Читать книгу Жертвы Лихо - - Страница 4

«Поместье»

Светило яркое солнце, шелест листвы на деревьях успокаивал. Где-то во дворе лаяли охотничьи собаки, устраивая между собой перекличку. В доме было как всегда шумно. Слуги возились со своей обыденной работой. Хозяин загородного дома князь Федор Никитин был мужчиной в преклонном возрасте. Занимался он в основном дипломатическими и военными делами при дворе, изредка путешествовал, улаживая иностранные конфликты связанные с торговлей. В общем, на месте не сидел и всегда пребывал в движении. На данный момент он переехал из города, чтобы немного отдохнуть и поохотится. Его супруга Мария Петровна вспыльчивая и властная женщина была младше его на десять лет, часто проводила званные вечера в имении. Любила посещать балы. Чаще всего была оптимистична и легкомысленна в глазах окружающих. У неё было двое детей. Старшая дочь 24 летняя княжна Анна и младший 15 летний сын – Кирилл.

 Загородное имение князя Никитина находилось в деревне Д. Земля эта была подарена царём за заслуги князя в области расширения торговли с иностранцами. Сам дом был двухэтажный с огромным количеством комнат. Интерьер комнат был самым разнообразным. Но предпочтение всё же отдавалось классическому стилю.

 В доме было две лестницы. Первая – парадная. Вторая в конце здания, чаще всего использовалась слугами. На первом этаже находился огромный зал для проведения балов. По правую сторону лестницы шли гостевые комнаты. По левую сторону были комнаты отдыха, библиотека, кабинет князя Никитина.

На втором этаже находились личные комнаты князя и его семьи. Слева от лестницы были комнаты детей. Самая дальняя принадлежала княжне Анне.

 Девушка с черными как смоль волосами стояла посреди огромной светлой комнаты. Она смотрела на своё отражение в зеркале, поправляя складки на платье. Звали её Анна Федоровна, дочь князя Никитина. У княжны были красивые наряды и украшения, семья была достаточно обеспеченная, поэтому по большей части княжна ни в чём не нуждалась. Всё было хорошо кроме её физического состояния. Тощая болезненная фигура явно давала понять, что она много страдала и мучилась со здоровьем. Белая кожа не знавшая солнечного света, слегка видимый румянец на щеках и светло алые губы резко выделялись, средь этой белизны. Высокий рост придавал ей поистине хрупкий облик. У Анны как говорили местные врачи была падучая3 . Поэтому судьба девицы была незавидной. Счастливое замужество, которое было радостью для всех девушек, обходило её стороной. Отец Анны тратил много денег на врачей, но мало кто из них мог действительно помочь ей. Ни у кого не было сомнений, что его старшей дочери осталось жить считанные годы, а может месяцы. Анна до сих пор не могла понять, почему отец так цеплялся за неё, оставляя брата почти без внимания.

Княжна унаследовала от отца нежно-зелёные глаза и прямой аккуратный нос, из недостатков у неё была только излишняя худоба, граничащая с истощением. На званные вечера и балы девушка не ходила по состоянию здоровья. Друзей и приближенных служанок у неё не было. Большую часть времени она находилась одна. Отец настойчиво пытался разговаривать и проявлять внимание к дочери, но княжна так же настойчиво продолжала строить незримую стену между ними. Мать считала, что на фоне болезни у девушки отчетливо появились психологические проблемы. Извечная депрессия и безвольность Анны выводили Марию из себя. Этот ребенок надоедал угрюмым и мрачным видом. Она раздражалась от одного только её голоса. Поэтому лучшем решением для них стало просто игнорирование друг друга. Анна считала, что поведение матери вполне заслужено. Она ждала этого и от других.

 В комнату княжны с грохотом ворвалась крупная женщина лет сорока с полотенцем в руках.

– Ну, наконец – то нашлись! – крикнула она басистым громким голосом.

Девушка привыкла к тому, что эта нахальная крестьянка врывается без стука в её комнату. Потому что частенько бывает так, что княжна сидя в своей комнате молча падает в обмороки или же у неё случаются приступы. От личной горничной Анна категорически отказывается. Эта настойчивая женщина, вполне удовлетворяла все требования княжны.

– Куда собрались, княжна?

– Акулина, выйди, не мешай!

– Я батюшке всё-всё расскажу! Там барыня с отцом Сергием вас ждут, а вы видите ли гулять изволите! Что это на вас нашло?

– Ненадолго в лес выйду, хоть посмотрю как крестьяне празднуют.

– Господи, боже! Чего удумали?! Невесть куда идти, так ещё и в день такой!

– Акулина, с отцом я сама договорюсь. Он против не будет.

– Будет, ещё как будет! Да можно ли вас хрупкую пускать в лес через болото. Сегодня день ужасный, черти пляшут на болотах! Не помните что-ли что вашу дворовую девку то год назад нечисть сгубила!

– Не помню. – пожав плечами ответила девушка.

– Ах, не помните?! А я помню как нашли её бедняжку истерзанную. Сожрали твари!

– Небось, просто волки загрызли.

– Все то вам просто! Сама видела, что не волки её так! На теле следы от зубов далеко не волчьих. Вот вы бы княжна в обморок упали, если увидели! Язык у вас острый и речь дерзкая слишком для юной девицы! Но не надо забывать чему вас учила мамзель Жаклин… – Акулина продолжила говорить.

Девушка склонила голову, устало вздохнув.

– Расскажи побольше про девку ту. – наконец прервала её Анна, только чтобы сменить тему. Настроение резко упало.

– А вы не пойдете никуда, если я расскажу?

– Не пойду.

– Смотрите мне! Слово свое держите. А то попадет мне старой кухарке. Батюшка то ваш не стал рассказывать вам этого. Я себя подставляю.

– Ох, да говори уже! – повысив голос сказала княжна.

Девушка села на кушетку, почувствовав лёгкое головокружение.

– Глафира имя её, кузнеца дочь. В ночь Ивана Купала вышла с ребятней в лес. Их много было, человек десять, пятнадцать, не сразу хватились, что одной нет. А потом искали-искали, не нашли. Только дудочка осталась её рядом с болотом. Жаль девку, молодая она была, вашего возраста. Уже и жениха нашли, и всё то у них ладно было.

– Скажи как она выглядела. – пробормотала Анна.

– Так вы её и не видели может никогда, она около ваших покоев не ошивалась. Высокая была девка, русые волосы и на лице две родинки под левым глазом. Голос приятный звонкий. Улыбалась часто…

Княжна по описанию смутно вспоминала, что таковая и правда была. Странно, что образ именно этой девушки всплыл в голове. Ведь Анна сама по себе пыталась не обращать внимание на крестьян. Их существование было ничтожно. Такое отторжение возможно было вызвано отрицательным примером матери. Сначала презрение распространялось на прислугу, а затем переросло во что-то более глобальное-мизантропию. Княжна терпела приступы отвращения к людям. Девушке казалось, что единственное, что в состоянии ощущать её тело это бесконечную усталость.

Анна чувствовала как каждое слово сказанное Акулиной резкой болью пульсировало в голове. Её голос слишком громкий. Настолько громкий, что невозможно разобрать смысл.

– Достаточно! – вдруг крикнула княжна.

На мгновение служанка замолкла от неожиданности.

– Мне надоело.– прошептала княжна, пытаясь скрыть свою злость.

– Ну, если вы не идете никуда, то я позову гувернантку.

Передай ей, что я плохо себя чувствую! – крикнула девушка

– Анна Федоровна, да вы обленились совсем!

– Мне нужно повторить дважды? Оставь меня! – закричала княжна.

Девушка уже перестала понимать происходящее, взгляд упал на канделябр. Страшная мысль промелькнула в голове.

«Одной меньше, одной больше.»-настойчиво шептал голос внутри. Почему-то ей показалась эта ситуация знакомой, как будто что-то подобное происходило раньше.

Княжна сжала кулаки так, что костяшки побелели. Анна схватила подсвечник со стола и поплелась к двери, чтобы закрыть её на засов. Одному богу известно, что могло произойти, если бы не вмешалась княгиня. Мария, услышав крики сразу поспешила к дочери в комнату.

Княжна остановилась, увидев мать на пороге.

– В чём дело? – строго спросила женщина, оглядывая комнату.

Канделябр выпал из рук девушки. Удар металла о деревянный пол вывел княжну из оцепенения.

– Кто разрешал тебе покидать кухню? – холодно спросила Мария, обращаясь к служанке.

– Простите, милостивая государыня! – заверещала испуганная крестьянка.

– Пошла прочь, с глаз моих. – буркнула женщина.

Акулина поклонилась несколько раз и вылетела из комнаты, как ошпаренная.

Мария ухмыльнулась, поглядев на дочь сверху вниз.

– Я так и знала, что ты снова проявишь себя.

Анна молча посмотрела на канделябр. От матери она почти ничего не могла скрыть, как бы не старалась. У княжны создавалось впечатление, что мать знает больше, чем все остальные люди. Её тяжелый взгляд прожигал душу. Мария тоже не была праведницей, несмотря на замечательную репутацию слухи о её гнилой натуре вскоре должны были распространиться, словно пламя.

– Позову священника. Уж он-то поможет тебе угомонится.

Анна понимала, что это глупость. Девушка с самого детства была вынуждена притворяться той, кем не является. Стоя на литургии перед иконами, и читая молитвы мысли её были далеко за пределами добродетели. Это всё ложь. И мать её точно такая же. Образ благочестивой дамы был всегда успешно отыгран на публике. Ханжа.

Княжна считала себя такой же прогнившей, как и вся их семья. Иногда было жутко осознавать это. Мысль о том, что со дня на день к ней придет её духовный наставник – отец Сергий, ещё больше разозлила девушку. Этот старик всегда пытался искать что-то хорошее и светлое. Его поучения не помогали.

– Сейчас же прими лекарство. – строго сказала Мария.

Княжна достала маленький пузырек и на глазах матери выпила содержимое. Оно служило и успокоительным и обезболивающим для девушки.

– Оно кончается – прошептала Анна, опустившись на кушетку.

Мать Анны только лишь кивнула и вполне довольная своей родительской опекой, ушла в свою комнату, заперев дочь.

Весь оставшийся день княжна провела в полном одиночестве, обдумывая произошедшее. Мысли путались, создавая какие то нереалистичные картинки в памяти.