Читать книгу Моя медовая девочка - - Страница 3

Одри Шу

Размеренно стуча колесами, электричка уносила меня из маленького Хольсмитта в Антей. Прислонившись лбом к прохладному стеклу, я погрузилась в свои невесёлые мысли.

Отец был прав. Или хорошее образование, или удачное замужество. К последнему я готова не была. Абсолютно. Да и кандидатов подходящих не наблюдалось даже на горизонте. А вот образование… Долбанное образование! Отец в том году дернул за старые потрепанные ниточки и сумел протолкнуть единственную дочь в экономический колледж, который когда-то окончил сам. Он, конечно, знал, как лучше, где выгодней, и что перспективней… для него самого, для другого альфы, возможно, даже для какой-нибудь другой дочери, если б такая имелась. Но не для меня. Спрос, предложение и равновесная рыночная цена оставляли в моей голове эфемерные следы, которые истаивали из памяти, словно сахарная вата во рту.

Я снимала крохотную студию в двадцати минутах ходьбы от колледжа. Деньги на жилье зарабатывала, как могла, совмещая ненавистную учебу с работой, точнее даже с тремя. По утрам вторника и четверга я систематически прогуливала первые две пары, потому что учила семилетних мальцов брассу и кролю в центральном бассейне города. Да, плавала я отменно! Занятия с личным тренером, когда в семье ещё были на это деньги, не прошли даром. Да и в отпуск на моря мы ездили минимум три раза в год. Раньше… Зато теперь я сама занималась с детками богатых родителей, и это была основная статья моих доходов – на жилье и еду.

Вечерняя подработка районным курьером приносила куда меньше кю, а вот сил и времени отнимала с лихвой. Самое «рыбное» время для курьера, как и для таксиста – вечер пятницы и суббота, в эти дни можно было либо неплохо подзаработать, любо огрести неприятностей от перебравших спиртного альф. Оттого у меня выработался рефлекс – сторониться темных переулков и сомнительных подворотней. Эти деньги я откладывала в копилку, а потом спускала на откаты преподавателям за «удвл» в зачетке.

А вот третий способ заработка был самый недоходный, зато для души. Я рисовала, и маркерами, и ручками, и лайнерами – все понемногу. Заказов на скетчи было немного, но зато меня непременно брала гордость, когда по пути в колледж я проходила мимо кофейни и заглядывала внутрь сквозь огромные окна. На стене позади продавца красовалось меню с рисунками ароматных круассанов, пышных булочек и пончиков с шоколадной глазурью… С моими рисунками! Вырученные за этот заказ деньги, я отвезла в Хольсмитт и припрятала в своей комнате, чтобы не было возможности спустить их в городе. Эти кю были отложены на мечту. Открыть копилку можно будет лишь тогда, когда наберется нужная сумма для первоначального взноса в академию искусств. Вот тогда-то и можно будет бросить ненавистный колледж.

До таинственного репетитора по имени Алексис я дозвонилась с третьего раза и впала в ступор, когда в динамике телефона раздался… мужской голос! В результате лепетала, как идиотка, но вроде бы кое-как сумела объясниться. В обмен получила адрес его квартиры и гудки отключения.

Всю дорогу из деревни в Антей я искренне полагала, что репетитором непременно окажется девушка. Парни в основном были увлечены спортом, а не учёбой, а если и делали что-то, то исключительно в личных интересах. Но разговор с Алексисом перевернул всё с ног на голову. Я недоумевала, зачем вообще приглашать в свой дом незнакомку? Тем более имея вполне логичную альтернативу – ведь можно было позаниматься в свободных аудиториях колледжа. Зачем давать свой адрес, я решительно не понимала. Смущало и то, что мы не обговорили, сколько будут длиться наши занятия. Да мы вообще ничего толком не успели обсудить. Такое резкое поведение наводило меня на мысли об альфе. Вот только альфа бы не стал нянчиться с девчонкой, значит, Алексис – обычный парень?

Решив окончательно разобраться в непонятном репетиторе, я не стала откладывать и направилась прямиком по адресу, предварительно обмазавшись блокатором запаха. Я никогда не «светила» на людях сладковатым ароматом своей нетронутости.

Дом на Роулинз, 38 был из дорогих. Семь этажей из вернасского кирпича, у входа дворецкий, с учтиво-вежливой улыбкой открывающий двери, а внутри отделанный гранитом небольшой лифт. Когда-то наша семья имела огромную квартиру в таком же доме. Но то было в прошлом. Теперь черная гранитная отделка давила на меня, вызывая дискомфорт и начальные признаки клаустрофобии. Едва двери лифта разъехались, я с нескрываемым облегчением выскочила на бордовую ковровую дорожку, устилающую коридор. Найдя нужную квартиру, я вдавила кнопку звонка, и по ту сторону от двери раздалась серебристая трель механического колокольчика.

– Ну? – на пороге в одних только джинсах стоял взъерошенный, сонно моргающий альфа по имени Вэл.

Известный на весь колледж альфа. Мощный, жилистый, кареглазый шатен. Бронзовый призер городского турнира по легкой атлетике, гроссмейстер по шахматам, популярный старшекурсник, возглавляющий списки «гордость колледжа» и «лучший студент семестра», губитель девичьих сердец…

Он стоял на расстоянии вытянутой руки, вальяжно прислонившись к дверному косяку, выставив на обозрение рельефные плечи, подкаченную грудную клетку и кубики пресса. Я невольно втянула носом воздух, уловив некую горчинку, а вместе с ней и запах уверенности, твердости и внутренней силы.

– И как тебе? – нагло поинтересовался Вэл, видя моё замешательство, а затем одним, не терпящим возражений захватом притянул меня к себе, заставив уткнуться носом в свою шею. – Что чувствуешь?

– Чабрец, кажется, – прерывисто выдохнула я, совершенно обалдев от его напора. Стоя в дверном проеме, я продолжила говорить туда же, в шею альфы, – Чуть-чуть шалфея. И легкая горечь. Не пойму, что это.

– Может, полынь? А может слезы брошенных мною наивных малышек, вроде тебя.

Последняя фраза подействовала как удар хлыста, и я резко отпрянула. Оказывается, меня уже никто и не держал. Оттого я невероятно смутилась, а следом – разозлилась на него, на себя, на свою одорантскую суть.

– Мне нужен Алексис, – я вызывающе вздернула подбородок, стараясь смотреть альфе исключительно в глаза.

– Зачем?

– Об этом я скажу ему лично, – продолжала я гнуть свою линию.

– Слушаю, – ноздри Вэла красноречиво трепетали, и мне оставалось лишь надеяться на хорошо разрекламированные качества моего блокатора запаха.

Не хватало ещё, чтобы этот пижон растрепал на весь колледж о моём половом статусе. Считается, что обычный возраст для начала интимной жизни – около пятнадцати лет, когда подростки вступают в пубертатный период и пробуют свои новые возможности. Ведь именно в это время наше обоняние становится намного более чутким, начинаются непроизвольные выбросы ферромонов под влиянием сильных эмоций и… и происходят другие гормональные изменения. Точнее так считают все, кроме моего отца.

Что касается меня, то в пятнадцать я была погружена в совершенно иные переживания. Скорбь утраты любимой матери не давала засматриваться на мальчиков. А позже мой отец увлекся тотальным контролем. И вот результат. Для папы – гордость, для меня – позорище. Да, именно так, теперь это позорно. Те времена, когда девушки берегли себя для истинной пары, прошли вместе с молодостью Шинтера Шу. Теперь все иначе. Но как донести такое до отца? Да и как побороть саму себя ?

Я тряхнула головой, переваривая мысль о том, что кто-то крайне неудачно меня разыграл, отправив к Вэлу.

– Я ищу Алексиса, мне сегодня продиктовали этот адрес. Очевидно, произошло недоразумение, – я представила, как истинный Алексис ржет надо мной где-нибудь в кругу себе подобных ублюдков и не сдержала рвущееся наружу: – Блядь.

– О как! – надменная ухмылка сползла с лица Вэла, уступив некоему подобию удивления. – Значит, это ты меня сегодня в такую рань разбудила? Впредь на часы смотри, когда кому-то звонить собираешься.

– Так одиннадцать было… Я не совсем понимаю. Ты же – Вэл.

– Алексис Вэллингтон, очень приятно, – он снова схватил меня, рывком втянул в квартиру и захлопнул дверь, щелкнув замком. – Располагайся, сейчас покажу тебе свою маржу.

– Что?!