Читать книгу Папенькина дочка - - Страница 4

Мой друг Виктор с Татьяной сошелся быстро. Везде и всюду он ходил с ней под ручку, не отпускал от себя. Другую девушку, ради которой Преснов когда-то вытащил меня в дом культуры на танцы, он оставил. Забыл напрочь и даже не заикался о ней. Мой друг мог быть забывчивым. Я ему о том не напоминал, лишь про себя улыбался.

Дружба Преснова с Полнушкой мне была на руку. Я мог вместе с ним ходить к девчонкам в общежитие. Это упрощало общение. Виктор часто приходил мне на помощь и помогал поддерживать разговор, если он вдруг становился трудным или заходил в тупик.

Я переживал больше не за него, а за Валентину. Мне было жалко девушку. Она была без парня и оттого дружба с нами ей часто была в тягость. Я не раз наблюдал: во время разговора со мной или же с Виктором как она, отчего то краснела и опускала вниз глаза. У меня порой от этого пробегали по телу мурашки. Преснова – это обстоятельство развлекало. Он, измывался над Валентиной и не раз пытался ее завести. Татьяна спасала положение и отбивала напор своего парня:

– Виктор, перестань, сейчас же перестань! Любишь же ты над людьми поиздеваться.

Мне не всегда было удобно препятствовать другу. Не знаю отчего, но я порой боялся за него – это добром не должно было окончиться. И не напрасно переживал.

Однажды, по прошествии многих лет, Валентина не удержалась и сказала мне, что я ей понравился сразу, как только она меня увидела, но соперничать со Светланой не могла, уж очень та выделялась не только среди них, но даже в техникуме была на виду. А вот Татьяна, она для Валентины, оказалась простушкой. Мой друг, не желая того, чем-то увлек девушку, и она без труда легко отодвинула от него Татьяну, полностью завладев им. И случилось это – нет, не из-за горячей, вдруг вспыхнувшей любви девушки к моему другу. А из-за того, что Татьяна была наиболее близкой подругой Светланы – ее землячкой – из одного поселка. Их отцы дружили. Однополчане – этим все сказано. Отбив Виктора она таким странным образом отомстила Светлане за ее любовь ко мне.

Данное происшествие случилось неожиданно. Я тогда его полностью и не принял – логика Валентины была мне, да и не только мне, но и другим моим друзьям непонятна. Признать свою вину я также не мог, хотя Татьяну Полнушку с ямочками на щеках мне было искренне жаль.

Долгое время я видел перед собой только образ Светланы, наверное, из-за этого и не смог ничего изменить – повлиять на Виктора. Он был мой друг. Если бы я настоял, возможно, Преснов меня послушал. Для своего оправдания, произошедшее событие, я списал на недостаток времени. Его у меня порой не хватало даже для своей подруги. Я за счастье почитал, когда вдруг, благодаря расписанию или же болезни преподавателя лекции для наших групп совмещались, и мы имели возможность сидеть вместе. На практических занятиях мы совсем не встречались. Больше было возможности попасться друг дружке на глаза в коридоре, в перерыве.

Олег Анатольевич Физурнов меня доставал – гонял как «сидорову козу» не только на занятиях физкультуры, но и внеурочное время. Моя девушка понимала меня. Она как ребенок радовалась любым нашим встречам, не обижаясь на то, что они часто были мимолетны и коротки. Я мог, например, во время массовых забегов указать Светлане время и место, где проходила трасса и, пробегая по ней, лишь только помахать девушке рукой и поймать ее улыбку. Мне порой этого было достаточно – тело наливалось силою, и я побеждал.

На индивидуальные тренировки физорг посторонних никого не пускал. Он не терпел сентиментальностей. Его строгость меня порой поражала. Я ни разу не видел возле Олега Анатольевича ни его жену, ни детей.

Светлана могла приходить на соревнования. Там она была не одна вместе со всеми – места, где крутились спортсмены для нее, как и для других зрителей были закрыты. Вместе со Светланой я брал на соревнования Виктора Преснова со своей девушкой и, конечно же, Валентину. Михаил Крутов бывал редко. Мои друзья, устроившись в зале на первых местах, болели за меня. Их близость придавала мне уверенность. Я часто побеждал.

Спорт – в то время в стране был на одном из первых мест, ему уделялось особое внимание. Не было ни одного учебного заведения, предприятия, общественной организации, где бы не устраивались всевозможные спортивные праздники. Они проходили торжественно, под оркестр выстраивалась линейка, вверх поднимался флаг. После соревнований снова звучал оркестр, лучшие из лучших спортсменов награждались. Им вручали кубки, медали, вымпелы, грамоты.

Я помню, большинство моих сверстников жили небогато. У многих ребят не было коньков, лыж, настоящих футбольных мячей, специальной одежды и обуви. Однако мы не унывали, спортивный инвентарь брали бесплатно, для этого стоило лишь только записаться в клуб, кружок или какую-нибудь спортивную секцию. Тренеры и не только они, но и администраторы от спорта входили в штат завода и получали деньги – зарплату. Было, кому с нами работать.

Нас почти в принудительном порядке заставляли бегать, прыгать, подтягиваться на перекладине. Мы круглый год играли в футбол, зимой – не расставались с лыжами. Лыжи были везде. Их нам выдавали на спортивной базе машзавода. В выходные дни мы часто отправлялись за город на прогулки.

Правда, за город я часто отправлялся один, без Светланы. На выходные дни она, и не только она, но и Татьяна, порой даже Валентина уезжали к себе, домой.

Не только я один страдал, но и Виктор Преснов. Не знаю, чтобы я делал, если бы не Олег Анатольевич. Он ни раз выгонял меня на трассу.

Зима была прекрасна: мороз, снег, солнце – упускать такое время Физурнов не желал.

– Андрей, спортзал нам сейчас не нужен. Давай на лыжи. Они – лыжи тренируют «дыхалку», укрепляют ноги. То, что надо.

Я брал с собой Виктора, а порой и Михаила. У нас тогда была чисто мужская компания. Олег Анатольевич хотя и доверял мне, но нет-нет и устраивал проверки. Я не раз встречал его где-нибудь на лыжне. Он приветствовал меня и спешил скрыться. Для него это не представляло труда. Бег на лыжах у него был, что у иноходца. Смотреть, как он шел, просто загляденье.

Дома, Светлану ждал отец – одно слово – папенькина дочка. Мне трудно было уговорить девушку остаться в общежитии. Мой друг был более счастливым. Зазноба Виктора, Татьяна Полнушка, хотя и дружила с моей девушкой, к тому же была ее соседкой – жила на соседней улице, однако часто ему потакала, и выходные дни порой проводила в городке. Правда, на лыжи становиться отказывалась: «Лыж мне и на физкультуре, вот так хватает», – говорила она, проводя рукой по шее, и отправляла парня за город одного. Он для меня был «тормозом», уже минут через тридцать начинал маяться и поглядывал в сторону дома.

– Да не переживай ты так! – подбадривал я парня. – Все будет нормально. Татьяна к тебе еще только приглядывается. Жди, наступить время, и она будет рядом. Я думаю, у нее хватит смелости, даже на лыжи станет. Ты ведь непостоянный. Сколько девушек сменил. У тебя были…, – и я принимался перечислять имена, увидев злой взгляд друга, запинался, но тут же продолжал снова: – От тебя многого можно ожидать. Что не так?

– Да, так, так, – отмахивался от меня Виктор и, перебирая лыжами, шел искать сочувствия у Михаила Крутова. Он тоже ему помочь не мог.  Девушка – «своя», за которой Крутов бегал – знала парня как «облупленного», знала его семью. Ей не нравилось то обстоятельство, что парень из рабочей семьи и учится не в институте, а лишь только в техникуме. Выходить замуж за него она не торопилась.

– Да, мой папаня не подарок, – жаловался нам Михаил, – он мне репутацию изрядно подпортил. Нет бы пил дома, а то надерется в сквере у завода, с такими же оболтусами, как сам и лазает в самых людных местах, ко всем пристает и говорит о том, как тяжело работать в горячем цеху. А мне из-за него после страдай!

– А ты не страдай! – говорил в ответ Виктор Преснов. – Дались тебе эти, свои. Они все воображалы. Открой глаза – Валентина – красавица и одна мается, возьми и подкати к ней. Я тебе с Андреем помогу! – Я тут же соглашался, кивал головой. Мне было жалко Крутова, да и девушку не терпелось пристроить, уж очень она по-особому смотрела на меня.

Михаил хотя и сторонился девушки, но нет-нет и оказывался в нашей компании. Я, глядя на парня, ни раз ловил себя на мысли, что ему не нужна Валентина. Ему бы больше подошла Татьяна. Но, она была что надо и для другого моего товарища – Виктора. Не мое дело пусть сами разбираются, делал я заключение и успокаивался.

У меня не было свободного времени задумываться. Мне даже со Светланой находиться рядом не всегда удавалось. Не зря я все делал, возможное и не возможное, чтобы она не могла без меня прожить и дня. Мне было ясно – наше счастье не за горами. Светлана, как ни кто другой, если не считать матери, чувствовала мое состояние. Она ни раз угадывала – если говорила: «Андрей тебя ждет победа!» – я побеждал. Я знал, что девушка для меня не была чужой. Это точно. Достаточно одного примера. Это произошло на спартакиаде, я чуть было не разуверился в ее словах – разминка у меня прошла плохо. Но Зорова оказалась права, я снова победил, тут же разыскал девушку и выдал ей:

– Знаешь, кто ты, знаешь? Ты у меня ясновидящая! – и завалился в кресло, которое подруга мне заблаговременно приберегла. А она в ответ засмеялась. Смех ее был по-детски тонким и приятным, я был им очарован:

– Ты смейся, смейся, – сказал я, – не останавливайся. Светлана тут же отмахнулась от меня.

– Ну, что ты Андрей, народ рядом, сразу же подумает, что я у тебя дурочка. Тебе ведь этого не надо. Или ты согласен? – И снова засмеялась.

Большую часть времени я, и Светлана находились рядом не физически, а в мыслях. Я с каждым днем привязывался к ней. Она мне нравилась. Расставаться всегда было трудно. Проводив девушку до общежития, мы подолгу толклись у входа. Нас отрезвляла тетя Надя. Она в отличие от других вахтерш выходила на улицу и, постояв с минуту, предупреждала:

– Все, закрываю дверь. Кто не успел, тот остался на улице.

Я в душе был оптимист. Мне была понятна концепция отца, я ее принимал беспрекословно. Он всех людей делил на три большие группы: одних он считал весельчаками, к ним он причислял в первую очередь себя, других носителями негатива – они везде и всюду жизнь видели с изнанки и от этого мучились, третьи у него были люди, подверженные влиянию тех, которые могут и грустить и радоваться жизни.

Моя девушка была, как-то солнышко. Я с ней всегда чувствовал себя хорошо, как наедине, так и в компании. Даже ее «лишняя» подруга – Валентина, всегда находилась рядом с нами и не была в тягость – все это благодаря Светлане. Моя зазноба умела ее удержать своими теплыми словами. Может быть, причина была в другом, – хотела бы ушла, не знаю. Однако чтобы там ни было, она везде и всюду находилась рядом с нами. Редко какое мероприятие проходило без Валентины.

Однажды я попросил своего отца, и он у себя на работе достал мне и моим ребятам билеты в столичный театр. Татьяна не смогла поехать с нами, у нее заболела мать. Девушка отправилась к себе домой, забросив даже занятия в техникуме. Преснов от культурного мероприятия не отказался.

– Молодец! – сказал я улыбнувшись. – Сам понимаешь, мне ведь с двумя красавицами никак ни управиться, – и я обвел рукой, стоящих рядом девушек Светлану и Валентину.

Столица, есть столица. Везде было много людей и мы, чтобы не потеряться часто держались друг за друга. Я ни на шаг не отпускал от себя Светлану, а Виктор – Валентину. Правда, первое время он шел с нею на расстоянии, стеснялся и только иногда брал девушку то за талию, то под ручку. В метро мы чуть было не растерялись, и я предложил им: «Да возьмитесь вы за руки. Ищи вас потом» – мы тогда боялись опоздать в театр. Времени у нас было немного.

– Это все штучки Валентины, – впоследствии заподозрила Светлана. – Она специально все так устроила. Ей это было надо. Ты видел, как Валентина хватала Виктора за руки. А руки – это что оголенные провода – соедини их и вот ты уже ощущаешь любые токи души другого человека – ничего нельзя скрыть, завуалировать – открыт, как на духу.

Я любил ходить в театр. Меня в детстве родители часто таскали по спектаклям и научили разбираться в условностях, без которых театр был бы не театр. Мне хотелось, чтобы и Светлана понимала происходящее на сцене. Я, часто обращался к ней и объяснял те или иные запутанные сцены. Она с благодарностью жала мне руку. Рядом с другой стороны находилась Валентина, чуть дальше Преснов. На его месте мог быть Крутов. Я, не понимал поведения Михаила. Валентина легко, без проблем могла стать городской девушкой. Она была наблюдательна, легко поддавалась обучению. Природная стеснительность уберегала ее от плохих поступков. Она не способна была сделать шаг, не увидев себя мысленно со стороны. Я заметил у девушки чувство такта. Чем-то она была близка Михаилу Крутову. Виктор Преснов с ним не мог сравниться. Он, я бы сказал – был грубее и очень уж прост.

Спектакль окончился поздно. Домой мы приехали за полночь. Хорошо, что мы предупредили тетю Надю, и она без криков лишь только я стукнул в дверь, впустила нас в общежитие. Я поцеловал на прощанье Светлану и расстался с ней. Мне трудно было понять, что привлекло Виктора в Валентине, отчего он вдруг забыл о Татьяне. Во время расставания подруга Светланы навалилась случайно на него своей большой грудью, и парень дрогнул. Я, когда дверь за нами закрылась, не узнал Преснова. Он весь дрожал, как от сорокаградусного мороза. Зуб на зуб не попадал.

– Успокойся! – съехидничал я. – На дворе скоро уже весна – погреешься, когда начнешь таскать Валентине цветочки.

Зря, я тогда сказал так. Борьба страстей у Виктора продолжалась не один месяц. Татьяну от себя друг «отрывал с кровью». Сблизился он с Валентиной летом во время практики. Практика у нас проходила на машиностроительном заводе в одном из цехов.  Уж не знаю, где там, наверное, за одним из станков девушка обвила его своими тонкими, гибкими словно змеи – руками, запутала в волосах и парень просто «погиб».