Читать книгу Фалькрум. В королевстве слепых одноглазый – король - - Страница 6

(не отрывая глаз от пламени)

Ты всего лишь ранен, а не мертв.

Спасаясь от беды своей,

Угораздило ж попасть в ловушку,

Орудие трусов, что ставят на опушках,

Те, кто думает, мол, хитрей зверей…

(Кивает в сторону стола с черепами.)

Однако стоит уточнить:

Фортуна благоволит тебе, упрямец.

От страха ты решил ползти, пока рассудок не померк,

Как солнце в день затмения.

И парочка наемников и пьяниц, считавших долгом

За монету убивать, гордясь предубеждением своим

(Следопыты, попрошу заметить, хоть куда!)

Невзирая на похмелье,

Искать тебя им не мешала темнота.

Тебя, беднягу, сторож-кот с себе подобным спутал,

Перебив свой аппетит,

Поужинав одним из этих другов…

Второй теперь в сетях висит.

(Кивает в сторону паука и мешка из паутины.)

Парализован, кончит в муках, только

Люциус впрыснет пищеварительный фермент,

Превратив его в сосуд с едою… Тебя же, Генри,

Мои друзья за компанию принесли с собою.

Не бойся, еще наступит час твой,

Но мы не будем тому виною,

Поскольку следуем закону этих мест

И принципов столь древних,

Не искаженных алчностью и глупым блеском,

Сверкающим искрой, не дающей свет.

(Вздыхает устало.)

Ну, твою историю я знаю, Генри, нахальный человек,

Обедневший дворянин!

Красота лица – единственное богатство,

Которым неправильно ты распорядился:

Такой актив, довольно ценный

Для богатых вдов и некрасивых дочерей.

Увязнув в романтике и жажде острых ощущений,

Решил соблазнить ты жен не тех людей…

От яблони плоду недалеко катиться…

И то, что по праву прадед Иоганн в латах черных,

В крови по локоть, копил в сундуках подземелья замка.

На войне отчаянной, на войне духа,

Тащил трофеев он тюки.

Однако вымрет вся порода —

Только в семье послушают урода,

Начнется пьянство, блуд,

И чем гордились раньше дети,

Сдувая с прадеда доспехов пыль,

Продало третье поколенье, в полях давно растет ковыль

Вместо культур хлебных.

И гордость нынче там одна:

В грудь бить, кричать – гордятся прадедом потомки,

Свиньей валяться под столом,

Или же в конюшне трахать крестьянских дочерей,

Насилуя, за волосы держа, ломая руки…

Чем не брезгует дядя твой Реми,

А кто из так называемой «черни»

Вздумает препятствия чинить, не силой, словом:

«Добрый господин, довольно, отпусти дочурку!»,

Беднягу заступника ждет клинок – на месте гибель,

Когда выпустит ему Реми кишки…

Сколько веревочке не виться,

Всегда на том конце развязка ждет…

Кончилось богатство,

Семейство ваше будто крысы в клетке,

В беде винит один другого, и теперь уж не крестьян,

Друг друга резать стали…

Избегая ссоры за наследство,

Пошел служить соседу ты Эрнесту,

Соратнику твоего покойного отца и старому вдовцу.

Подавшись страсти, в чем ищешь оправданье,

Залез под юбку ты новой супруге старика,

Целуя аленький цветочек!

Назвав все это одолженьем, поскольку рыцарь стар,

Либидо ноль, а значит,

Для женщины прекрасной дома счастья нету!

Возможно, конечно, ты и прав…

Есть вещи мерзостью славнее.

(Сжимает подлокотник кресла так, что костяшки белеют.)

И было бы смешно, коль не было так грустно.

Смотри, куда старанье занесло:

Шея женушки неверной

На яблочном суку сломалась с хрустом…

Ох уж эти злые старики…

(Улыбается.)

Ходить ты сможешь через тринадцать дней.

А пока составишь мне компанию.

Порой одиноко здесь, в лесу,

Поскольку коту и пауку молчание приятней разговоров.

Да, ценней всего, когда не есть с кем поговорить,

А когда есть с кем молчать.

Но в правилах должны быть исключенья,

Верно, Ашог?

Кот мурлычет.

Итак, что же скажешь, Генри,

Иль будешь строить молчуна?