало тошно, а как известно, горе лучше всего топить в вине. Когда пришел Енис, она уже была пьяна. Он не сказал ни слова осуждения, отчего стал ей более мил. Он разрезал сыр и присоединился. Алесса смотрела на огонь, воображение рисовало образы чудищ, которые вылазили из ее детских книжек. Поэтому в девять лет она бросила читать, чтобы запереть монстров внутри сказок.

Алесса нарушила неловкую тишину:

– Расскажи о себе, Енис. Кем ты работаешь? У тебя не будет проблем, что ты весь день со мной?

Он отмахнулся и выпил стакан залпом.

– Да знаешь, то тут, то там.

– Это как?

Енис отвечал с неохотой.

– Там вагоны разгрузил, тут Якова в магазине подменил, за пастуха овец перегнал. Когда нет работы, помогаю отцу со скотиной. Университет-то я бросил, не потянул школарину3.

Алесса вдруг представила, что из головы Ениса растут рога. Как у черта. И от них исходит черный дым.

– Что? Разочарована? – сказал он.

– Вовсе нет. Каждый зарабатывает, как может. У тебя… у тебя что-то на голове.

Енис взбил прическу. Рога не исчезли. Они искрились, как огни в камине.

– Все?

Опять начинается. Алесса закрыла глаза, надавила на них, потерла веки.

– Тебе плохо?

– Я много выпила, – сказала Алесса и распахнула глаза. Образ черта рассеялся.

– Тогда тебе больше не наливаю, – Енис стал пить из горла бутылки. Он громко глотал и жадно поглощал остатки алкоголя. Алесса знала, чем это попахивает.

Только она почувствовала облегчение, как голос из воспоминаний шепнул над правым ухом: «Алесса…». Она уронила бокал – он разбился о пол – и забормотала:

– Я не там, я не там, я здесь…

– Алесса?

– Я не там. Я не в коробке…

– Какой еще коробке? – Енис стал убирать осколки. – Ну чего ты?

Алесса встала.

– Не надо. Я сама уберу. Извини, что-то голова разболелась…

Енис выжидающе смотрел, пока она подметала пол.

– Хм. Так что? Мне остаться или уйти?

Алесса поняла, что он имеет в виду. Хочет ли она провести с ним ночь? Ей нравилось флиртовать с миловидным парнем, но заходить так далеко… Что бы подумал Витторио? Последние полгода их брака он изменял ей с певицей из джаз-бара. Теперь эта шлюха купается в деньгах и красоте известного художника, которых не заслужила. Алесса вдруг стала лучше понимать Амину.

– Да всем насрать, что он думает, – сказала она.

– Эм. Ну тогда я пойду, – ответил Енис.

Он был встревожен, поэтому Алесса обняла его.

– Извини меня, я перепила и плохо себя чувствую. Не обижайся. Надеюсь, завтра пройдет. Скоро увидимся! – и выпроводила его за дверь с мягкой улыбкой на лице.

– Эх, девчонки… – сказал он и подмигнул на прощание.

Она осталась одна. В доме повисла тишина. Так и должно быть, почему же ей страшно?

На стенах появились волны, посуда задрожала, свет замигал. Алесса знала, что нужно делать: она села на пол, прислонилась к входной двери, стала ровно дышать и концентрироваться на каждом вдохе.

«Это не по-настоящему. Уходи».

Она обрадовалась, что вовремя избавилась от Ениса. Никто не любит, чтобы видели его уязвимость. Через минуту все замерло, будто ничего и не было. Алесса несколько раз поморгала и успокоилась, затем встала и услышала шум. С лестницы прыгал красный мячик в зеленую полоску. Он не пропустил ни одной ступеньки и прикатился к ее ногам.

– Мне не страшно, – сказала напуганная девушка. Она хотела пнуть мяч, но не стала. «Игнорируй».

Алесса поднялась в спальню и легла под одеяло. Засохшая рвота у кровати приветствовала ее резким запахом. От выпитого вина на голодный желудок ее качало. Она попыталась уснуть и не смогла. Дом кричал. Страшные звуки исходили из стен, но Алесса была в безопасности: ни один монстр не смеет проникнуть под одеяло. Кровать – это ее территория.

Кто-то заскреб в окно. Она слышала, как острые когти впиваются в стекло и ползут вниз. Снова и снова. Оно желает попасть внутрь, завладеть мной, подумала Алесса. Но я не должна сдаваться. Она откинула одеяло и посмотрела в окно. Разгулялся ветер, скрюченные ветки били в стекло и царапали его, ствол дерева раскачивался в разные стороны.

«Вот видишь, не все то, чем кажется».

Вскоре ветер стих, как и прочие звуки. Тишина угнетала сильнее, чем жуткие крики. А что, если дедушка Омар на самом деле не покинул этот дом? Он здесь, не может уйти в другой мир, потому что Алесса не простила его. Стук в стене подтвердил ее мысли. Она опять вспомнила чертову коробку, как сидела в ней в полной темноте. И какого прощения он ждет?

Голос из стены шепнул: «Алесса…».