Читать книгу Охота на Белорусском Полесье - - Страница 5

При всей своей выдержке и загруженности на работе все-таки позвонил другу. Душа охотника не выдержала. Тот ответил мгновенно, словно ждал звонка.

– Душа? – Человек по имени Станислав из деревни Кольно был еще и отменный рыбак.

– Да ты уже и сам должен догадаться, – отвечал ему и продолжил говорить: – Помнишь ли ты, друг, что мне обещал весточку прислать, а?

– Это какую такую весточку? – словно бы не зная, о чем речь, спросил он.

– Добро, напоминаю тебе! Был ли вечерний лет утки? Много ли прилетало птицы? Да где сад, табунков заприметил? – спросил своего друга, знаменитого рыбака, который, можно так сказать, и вырос на разливах рек и озерах.

Конечно, он сам не охотник, но все же во всех делах Станислав, которого все в деревне почему-то кличут «Стась заяц». Он работает на насосной, что стоит на реке Скрипице. А еще раньше этот неугомонный рыбак днями носился на своем тракторе-погрузчике по болотам и стоял в истоке выросшей за несколько лет дамбы у деревни. От деревни Борки и до реки Скрипицы. Дамба стала охранной грамотой для окрестных деревень, от полноводия рек Припяти и Скрипицы. В то же время дамба дала возможность охотникам и рыбакам подбираться к своим любимым рыбным местам вплотную.

– Лена, а почему твоему отцу дали кличку Заяц? – поехав вместе в одной машине, спросил у его дочки.

Но она лишь пожала плечами, смутилась, как мне показалось, и ответила:

– Да не знаю я!

Больше уже ее и не спрашивал. Получилось так, что Стась «тихо ушел рыбачить» в далекие синие дали. Мой вопрос был бестактным. Не стал больше спрашивать эту милую и красивую женщину.

Как-то оказией, когда к нам пришла в гости мама Лены, Нинель Сергеевна, у меня на языке так и вертелся вопрос:

– Почему про моего покойного друга Станислава, когда кто-то уточнял, про кого идет речь, так отвечали: «Какой Стась? Может, заяц? Вон его дом» – и все понимали, про какого человека говорили?

– Ой, да конечно же, я знаю, – ответила его жена, а ныне его вдова, очень веселая и симпатичная женщина. И рассказала мне почему: – Отец моего мужа, когда он был еще маленький, приносил из леса краюшку хлеба, немножко сала, что остались от его обеда, и приучил своих детей, что это зайчик ему дал угощение для них. Ну а Стась был самый маленький и ждал отца на пороге дома, всегда спрашивал: «Батя, а сегодня что зайчик мне передал?» – «Вот, краюшку хлеба», – отвечал ему он. И Стасик, еще малыш, четыре годика, бежал по деревне и кричал: «Смотрите, смотрите, ребята, а мне зайчик хлебца передал!» Люди в деревне смеялись над забавным мальчуганом и прозвали его так: «Ну точно, и сам Стасик – зайчик». Так и прилипла к нему «кликуха» на всю жизнь, – закончила свой рассказ Нинель.

О боже, как тяжело мне даются эти строки о моем друге, аж в пот кидает. Но надо, надо, заставляю себя хотя бы несколькими строками написать портрет моего ушедшего на вечный покой друга. А вот воспоминаний в голове, как говорят, целая телега и вагон!

Как-то раз уговорил Станислава поспособствовать, как казалось мне, в одном рискованном проекте – моей охоте на уток. Дело в том, что его лодка-плоскодонка стояла за Поповым рвом, в озере, ближе к реке. А Стась мне подсказал, что в закрытом озере, со всех сторон которое окружала непроходимая лоза, насмотрел хороший сад уток.

– И где это ты, охотник, ездишь? Что-то не видать тебя давно, – пожурил меня Стась при новой встрече.

– А что случилось, чем помочь? – спросил у рыбака.

И он ответил мне:

– А ты знаешь озеро лесное, что за Поповым рвом, а?

– Да конечно же, знаю! – И сам засмеялся при этом.

– Так вот что, охотник, давай-ка собирай свои манатки и прилетай ко мне на насосную, – пригласил он меня.

– И что? Как дальше поедем-то? Дорога-то разбита тракторами, – сказал я.

– А там поедем на моем мотоцикле. Возьмем лодку-плоскодонку и затащим в озеро. Там прорубим дыру в лозе и выскочим на водную гладь озера. – И продолжил меня «затачивать на интерес»: – Утки так орут, и несметные стаи туда падали. На свои глаза видел, так что ты поохотишься, а я подкормлю карасей, и еще натаскаем рыбы на уху. Сварим потом уху на насосной, да посидим, поговорим о былом! И ты это… – Он замолчал на минуту и сказал: – Ну сам, что, не догадываешься?

– Да нет, – ответил я.

– Бутылку возьми! – крикнул мне в трубку Стась.

– А я на охоте не употребляю, – пошутил я.

– Так ты не пей, сам выпью, – засмеялся Стась.

Рассмеялся и я:

– Добра!

Такой подход к делу и мысли о саде уток меня грызли целый день, до конца работы. Только закончился трудовой день, быстро собрался, телефон выключил. «А там ищи ветра в поле», – подумал сам. Уже через час, а дело было в конце августа, приехали за Попов ров, с лодкой. Да еще добрый час врезались топорами в лозу. «Прорубили окно в Европу», – так пошутил Стась. А на озере были слышны шумные взлеты крякв, которые что вертолеты с вертикальным взлетом, сразу набирали высоту и уносились в сторону реки.

– Ну вот, всех распугали, – заметил я.

– Да нормально, – сказал друг и продолжил тихо шептать на ухо: – На вечернюю зорьку прилетят как миленькие, так что стреляй, не зевай, охотник. – Он толкнул меня в плечо и сказал: – Все, баста, хватит, проход для лодки есть.

И мы, двое в рыбацких сапогах, столкнули лодку на воду. Я уселся на носу, на переднем сидении, а Стась толкал лодку веслом. Только мы выскочили на чистую воду озера, как из-под нависших кустов густой лозы выплывали кряквы, растерянно крутились на воде и с истошным криком срывались и падали, падали обратно, сбитые моими выстрелами.

– Ого, за пять минут шесть крякв уложил! – сказал Стась, с восхищением смотревший на мою пальбу.

А сам я уже был готов к новым выстрелам. Но лишь в самом конце озера сорвалась одинокая утка и улетела прочь.

– Что, далеко была? – тут же спросил напарник.

– Да пока хватит. Маскируемся и ждем вечернюю зарю, – попросил я друга.

Осторожно веслом нащупали дно, и мне пришлось с горем пополам вылезти из лодки да примоститься на купине, примятой утками траве.

– Ты здесь карауль уток, а я на другом конце озера карасей половлю, – сказал Стась и быстро уплыл на лодке.

Время тянулось медленно. Уток больше не было видно. Вот уже и солнце село за горизонт. И понеслось. Со всех сторон, словно кто-то большой из корзины в небе сыпал камни, начали падать на вечерний сад кряковые утки. Кряквы крутились на воде, словно чувствовали, что они тут не одни. И я не вытерпел. Грохнул выстрел, потом другой. На воде остались сбитые утки, а часть крякв рванула в небо. Но со стороны реки шли все новые и новые стаи. И падали, падали без облета на гладь озера. Даже несмотря на мои выстрелы, плыли в лозовые кусты и затаивались, затихали.

Вечерело. Заря вовсю занималась на западе. Темная августовская ночь плавно легла на лозу. Опустился туман. Над озером ночь вытолкнула день, и стало тихо-тихо. Только одинокая фигура человека в лодке, это Стась подплывал к моему месту засады.

– Надеюсь, уток навалял и на мою долю, – шутливо сказал рыбак.

– Да, конечно, – ответил я ему. – Давай-ка соберем добычу, пока совсем не стемнело.

Собрали пятнадцать крякв. Это было очень много. Помню, что мы пару часов на пару с другом обрабатывали уток и нажарили красных, почти золотистых карасей. И ой как нам пригодился бодрящий голову напиток!

Другой раз, в то далекое время мой бывший шеф – Степаненко Алексей Николаевич – как-то сказал мне:

– Все говорят, что мой зам – большой охотник и рыбак. Но что-то не вижу никакой рыбы, угостили бы меня.

– Так нет проблем, Алексей Николаевич, – сказал я и сразу же предупредил Стася, чтобы он нас ждал с самого утра за Поповым рвом.

А сами мы с рассвета понеслись на ниве в угодья.

– Вот хорошо, – сказал Алексей, – заодно посмотрим, как идет косьба трав. Много ли стогов сена заготовил Гена Маркевич?

Это бывший председатель колхоза «Советская Белоруссия», ныне покойный, очень хороший Человек.

Вся река Припять спала еще в немом безмолвии тумана. Рассвет только забелел, как мы стали рыбачить на широком песчаном плесе Сам начал тягать окуней один за другим. Клев был бешеный, словно кто-то в реке, а может, сам водяной, помогал. Скоро у меня было полное ведро рыбы. Тут вспомнил про Алексея. Подхожу, и что? Темнее тучи мой шеф!

– Не клюет? – спросил я его.

– Да проблема у меня, перепутал удочки и взял с большим крючком и поплавком, – сказал Алексей. – Смотри!

И правда. Посмотрел на снасть, и меня словно током прошило.

– Возьмите мою, – сказал, а сам сел на траву.

Алексей тут же взял мою удочку. За час натаскал окуней и плотвы еще одно ведро. Оба, довольные, начали собираться домой.

– Это кто к нам плывет? – вдруг громко воскликнул Алексей.

Из-за поворота реки к нам – на песчаный берег реки – приплыл Стась.

– Это наш друг, – сказал я шефу. – Он от нас отдельно, в озере рыбачил.

– И что поймал? – спросил мой шеф.

– Смотрите! – сказал Станислав.

Он вынес из лодки полный рюкзак золотистых карасей, сыпанул их на песок, и в лучах восходящего солнца золотым ковром заиграла эта редкая уже и в то время рыба.

– Удочкой наловил? – спросил его Алексей Степаненко.

Быстро и незаметно кивнул другу, и тот ответил утвердительно.

– Хотел и вас позвать, но надо было в темноте плыть по реке. А лодчонка-то у меня маленькая. Троих боялся везти, да еще начальников, – улыбнулся Стась, широко открыв рот и выставив напоказ зубы. – Забирайте, это для вас – рыба. А я остаюсь еще порыбачить. Так что еще для себя наловлю.

– Спасибо, Стась!

Мы оба его поблагодарили и уже через час были дома. Долго еще Алексей Николаевич вспоминал эту рыбалку. А я благодарил Станислава!

Как-то незаметно и тихо он ушел, пусть эти строки будут тебе, Станислав, светлой памятью, а мы тебя, дорогой наш друг, помним всегда! Вот правлю строки, а уже нет и Алексея Степаненко. Царство вам Небесное!

Охотничий дуэт «Дед Бекас», г. Дрогичин

Охотник Падченя Василий