Читать книгу Недолюбленность - - Страница 3

Я помню тот день, словно это случилось вчера: ветер шипел трескучими помехами, на детской площадке крутилась золоченая вертушка, грязно-синее небо, далекое и очевидное, служило фоном для огромного лунного шара. Бесполезно-красивого. Хотя может ли вообще быть какая-то польза от красоты? Она создана искушать и ранить нас, будить самые низменные порывы. Изводить нас бессильным желанием завладеть ею и удержать. Еще помню острые камушки под кедами, парочку жёлтых фонарей и душок пирожочной.

Я шла на репетицию музыкальной группы своего нового знакомого. Он вызвался помочь с ремонтом увлажнителя воздуха, который не пережил внезапное столкновение с полом. Несла этому знакомому приобретенные на небезызвестном китайском сайте детальки, чтобы уже через пару дней забрать свой агрегат, напичкать ароматическими маслами и тем самым сделать жизнь чуть менее паршивой, наверное…

Родион Семеныч – владелец школы рока, в которой я выиграла абонемент на занятия барабанами. Знаете людей, которые от балды репостят разные розыгрыши и никогда не выигрывают? Ну вот, иногда все-таки выигрывают. Помню, страшно удивилась его суетливо-фамильярной манере письма в соцсетях… «Мол, эй, ждем тебя, но не очень!» Профиль, кстати, пестрил забавными фотографиями: в женском платье, с голой попкой, с рукой, ерзающей в собственных трусах. Так что я прониклась симпатией.

В тот день на трамвайной остановке я стояла на пороге новой жизни. Номинально, конечно, никакой не новой, но это выражение такое родное, пусть даже и заезженное до пошлого. Короче, что-то внутри екало, крутило и рвалось.

Был Хэллоуин, кстати. Я поняла это, когда вошла во внутренний дворик, где располагалась школа. Там ютилась квест-комната, и в тот вечер там принимали гостей на тематической вечеринке. У входа были хаотично разбросаны светильники-тыквы. В окнах виднелись изрядно пьяные и в той же пропорции счастливые люди. Я замерла у вереницы оранжевых Джеков, смотрела на чужое веселье и чувствовала какую-то особенную мечтательность в своем одиночестве.

Дальше рукопожатие Родиона, оббитая акустическим поролоном комната, живая музыка и кожаные человеки, играющие ее. Я сидела на полу в позе лотоса и почти плакала: «Чем я занималась два года? Чью роль играла? Почему нашла возможным себя так растоптать?»

На секунду мне показалось, что по щелчку я могу все изменить. Бинго! Выкинуть свои мертворожденные отношения с человеком, которого не люблю, бросить тошнотворную работу, вернуться в музыку… Не проживать фантомные боли по ампутированному чувству собственного достоинства, а пришить его обратно, как лапку плюшевому медведю.

Но это было так мимолетно… как и все озарения в моей жизни. Вспыхнуло! А я его обратно – птыщ.

И вот я уже снова лечу в поезде «жизнь» маршрутом невозвратным и матерным, стирая маленькое видение о реальности, которой я могла бы принадлежать, если бы была чуточку умнее и проворнее. Если бы…

Но, кажется, внутри я не что иное, как глупый, шумный, бесячий ребенок, от которого на зубах уже оскомина. Засасывающий все вокруг дефицит любви… Пожалуйста, покажите мне, что я нужен! Я погибну без принятия!

А последний гвоздь в гроб моей так и не успевшей толком начаться жизни… Дома ждет человек, которого я перестала уважать, если когда-то вообще уважала. Эта связь, качество которой можно оценить уже по одному предыдущему предложению, началась со страха одиночества, им и продолжилась. Я ненавижу лгать, но делала это почти два года. Я ненавижу лжецов, но делила с одним из них крышу все это время. Как так случилось?

«Я нравлюсь тебе? А ты мне нет, мне так стыдно… Простишь, если пойдем на свидание?» – это не стеб, это – моя жизнь.

О детстве, глубинном чувстве вины, недостатке родительского внимания и вытекающих из этого расстройствах поговорим позже, оставлю только пометку, запись на полях. Однако я отчетливо помню первое свидание, вязкий от неловкости воздух и мысли: «с какой стороны ни посмотри… не мое».

И как было неприятно, когда на следующий день он без спроса пришел ко мне на работу с цветами. Я нагрубила несчастному, потом загналась из-за чувства вины и позвала на вторую встречу. Собственно, отношения развивались по треугольнику того самого Карпмана: «жертва, спасатель, тиран». Вау, кем я буду сегодня? Вот вышеупомянутый человек больше любил играть в жертву, шел на крест аки Христос, лишь бы сохранить отношения. Я все думала, как это свернуть, вбив как можно меньше острых предметов в его плоть… которая меня даже не возбуждала, простите за подробности. А потом привыкла. Я – да, мое тело – нет. Два года панических атак, а сейчас еще и раздутые лимфоузлы на шее, как у пеликана. Я чувствовала себя на пороге смерти, после менопаузы, с потухшими глазами и желанием, чтобы все это закончилось. Даже веревкой на люстре – только бы закончилось.

К сожалению, типичная история женщины, чья самооценка пробивает очередное дно и не тормозит, даже когда думаешь, что хуже сделать невозможно…

Противно? Ничего, будут персонажи поприятнее, чем я и… Хм, оставлю этого человека даже без имени. Пусть он, непривязанный к этому повествованию, пишет свою жизнь счастливой и наполненной, а тут побудет неодушевленным предметом для моего неутешительного анамнеза.

Но сейчас вернемся в школу рока, где я, собственно, и ушла в транс самобичевания. Разбудил меня крик Родиона Семеныча:

– О, китаец сейчас придет!

Дверь распахнулась, и в комнату вбежал длинноволосый парень с гитарой в чехле. Не сказать, что он напомнил мне китайца, но некая азиатская утонченность явно прослеживалась.

– О, – заметив меня, удивился вошедший. – Теперь буду меньше материться… Давид! – он протянул мне руку.

– Варвара, – бегло выпалила я, пытаясь сымитировать непринужденность.

Во мне сразу родился какой-то неподвластный разуму интерес к этому человеку. Несмотря на показушную легкость, его образ был пропитан щемящим трагизмом. Так, когда ты видишь в фильме чертовски привлекательного персонажа, но заранее понимаешь, что он появился, например, с целью погибнуть ближе к концу… Заставить фанатов вытягивать рейтинг киноленты своими артами и, что там, стеклянными стишками какими-нибудь. Есть такой тип людей. Они безнадежно прекрасны в своей драме, словно мраморные ангелы на могилах. И есть такой тип… Женщин. Которые хлюпают писями, стоит заметить на горизонте Эдварда Каллена местного розлива. Вау, кажется, он выебет не только меня, но и мою психику… Заверните, пожалуйста.

Опять увлеклась.

С приходом Давида зазвучала совсем другая музыка. Все тот же метал, но филигранно выверенный мелодичный и даже… тонкий? О, как любопытно было ловить забавные гримаски, когда он косячил. Нет, Давид отлично владел гитарой. Я бы даже сказала… овладевал. Это взаимодействие выглядело слишком сексуально. Но любая мелкая помарка отражалась злой маской на его красивом, чего скрывать, лице. Такая строгость к себе – почти проклятье, я знаю, о чем говорю. Но, буду откровенна, это только подогрело мой и без того пылающий интерес.

Спустя какое-то время все вышли на улицу покурить. Я покорным хвостиком поплелась за Родионом, потому что он по-отечески окружил меня заботой и дал понять: давай под крыло, тут безопасно. Но после небольшой беседы о складных ножах и вокале Вилле Вало, я вернулась в помещение, где, как оказалось, продолжал заниматься Давид – такой холодный непомерно грустный Кай, утонченный, почти субтильный. «Смотри, я не такой, как все, меня волнует только музыка…» Его локоны цвета горького шоколада время от времени падали на лицо, когда тот подавался корпусом к гитаре. Заметил. Карие глаза по-кошачьи сверкнули:

– Тебе хоть нравится то, что здесь происходит?

Я смутилась и, как всегда, спаслась в высокомерии:

– Если бы не нравилось, давно бы ушла.

Он изогнул губы в чертовски привлекательной улыбке, оголив зубы и пару аккуратных клыков в их ряду. Еще одна деталь к драматичности образа. Эдакий Лестат из экранизации «Королевы проклятых». Давид мог обойтись без костюма в канун Дня Всех Святых. Некоторым не нужно наряжаться, чтобы прослыть нечистью в самом потрясающем из смыслов.

Вечер тек в размеренном темпе, хоть и шагнуло давно за полночь. Родион громко объявил, что все должны пойти с ним за шаурмой. Но… «все»? Он явно переоценил величину своего влияния, в это удивительное гастрономическое приключение пустились только я и Давид.

Улицы удручали изобилием нетрезвого контингента. Крики, ругань и блевотина… Русский Хэллоуин? Лучше бы клянчили конфеты. Я боялась вставлять даже короткие реплики в оживленную беседу ребят, опасалась показаться глупее и произвести неправильное впечатление. Мне очень хотелось стать «своей», понравиться им… Поэтому я притворялась деревом.

Пока парни заказывали еду, я заказала кофе, а заодним взяла себя в руки. Мы с Родионом Семенычем первые вышли на улицу, Давид задержался в ожидании конвертика с картошкой фри.

Я ткнула пальцем в небо:

– Такое необычное! Розовое.

Родион пожал плечами:

– Как всегда.

После такого фидбека я поняла, что романтичности в Родионе чуть больше, чем во мне шаурмы, а я, напомню, взяла только кофе. Поэтому перевела тему на нечто беспроигрышное – музыку. В этот момент уже вернулся Давид. Он, кстати, по обыкновению копался где-то глубоко в себе и мой манифест на тему готического метала прошляпил. Так заводит, когда тебя ни хрена не слушают, ммм. Когда я заикнулась о возможном поиске гитариста для своего творчества, а Родион пнул его в бок, Давид выпалил только: «А, что?»

После чего, извиняясь, он уже активно включился в беседу, и на обратном пути мы не могли оторваться друг от друга. Не сказать, что мы не спотыкались в разговоре. Этот человек – не самый простой собеседник. Ему нужно все уточнять и оспаривать, добираться до самой сути и получать тонны ремарок. Нет, есть омерзительные псевдоинтеллектуалы и спорщики, которые порвут свою прыщавую задницу, лишь бы не признать правоту оппонента. Это не о Давиде. Он просто очаровательно дотошный и, если ты найдешь нужные слова, капитулирует с достоинством. «Какой ты сложный…» – время от времени думала я и ругала себя за любовь к подобному типажу. «Варь, какая паршивая идея,» – цедила я сквозь зубы, но продолжала упиваться нашими сладкими контрами.

Я вернулась домой в районе трех. Абсолютно счастливая. Ровно до момента, пока не переступила порог квартиры.

ㅤㅤㅤ

***

Следующая наша встреча произошла примерно через неделю. Я спешила к барабанной установке на очередной бесплатный урок. С волосами, закрученными в две инопланетные гульки, и в кислотно-оранжевом свитере на пару-тройку размеров больше. Это так, информация для атмосферы… А то как-то несправедливо! Подробно описывая мужчин, я упустила то, что являюсь невероятной красоты и стати зеленоглазой брюнеткой с аппетитной задницей.

Бешеной фурией я занесла эту самую задницу во двор школы рока, не придав и малейшего значения проходящему мимо силуэту.

А вот силуэт поспешил окликнуть меня:

– Варвара, правильно?

Забуксовала и развернулась. Это был Давид. Мы символически стукнулись кулачками, прежде чем я побежала дальше. Это выглядело почти кинематографично. Все эти тени, фонари и мы… Метафора того, как люди сталкиваются на своих жизненных тропинках, пересекаются, взаимодействуют… а потом неизбежно прощаются. Между тем под кислотным свитером порхали бабочки: он запомнил мое имя!

А внутри школы уже ждал Александр – педагог по ударным. Не отнять, чудесный человек. Мы с ним, как обычно, разболтались. О сути человеческих отношений, личностном росте… Об одиночестве. О том, как все взаимосвязано. Он развелся с женой и тяжело переживал это событие… Уже почти восемь лет.

– Хочу перекурить, продолжим на улице, Варь?

К нашему безграничному удивлению, снаружи поджидала большущая компания. Парни, включая подоспевшего Родиона Семеныча, развели костер и даже что-то там жарили. Я заметила мрачную тень – Давид с полупустой бутылкой пива. Думала, он ушел, когда мы столкнулись. Хотя… выглядел так, будто все-таки ушел, просто забыл свое тело: болезненное, тревожное, подавленное. Он словно хотел что-то сделать, но тормозил себя, за это же и осуждал. Через пару минут такой внутренней борьбы Давид выцепил мой взгляд, как карася на леску, и не к месту серьезно, даже официально, озвучил предложение присесть ближе к огню.

Кто знал, что однажды этот загадочный парень решит опрокинуть меня туда! Упс, отвлеклась. Так вот…

Я кивнула, села и задумалась: как же приятно быть девочкой в чисто мужской компании. Время от времени поправлять волосы, элегантно выгибаться и приглаживать шарф кончиками пальцев. Я могла вообразить себя героиней викторианского романа, за внимание которой борются достойные джентльмены. Мне хотелось кокетничать и культивировать свои слабости. Хотя… В окружающей обстановке разливался какой-то совсем другой шарм. Словно мы советская молодежь на берегу реки, поем запрещенные песни и прыгаем через костер, пока где-то вдалеке потрескивают сверчки и шепчутся лешие.

Но как бы ни пылал изнутри мой детский восторг, в тот вечер я страшно замерзла. Мне не хотелось идти домой в одиночестве, я знала: и Родион, и Давид живут в паре шагов от моей квартиры. Хотелось дождаться их. Я потянула руки к огню, Давид импульсивно отзеркалил моё движение и заговорил:

– Слушай, уже второй раз хочу спросить, что ты здесь делаешь? Создается впечатление, будто кого-то ждешь.

Пожала плечами:

– Я просто развлекаюсь.

Давид как-то горько усмехнулся:

– Ну, мы не самые плохие люди для этих целей.

Вернувшись домой, я нырнула в набранную выстраданным сожителем ванну. Он долго ворчал о том, что у меня слишком слабое здоровье, чтобы шляться по такой погоде… Какая ложь! Идеальный вариант: если бы я вообще слегла и даже ползком от него не ускользнула. Мне казалось, он из тех, кто рад подставить жилетку, когда ты в беде, но кривит губы, будь ты счастлив не благодаря его посильному участию. Ладно, мое личное отношение может искажать факты, надеюсь, он простит меня.

Но это все казалось такой мелочью. Я думала только о том, как органично и легко ощущаю себя в новой компании. И как меня аномально тянет к вампироподобному юноше с грустными глазами.

На следующий день я увидела сообщение:

⠀ «Ты знаешь, вчера хотел поближе с тобой познакомиться, но, к своему сожалению, обнаружил, что ты уже вела какую-то развернутую беседу с Александром. Не хотел вмешиваться, а потом ушел в свои мысли. Но утром понял: нет, не хочу отпускать, мне действительно интересно пообщаться с тобой. А главное, у меня сложилось впечатление, что это чувство может быть взаимным…»

Мы договорились, что лучше встретиться лично, не размениваясь на переписки.

⠀ «Слушай, у тебя волосы все еще пахнут костром?»