Читать книгу Рыжик в капкане - - Страница 11

Глава 11.

Где здесь мужчина?

Платон

Верхняя губа вздрагивает в подобии оскала. Внутри опять все закипает от раздражения. И глаза ее, покрасневшие из-за меня. А кто говорил, что будет легко?

– Ты меня завтрака в лицее лишила. Теперь я жду свой обед в комнате. Не придешь, я приду к тебе сам, – ставлю кошку перед фактом.

– Калужский, ты офонарел? – ругается Арина.

– Не лезь, пожалуйста, – прошу ее. – Кошка, я жду, – небрежно засунув руки в карманы, кручусь на пятках и иду к лестнице. – Блох мне только в еду не напусти, – цепляю Соню.

– Платон! – снова Арина. – Соня, не вздумай никуда ходить. Я сейчас лично выпорю этого мальчишку.

– Да, Соня, – подмигиваю ей с лестницы. – Не ходи. Если я приду сам, тебе понравится больше. Хотя… – задумчиво стучу пальцами по перилам. – Нет. Думаю, понравится только мне!

– Ты посмотри на него! Ты чего разошелся, а? А ну брысь к себе, иначе я отцу скажу, как ты себя ведешь!

Сваливаю. Засекаю время… Через десять минут в дверь стучат. Неужели пришла?

Открываю. Арина с подносом.

– Я буду есть только если обед мне принесет кошка.

– Ей нечего делать в твоей спальне, как и тебе в ее! Либо забирай, либо ходи голодный. И оставь уже девочку в покое. У нее трагедия в жизни, понимаешь ты это или нет?! А может… – вдруг улыбается она. – Хороший мой, а ты не влюбился случайно?

– Не зови меня, когда придут гости отца, – игнорирую вопрос Арины.

Потому что нет, я не влюбился. Как вообще можно влюбиться в это недоразумение, да еще и так быстро? Красивая – факт. Необычная еще. Плачет, но сопротивляется, а мне интересно найти точку, в которой выйдет это сопротивление сломать. А еще интересно, насколько далеко я готов зайти в этой игре. Остались у меня тормоза или все, я достиг невозврата.

– Мне не нравится эта улыбка, – строго заявляет Арина. – Что ты задумал?

– Ничего.

– Платон, – она проходит в комнату, ставит поднос на компьютерный стол, – ну ты же хороший мальчик, – берет меня за руку. – Я тебя таким агрессивным не воспитывала. Тем более к девочке, которой и без тебя больно. Чего ты колючки свои выпустил, ёжик? – улыбается она.

Тепло так от ее слов и одновременно колит глубоко внутри, словно маленькой тонкой иголкой все время тыкают в одно место. И все теплое уходит, оставляя лишь глухое раздражение.

– Она тебе нравится, да? – давит Арина. – Хороший мой, если ты не знаешь, как подойти к девочке, просто спроси. Я постараюсь помочь.

– Не помню, чтобы у меня были проблемы с девочками, – ухмыляясь, разворачиваюсь, ухожу к окну.

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я, – Арина подходит сзади, дотягивается и треплет меня по волосам. – Поешь.

– Не хочу. Кто у нас в гостях сегодня?

– Антон Витальевич Гаврилюк с женой. Часов в пять уже должны быть. Тебе придется спуститься, ты же понимаешь?

– Нет, – отрицательно кручу головой. – С начальником ГИБДД любимый папа прекрасно пообщается и без меня. Накрайняк есть Гордей. Как любимый сын, пусть отдувается и помогает папочке прикрывать свою задницу.

– Какой же ты упрямый! – толкает меня ладонью в затылок. – Поешь, я сказала! – строго.

– Только когда еду мне принесет кошка, – стою на своем.

Арина закатывает глаза на мою упертость. Ей некогда со мной возиться, приходится уйти. Поднос с аппетитным жарким в горшочке под хлебно-сырной шапкой, разноцветным овощным салатом и свежим хлебом так и стоит на моем столе. Желудок сообщает, что вполне был бы не против получить это все себе.

Беру в руки книгу, ложусь на кровать. Дам своему блохастому раздражителю еще минут десять на раздумье, а потом пойду требовать свой обед.

Конечно, кошка не пришла. Я бы удивился… Даже разочаровался, будь все так просто.

С тоской глянув на остывший обед, выхожу из комнаты, спускаюсь по лестнице, сворачиваю в сторону оливковой комнаты. Без стука открываю дверь. Соня сидит на мягком подоконнике, вытянув стройные ножки в белых носочках и уперев ступни в стену. В ушах наушники. Она смотрит во двор и тихо повторяет фразы на французском. Рыжая коса лежит на плече, всего несколько волнистых прядей падают на бледное лицо с контрастными розовыми губками.

Подхожу ближе. Встаю перед ней. Вздрагивает, поднимает на меня взгляд из-под пушистых ресниц. Солнце играет с цветом ее глаз, делая рыжие мазки в ее зеленых зрачках янтарными.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает, вытащив один наушник.

– Tu me dois le déjeuner (Ты должна мне обед), – напоминаю ей. Нравится ей французский, я не прочь пообщаться на нем.

– Tu sais où est la cuisine (Ты знаешь, где кухня), – отшивает меня.

– Le chat a oublié ce qui est dans mon esclavage? (Кошка забыла, что находится в моем рабстве?)

– Il y a des biscuits sur la table de chevet. Prends-moi et laisse-moi tranquille. (На тумбочке есть печенье. Возьми и оставь меня в покое), – снова пытается вставить наушник.

Выдергиваю его.

– Эй! – возмущается Соня.

– Не вежливо затыкать уши, когда с тобой разговаривают. Ты же в курсе, что голодный мужчина – злой мужчина? М, кошка?

– Où est ici l'homme? Je ne vois pas! (Где здесь мужчина? Не вижу!)

Упираюсь коленом в подоконник, наклоняюсь к кошке так близко, что чувствую ее дыхание с ароматом земляничной жвачки. Зрачки в зеленых глазах становятся огромными. Завороженно смотрю, как весна превращается в ночь. Насыщенные, испуганные… Затягивает.

Мои губы приближаются к ее. Соня в ужасе задерживает дыхание…

– Je vais vous montrer maintenant (Сейчас покажу), – улыбаюсь, медленно наматывая на кулак ее рыжую косу.