Читать книгу Мама - - Страница 2

Впервые я была рада, что моя дорога до дома занимала больше получаса. Методичные движения, помогали успокоиться. Не смотря на редкие места в некоторых вагонах, я так ни разу не смогла присесть. Тело не позволяло. Зато, я измерила шагами половину состава сквозного нового поездка. Чуть меньше трёхсот шагов. В моменты сильного напряжения, говорят, помогает прослушивание музыки. К сожалению, её не было, а зашедший на одной из станций мужчина-калека, с баяном на шее, принявшийся петь блатные песни, лишь вывел из себя. Пришлось выскочить из поезда на следующей станции. Тело предательски затрясло. Не уверенной походкой, получилось добраться до ближайшей стены. Оперевшись на неё плечом, я постаралась восстановить дыхание, но ничего не получилось. Я всегда знала, что все эти психологические трюки – байки, но почему-то из раза в раз пыталась убедить себя в обратном.

Наощупь достав мобильный из сумки, у меня получись попасть дрожащими пальцами по иконке со значком геолокации. Ехать в поезде, битком набитым людьми, не хотелось. Куда спокойнее было выйти на улицу и дойти оставшееся расстояние пешком. Словно почувствовав мои намерения, сердце неприятно кольнуло и в груди резко что-то сжалось. Я рвано задышала, бегая судорожно глазами по вестибюлю метро. Откуда-то взявшийся липкий страх сковал по рукам и ногам, позволяя лишь глазам двигаться, словно бешеному зайцу в попытке скрыться от охотника. Свободной рукой, я расстегнула пуговицы пальто, медленно подлезая под него. Два живительных удара в грудь, прямо по центру, позволили мне наконец вздохнуть.

Экран мобильного зарябил. Интернет в метро ловил плохо, несмотря на проведенную сеть. Лишь с пятого раза, после моих гневных, шипящих угроз, выкинуть чёртов смартфон в урну, тот сдался, предчувствуя свою скорую кончину. Приложение выдало «лучший», по его мнению, маршрут, который меня совсем не устраивал. Погода на улице не была настолько отвратительной, чтобы пережидать её в автобусе. Рассмотрев карту поподробнее и сделав в голове опорные точки в виде магазинов и ресторанов, я проложила собственный маршрут, который не включал в себя наземный транспорт.

Коммунальные службы очевидно плохо справлялись со своими обязанностями, от чего появлялся логичный вопрос, куда уходили мои налоги? Вокруг грязь, вода. Мои попытки обойти лужи не увенчались успехом. Здешнюю плитку вроде бы перекладывали всего год назад, но в ней уже появились дыры, которые формировали небольшие, но глубокие озерца. Наступив в них, можно было провалиться по щиколотку. Тогда температура и саднящее горла не заставили бы себя долго ждать.

На пороге школы я появилась всего за пять минут до официального начала родительского собрания. Вся взмокшая, раздражённая и с хлюпающим от влажности носом. Если бы моей фамилии не было бы в списке у охраны, вряд ли в подобном виде меня бы пропустили. Пришлось зайти в ближайший на этаже туалет, чтобы попытаться привести себя в порядок.

В кабинете биологии уже сидели другие родители. Часть из них я знала, но сильно ни с кем не общалась. Мне хватало их постоянных переписок и ссор в чатах по поводу выбора подарков и поездок на экскурсии. Читать, и уж тем более, вникать в их смысл не было ни возможностей, ни желания. Куда легче было просто сдать деньги, что я и делала.

Хоть последнее время никаких денег на «нужды класс», пересылать на один из первых номеров в моём мобильном банке, не приходилось, родительские собрание всё равно для меня казались не лучше цирка уродов. Не спорю, они были нужны, но лишь для тех, чьи дети либо не успевали, либо обладали высоким уровнем девиантного поведения. Вадим не относился ни к одной из групп. Его электронный журнал постоянно пестрел зелёными оттенками. Появляющиеся неожиданно «тройки» закрывались быстрее, чем я успевала их обнаружить. Да и с поведением у него всегда всё было хорошо. Вадька был спокойным. Весь в Андрея. Тот тоже… Хотя, всё равно, иначе как издевательством эти сборища родителей не назовёшь. Никому не интересно выслушивать что-то о чужом ребёнке, но куда хуже выслушивать кляузы о своём. «Показательная порка», на мой взгляд, наиглупейшее, что мог устроить учитель. Как-будто бы от этого ребёнок начнёт учиться усерднее, а родители возьмутся за его поведение. Если ребёнок в шестом классе не в силах усадить себя за работу и напрячь мозг, то время уже упущено.

Марина Александровна, классная руководительница и по совместительству учительница биологии, была совсем молодой. До сих пор не понимаю, почему в таком возрасте принимают на работу с детьми. Она сама едва ли была их старше. В то время, когда у меня появился Вадька, она ещё училась в школе, и о детях не задумывалась. Откуда она вообще что-то могла знать о детях, если у неё, своих-то даже не было. Чему она могла научить? Что она будет делать, когда у ребят начнётся переходный возраст? Он уже вот-вот. На носу. Ей же не хватит ни опыта, ни знаний. Будет потом строчить нам простыни, чтобы мы разговаривали со своими детьми. Благо, Вадька вдумчивый лишний раз лезть на рожон не будет.

Собрание длилось чуть больше часа, и за это время, усталость накатила с такой силой, что желание уйти домой отражалось на лицах многих родителей. Ещё один минус подобных сборищ – время. После работы, среди недели – худшее, что можно было придумать. Все мало того, что, уставшие, так ещё и голодные.

К счастью, последние слова были сказаны и зелёный свет был дан. Давно, вставая из-за стола, я не слышала, чтобы у меня хрустела спина. И вряд ли дело было в возрасте, скорее в грузе информации, свалившемся на наши, родительские, плечи. В мае предстояла пора экзаменов по всем предметам, присылаемая лично Департаментом Образования. Зачем и почему? Нам никто не ответил и понуро, опусти головы, в которых зашелестели банкноты, как в счётном автомате, мы все медленно стали направляться в сторону выхода из класса.

– Милана Анатольевна, можете задержаться.

Голос Марины Александровны прозвучал для меня неожиданно.

– У Вадима какие-то проблемы? – я задала вопрос в лоб, не желая трать время на приличия и недосказанности.

По Марине Александровне было видно, что она волновалась. Она постоянно поджимала губы, от чего они становились с каждой секундой всё ярче из-за притока крови, глаза суматошна скакали из стороны в сторону. Она пыталась начать разговор, но тут же путалась в словах. Её неуклюжесть и медлительность меня раздражали, но я силилась сдержать себя. Хотя, после произошедшего на работе, хватило бы даже самой маленькой искры, чтобы распалить меня вновь.

– Нет, – продолжала мяться учительница, испытывая моё терпение. – У Вадима всё хорошо с учебой. Я бы сказала, даже превосходно. Просто…

– Поведение?

– Не то, чтобы…

– Он с кем-то подрался? Поругался? Обозвал?

Слова вылетали из моего рта, словно купюры из денежной машины. Но пока ни одна из моих идей не попала в цель.

– Последнее время Вадим стал более закрытым, чем обычно?

Мои брови удивлённо изогнулись, но Марина Александровна не продолжила свою мысль. Втянув носом воздух, я поджала губы, впиваясь ногтями в ладони.

– Вас иной раз не поймёшь, – сдержать ехидной усмешки не получилось. – Дерётся – плохо, молчит – плохо. Что тогда хорошо?

– Вы не так меня поняли, – спохватилась учительница. Её дребезжащий голос неприятно ударил по ушам, от чего я даже скривилась, захлопав глазами, в попытке прийти в себя. – Я знаю о вашей ситуации с папой Вадима и понимаю…

– Что простите?

Часть волос спала на правую часть лица, стоило мне наклонить голову слегка в бок. Мне показалось, что я ослышалась, но по напуганному лицу Марины Александровны, поняла, что нет.

– Мне кажется, узнавать информацию о семье учеников не входит в ваши должностные обязанности.

Мне пришлось откашляться дважды, прежде, чем я смогла с более-менее спокойным тоном произнести эти слова. Мои скулы выделились, от чего свело нижнюю челюсть. Взгляд стал острым и колючим, а брови недовольно свелись к переносице, формирую морщинку между собой.

– Вы неправильно меня поняли. Я имела в виду, что, возможно, Вадиму нужна помощь. У нас есть хороший психолог в школе, и если вы…

– Ему не нужна помощь.

– Вот это мне передал учитель литературы, неделю назад. Это учитель информатики, а это математики.

В один момент передо мной на учительском столе, с кучей папок и тетрадей появилось несколько вырванных листов в клетку с рисунками, сделанными чёрной ручкой. Изображения были своеобразные. На большинстве из них были изображены люди, но без лиц. У некоторых за место четырёх конечностей было шесть, а то и восемь. То, что привлекало внимание больше всего – разнообразные линии, которые витиеватыми узорами окрашивали животных и людей. Смотреть на такое было не очень приятно.

– И что? У Вадима была только чёрная ручка. Он нарисовал пару персонажей из аниме или компьютерной игры. Какие здесь могут быть проблемы?

– Я показала эти рисунки нашему психологу, и он сказал, что возможно у Вадима есть склонность к депрессии.

– Вот оно как, – сдавленно выдохнула я. Гулкий звук удара ладоней о парту разнёсся по маленькому классу. Вскинув голову, я устремила воинственный взгляд на Марину Александровну. – Значит вы показали рисунки моего сына психологу без моего разрешения. Интересно, что на это скажет Департамент?

– Милана Анатольевна, я хочу, чтобы вы поняли меня правильно.

– А я хочу, чтобы ты услышала меня. Ещё раз полезешь в мою семью, я напишу такие письма в Департамент, что тебя даже в самую далёкую сельскую школу не возьмут, ты поняла меня?!

Голос сорвался и мое тело вновь прошибло продолжительной дрожью. Грудь тяжело вздымалась, а ноздри расширялись при каждом вздохе, как у быка. Дышать стало тяжело. Сжав крепче челюсть, вырвав рисунки из-под пальцев Марины Александровны, стараясь сохранять баланс, я вышла из кабинета, хлопнув дверью.

Впервые за последние пять лет меня трясло настолько сильно. Я не смогла даже дойти до ближайшей лавочки, рухнув на пол. Какая-то мелочевка выпала из сумки, укатываясь в разные стороны. Пальцы нервно сжимали листы бумаги, а невидящий взгляд уставился на плиточный синий пол. Не самое лучшее сочетание с оранжевыми душными стенами. Облокотившись спиной на стену, поджимая колени к груди, я упёрла в них голову, тяжело задышав. Сердце никак не унималось. Оно металось словно зверь в клетке, с выпученными от страха глазами.

***

Вадим, как обычно доделывал домашнюю работу. Стукнув дважды в неприкрытую дверь, я заглянула внутрь. Сын тут же закрыл тетрадку, закидывая чёрную ручку лёгким движением руки в пенал.

– Всё хорошо? – напряжение сквозило в его голосе.

Зелёные глаза изучающе осматривали меня. Тяжело выдохнув, я осмотрела комнату. В ней ничего не менялось с первого класса. Наверно, эти голубые обои с медведями его должны были доставать. Нужно было запланировать на лето их переклеить. Как раз Вадька уедет к родителям на дачу, а я буду пропадать на работе с девяти до восьми. Где-нибудь недели за две должны управиться.

– Да, – устало выдохнула я, облокачиваясь всем телом на дверной косяк, едва касаясь подбородком стены.

– Ты устала, – сочувственно поджал губы Вадька, кривя губы.

– Есть немного.

От чего-то лёгкая улыбка сама коснулась моих губ, а в груди воцарилось забытое за сегодняшний день спокойствие.

– Марина Александровна тебе что-то сказала? – заискивающе отвёл взгляд в сторону Вадим, начиная собирать вещи на завтра в школу.

– Если знаешь, зачем спрашиваешь?

– Ты же не думаешь… – Вадька замер, почти целиком отвернувшись от меня. По его спине пробежались мурашки, и я услышала сдавленный вздох. – … что я ненормальный?

– Кто тебе такое сказал?

– Я ж не дурак, – грустно усмехнулся Вадим, продолжая перебирать тетрадки, даже не читая названия предметов. – Видел лица учителей, когда они забирали рисунки.

Щемящее чувство неприятно сжало сердце. В горле запершило. Прикусив внутреннюю часть щеки, в два шага я подошла к рабочему столу сына и присела перед ними на корточки, дёргая один из подлокотников кожаного кресла в свою сторону. Стеклянные зелёные глаза с плохо скрываемым страхом взглянули на меня.

– Почему ты их рисуешь?

Мои глаза выжидающе уставились на сына, внимательно следя за каждым изменением на его лице. Широкие брови напряглись, поднялись вверх, опустились, на лбу появилось две маленькие морщинки, губы сжались, образуя тонкую светлую линию. Он нервничал и заламывал пальцы, болезненно нажимая на подушечки, от чего они становились красными.

– Это из-за курса.

Молчаливое непонимание отразилось на моём лице. Глаза Вадьки расширились, и он поспешил объясниться.

– Деньги, что вы мне на День Рождения подарили. Я курс купил по рисованию. Там одно из заданий.

Пальцы Вадима нервно сжимались в кулаки. Заметив, что его объяснения все ещё не действуют на меня, он спешно развернулся, включая компьютер. Монитор посветлел и вскоре на нём появились базовые иконки. Нажав пару кнопок и открыв одну из сохранённых вкладок, Вадька откатился на стуле чуть назад, позволяя мне подробнее рассмотреть сайт. Ничего криминального на нём я не увидела. Оформление было приятным, хотя некоторые элементы мне показались лишними. Но из описания стало уже чуть больше понятно, что именно питался донести до меня Вадька.

– Почему всё такое тёмное и… абстрактное? – кивнула я в сторону потрёпанных рисунков со школы.

– Это один из стилей, которые отрабатываются в этом месяце – дудлинг, – закопошился в портфеле Вадим, выуживая толстую, с торчащими во все стороны листами, словно щупальца Кракена, тетрадку. – Ещё графику проходили и зентангл.

Передо мной разинул пасть монстр, выплёвывающий изрисованные чернилами и карандашами листы. Вадька продолжал тараторить, описывая каждый рисунок, выложенный передо мной, но я слышала его через раз. Как давно он начал рисовать? Он же всегда любил математику. Постоянно решал всё новые и новые задачки. За место привычных другим детям игр на телефоне он просил установить головоломки. А его любимым сериалом всегда была «Теория большого взрыва». Он так заливался с Андреем над шутками, смысл которых я редко понимала. Когда успело всё измениться?

– Мам, – Вадим окликнул меня, дёрнув, словно совсем малыш за рукав блузки.

Как сломанная кукла, я медленно заморгала, уставившись рассеяно на него. Видимо он ни раз окликал меня. В зелёных глазах напротив появилось волнение. Силясь не выдать своих переживания, я выдавила из себя самую тёплую улыбку, на которую в тот момент была способна.

– Почему ты не сказал раньше?

– Зачем? – недоуменно уложил голову на бок Вадька, искренне удивляясь моего вопросу.

– Мы бы нашли школу рисования или что-то подобное.

– Ближайшая в получасе езды от нас. Да и ценник там высокий. Я решил, что онлайн будет лучше. Сейчас же век высоких технологий. Зачем тратить время на дорогу?