Читать книгу Степень сравнения - - Страница 4

Зрение Марата туманилось, он с трудом видел, куда бежит. Он только чудом не свернул себе шею, сверзившись с лестницы. Марат вылетел на улицу и с шумом вдохнул свежий воздух. Ему казалось, что весь подъезд пропитался смесью запахов секса, кальяна, который курил Дамир, и духов Гюльшат. Марату мучительно хотелось вымыться.

Тошнота немного отступила, мир перестал кружиться перед глазами Марата. Мужчина вскочил в машину и сорвался с места, с трудом преодолев порыв протаранить машину Дамира. Визг покрышек почти заглушил звонок телефона в кармане Марата. Мужчина автоматически посмотрел на дисплей и увидел, что ему звонит Дамир. Лицо Марата искривилось в гримасе отвращения, он, недолго думая, просто вышвырнул телефон из водительского окна на полном ходу. Его глаза вдруг зажгло, будто на них выступили слёзы.

Марат был абсолютно смятён, сбит с толку. Ещё час назад он так ясно видел своё будущее, так жаждал его и уверенно шёл вперёд, не предполагая других вариантов, что разрушение этих планов вызвало в его голове что-то вроде отказа системы. Ещё час назад его будущее было инвариантно, а теперь оно просто исчезло.

Голова Марата была пуста, в ней поселились лишь боль и растерянность. Марат вцепился в руль до побелевших костяшек и заскулил, как побитый пёс. Именно так он себя и чувствовал. Псом, раненным рукой, которую он преданно целовал.

Марат бездумно ехал туда, где ему точно помогут. Единственное место, где его никто и никогда не предаст. Марат ехал к родителям. Он ощущал, как с каждой минутой всё в нём застывает и отмирает. Ярость и исступление, что клокотали в его груди, постепенно сжимались и уползали в самый дальний угол его сознания.

Он добрался до дома за какой-то час. За это время дыхание Марата выровнялось, а сам он впал в какой-то вязкий ступор. Руки и ноги его двигались, как обычно, но вот чувства отключились. Марат, как робот, вышел из машины и, глядя себе под ноги, пошёл в дом.

Марат застал мать стоящей у плиты. Он бездумно пошёл из прихожей на звук и застыл посреди кухни, глядя в одну точку. Что делать дальше, он просто не знал. Асма вздрогнула, увидев сына за спиной.

– Марат?

– Сәлам әнием[1] … – проговорил Марат скрипучим голосом.

Асма нахмурилась, вглядевшись в лицо сына, а затем быстро обтёрла руки кухонным полотенцем и подошла к сыну. Марат привычным жестом подхватил её руку, поцеловал и приложил ко лбу в жесте почтения.

– Нәрсә булды, улым[2] ? – обеспокоенно спросила женщина, заглядывая в пустые глаза сына.

– Әнием… – повторил Марат, не в силах выдавить из себя ни слова.

В кухню вошел Ильгиз, младший из братьев Юсуповых.

– Абыем? – удивлённо проговорил он.

Ильгиз так же недоумённо застыл на пороге и смотрел на Марата, а тот не знал, что сказать. Слов в его голове было так много, что они толкались и застревали в нём, никак не выходя наружу.

– Что случилось, сын? Не пугай меня! – в голосе Асмы прорезался страх.

– Мама, я не женюсь, – медленно проговорил Марат.

Асма ахнула и прижала пальцы ко рту, а Ильгиз фыркнул и резко дёрнул головой. Ну вот, Марат наконец произнёс это вслух. Эта фраза вертелась на его языке, силясь сорваться, но звучала так дико, что его тело отказывалось озвучивать её. Он боялся сказать это, даже мысленно. Эта мысль была настолько огромной, настолько болезненной, что Марат не мог оформить её в слова.

Но наконец он решился, и как только эти слова прозвучали в тишине дома, реальность вдруг обрушилась на Марата. Только сейчас он действительно осознал, что свадьба будет отменена, а всё, к чему он шёл последние шесть лет, полетело в трубу за одно единственное мгновение.

Марат не простит. Он не сможет простить такого ни Гюльшат, ни к своему лучшему другу. Предательство он не сможет забыть никогда. А он ещё, как дурак, бежал к ней в порыве помочь ей разобраться. Идиот влюблённый. Но теперь всё. Больше эти люди для него не существуют.

Марат вдруг с удивлением увидел, что его пальцы мелко дрожат, по виску катится пот, а в горле пересохло. Он понимал, что это – физические проявления какофонии эмоций, которую он задавил в себе. Сам же он не чувствовал ничего, кроме холода.

– Дай попить, пожалуйста, – проговорил Марат хрипло.

Асма тут же налила ему стакан воды и молча вложила его в ладонь сына. Она даже придержала его немного, когда Марат едва не расплескал всё на себя. Марат осушил стакан двумя глотками и неловко опустился на низкий диван. Ильгиз и Асма сели рядом, молча сели рядом, ожидая, когда Марат, наконец, заговорит.

– Она… Она с моим другом. С Дамиром. Я застал их только что, – сказал Марат ровно, глядя в стену поверх плеча матери.

Ильгиз выругался, кажется, впервые при матери. Женщина не обратила на это внимания. Её глаза яростно блеснули, она поджала губы, крылья её носа вздрогнули, но потом она перевела взгляд на пустое лицо сына, и в глазах её проскользнула боль. Удивления на её лице не было. Только злость, бесконечное сожаление и беспокойство за сына. Ильгиз произнес сквозь зубы:

– Я всегда знал, что эта стерва тебя не достойна!

Марат по привычке хотел было взвиться, прикрикнуть на младшего брата за то, что тот оскорбляет его невесту. Этот порыв был абсолютно бессознательным, он даже открыл рот, но вдруг отдёрнул себя. Его брат был абсолютно прав.

– Ничек син[3] ? – тихо спросила Асма.

– Начар[4] , – ответил Марат с каменным лицом. – Кажется, вы совсем не удивились.

Асма и Ильгиз молча смотрели на него с сочувствием. Асма потянулась, чтобы взять сына за руку.

– Как такое может быть? Как такое могло случиться? Мы же любили друг друга… Почему? – спросил Марат, впервые посмотрев на мать.

Ильгиз ощутимо хлопнул Марата по плечу и тяжело вздохнул. Асма отвела глаза и тихо проговорила:

– Они всегда любили только твои деньги, сын. Пока у тебя не было денег, ты был им не нужен. Раиль Тамирханович обратил на тебя внимание только тогда, когда ты показал ему свои счета.

– Им всем плевать на тебя, ты понимаешь? – взорвался Ильгиз. – И этой прошмандовке, и её родителям. И так было всегда. Тебе говорили это все, но ты не верил.

– Ильгиз! – Асма осадила сына, и тот, посмотрев на сведённое болезненной судорогой лицо брата, прикусил язык.

Марат чувствовал, как под градом этих слов что-то рушится в его душе. Ему казалось, что он опустел, как будто из него рывком вытащили хребет. Он никак не мог уцепиться разумом за окружающую реальность. Весь его мир перевернулся за секунды, а его разум никак не хотел принять этот факт.

Всё, чем он жил, чем он дышал, к чему стремился и чего хотел, всё оказалось ложью. Марат чувствовал себя тем самым колоссом, которому подрубили его глиняные ноги. Он развалился на осколки и летел вниз, не в силах достигнуть земли.

Марат закрыл глаза и уронил голову на руки, запустив пальцы в волосы. Асма тихо выговаривала младшему сыну:

– Да! Конечно! Злые слова, Ильгиз, ему сейчас совсем не нужны. Ты понимаешь?

Рослый Ильгиз понуро опустил перед сухонькой матерью повинную голову, не смея возразить. Асма встала и поставила чайник, быстро заварила чай, сноровисто завершая готовку. Когда напиток был готов, она налила его в пиалу, плеснула в чай подогретого молока и подала сыну.

Марат принял негнущимися пальцами горячую пилу. Руки его мгновенно согрелись. До этого момента он даже не представлял, насколько холодными они были. Марат машинально начал пить, не чувствуя вкуса.

Асма поставила перед Маратом блюдце с какими-то сладостями и села рядом, подперев щёку кулаком, и ничего не говорила. Марат обожал свою мать. Она всегда точно знала, когда стоит говорить, а когда стоит молчать, когда сыновья приходили к ней с первыми разбитыми коленками, с разбитыми сердцами, со своими неудачами и радостями. Она всегда знала, что делать.

Правда, в этот раз Марат боялся, что так легко он не излечится. Тем не менее, тепло матери начало отогревать его. Марат наконец встряхнулся, будто начал просыпаться от долгого сна, и заговорил.

Он рассказал матери и брату о том, что создал для Гюльшат отдельный счёт, что на эти деньги она готовилась к свадьбе, а иногда и гуляла. Он рассказал им о полученном сообщении, о том, что узнал, позвонив в клинику, о том, как прилетел к Урусовым домой.

О том, как застал своего бывшего лучшего друга и свою бывшую невесту говорить было тяжелее всего. Сцену он описывать не стал, но оба и так прекрасно поняли, что произошло. Наконец, поток слов иссяк, и Марат осел, опустив голову над опустевшей пиалой. Асма спохватилась и подлила сыну чай.

– Надо сообщить Урусовым в разрыве помолвки, – наконец, сказала она. – Мне позвонить твоему отцу?

– Да, – сказал Марат вяло. – Я сейчас посплю и поеду к ним.

– Нет, сын, надо сейчас, – тихо, но твёрдо сказала Асма. –Пока она не успела все следы смыть…

– Что? – Марат непонимающе уставился на мать.

Асма бросила короткий многозначительный взгляд на Ильгиза, и тот утопал в свою комнату и захлопал дверями одёжного шкафа.

– Мало ли что она наплетёт сейчас родителям, – сказала Асма, не глядя на сына.

– В каком смысле? – Марат ошеломлённо покачал головой.

Асма помялась немного, вздохнула и, решившись, быстро заговорила:

– Марат, она вполне может сказать родителям, что лишилась невинности с тобой, что ты или Дамир взяли её силой, или что ты просто лжёшь.

– Но это же неправда! – ответил Марат.

– Она ни за что не признается! Она – женщина, а женщина будет изворачиваться до последнего. Если она так легко врала тебе, я думаю, она может соврать и своим родителям. Надо сейчас вынимаешь?

Вдруг Марата укололо раздражение. Оно же придало ему сил и помогло сбросить сонливость. Если Гюльшат решит напоследок нагадить ему, он её не пощадит.

– Я поеду с тобой, брат, – сказал Ильгиз, выходя из комнаты.

– Они должны быть на даче, раз Гюльшат так смело оккупировала квартиру, – зло проговорил Марат.

Асма кивнула и сказала Марату:

– Я позвоню твоему отцу. Предупрежу его.

Марат кивнул и уверенно пошёл к выходу. Ильгиз молчал всю дорогу, и Марат был благодарен ему за это. Как только они сели в машину, Марат попросил телефон у Ильгиза и по памяти набрал номер Раиля Тамирхановича.

– Нам нужно поговорить, – рыкнул Марат в трубку, как только отец Гюльшат принял вызов. – Вы на даче?

Раиль Тамирханович ответил ему, как всегда, свысока, но Марат слышал стальные нотки в его голосе.

– Да, Марат. Нам действительно нужно поговорить, и я требую, чтобы твой отец присутствовал при этом разговоре.

– Я достаточно самостоятелен для того, чтобы обсуждать свои дела сам. И решать свою судьбу, – ответил Марат жёстко. – Вы на даче?

– Да, – сквозь зубы выплюнул Раиль Тамирханович.

Марат положил трубку, вернул телефон Ильгизу и утопил педаль газа в пол. Дача Урусовых была не так уж далеко, и Марат, объезжая пробки по обочине, за час добрался до места. Урусовы встретили его на крыльце, будто даже не думали впустить его в дом

Заплаканная Гюльшат жалась к плечу отца. Она была одета в летящий белый сарафан, придававший ей невинный вид. Марат от этой картины взбеленился ещё сильнее. Лживая лицемерная тварь! Глаза родителей Гюльшат пылали гневом, Раиль Тамирханович надулся, как индюк. Марат понял, что сцена, которая разыграется сейчас, ему ужасно не понравится.

– Ты здесь, чтобы извиниться перед своей невестой и ускорить свадьбу? – начал Раиль Тамирханович зло.

– Негодяй! – прошептала мать Гюльшат, обнимая дочь за плечи.

– Я пришел, чтобы разорвать помолвку с этой предательницей, –Марат указал на Гюльшат, избегая смотреть ей в глаза.

Та зарыдала ещё сильнее.

– Как ты можешь?! Как ты можешь такое говорить? – пролепетала она сквозь слезы.

В груди Марата закипало что-то очень похожее на жажду убийства.

– Мы оба знаем, почему я так говорю! – прорычал он. – Прекрати лицедействовать. Ты не оболжёшь меня!

– Разорвать помолвку? – с тихим бешенством начал Раиль Тамирханович. – После того, что ты сделал?!

– И что же я сделал по-вашему? – Марат начал угрожающее надвигаться на Урусовых.

Ильгиз стоял за плечом Марата, и его присутствие немного отрезвляло Марата. Он был близок к тому, чтобы взорваться.

– Ты, мерзавец, взял нашу дочь силой до свадьбы! – прошипела мать Гюльшат. – Люди видели, как ты заходил в дом и выбежал оттуда.

– А! Так вы и свидетелями успели обзавестись? – оскалился Марат. – А спросите у тех же самых людей, не видели ли они, как туда зашел Дамир? И спросите у них, как часто он бывал у вас в гостях, когда Гюльшат скучала одна!

Голос Марата разросся. Лицо Раиля Тамирхановича дрогнуло, на нём проскользнуло сомнение.

– Спросите их, как долго пробыл он там сегодня, и не слышали ли они, что они делали с Гюльшат всё это время! Они вели себя довольно громко! – Марат практически орал. – Я готов показать вам чек на операцию, которую она оплатила сегодня.

Гюльшат побелела и закрыла рот руками. На её лице отразилось понимание. Кажется, она только сейчас догадалась, как Марат раскрыл её.

– Операцию? – тихо спросил Раиль Тамирханович.

– Операцию по восстановлению девственности! И оплата произошла раньше, чем я приехал к вам домой! По тому, что я там наблюдал, она очень давно не невинна, – Марат чувствовал, что его губы подрагивают от ярости.

– Это ты оплатил мне операцию! Это ты заставлял меня! –Гульшат на ходу меняла версии, чтобы выкрутиться.

Ильгиз за его спиной зарычал.

– Что? История с изнасилованием уже не подходит под улики? А? – выплюнул он.

– Как у тебя язык поворачивается такое говорить, мразь?! – прошипел Марат.

– Не смей так разговаривать с моей дочерью! – рявкнул Раиль Тамирханович.

– Я вообще не хочу с ней разговаривать, – отрезал Марат. –Я ухаживала за ней несколько лет. Попросил её руки у Вас. Несколько лет я добивался этого. Это было всё, чего я хотел, к чему я стремился. Неужели Вы думаете, что я не подождал бы всего неделю?

Раиль Тамирханович смотрел на Марата прищурившись и молчал. Гюльшат залепетала что-то ему на ухо, но Марат её перебил:

– А если вы мне не верите я готов предоставить биологический материал для сравнения с тем, что вы извлечёте из неё. Там явно ещё что-то осталось.

При этих словах Гюльшат дёрнулась, будто собралась сбежать, но Раиль Тамирханович поймал её за руку.

– Любой врач подтвердит, что невинность она потеряла очень давно, и насилия в последнее время над ней не совершали. Ну что? Едем в больницу? – воинственно спросил Марат.

Раиль Тамирханович долго смотрел на Марата, а потом покачал головой и перевёл злой взгляд на Гюльшат.

Марат бросил на землю перед Урусовыми проколотую монету [5] и развернулся. Братья Юсуповы торопливо вышли со двора, за их спинами начал разрастаться крик, но им было всё равно.

Когда они подошли к машине, зазвонит телефон Ильгиза. Звонил Анвар Ахметович, их отец. Ильгиз молча передал телефон Марату.

– Тыңлыйм, әтием[6] , – ответил Марат, забираясь в машину.

– Ты уже съездил к ним, сын? – услышал Марат спокойный голос отца.

– Да.

– Мне жаль, – произнёс отец.

Марат даже слегка удивился. Его суровый немногословный родитель никогда не высказывал своих эмоций. Сыновья глубоко уважали его, но душевную теплоту получали в основном от матери. Отец для них всегда был примером и опорой, но никак не тёплой гаванью.

– Спасибо, отец. Урусовы, вроде, вняли голосу разума, но, мне жаль, возможно, будет скандал.

– Да неужели! – даже как-то весело проговорил Анвар.

– Она прямо из койки прискакала к ним и наплела, что всё это с ней сделал я и силой.

– Ты знаешь, сын, я не удивлен, – протянул отец Марата. – Но я тебя понял. Мы справимся с этим. Я тебе обещаю.

– Я знаю, отец. Мне жаль, что это выльется на ваши головы.

– Ничего. И, мой сын, твоя мать, твои братья и я, мы всегда с тобой, помни это, – веско сказао Анвар Ахметович.

– Я помню, отец.

Марат завершил вызов и направился к дому родителей. Приехали все четверо братьев Марата. Шакир прихватил своих жену и дочку. Так уж у них было заведено – и горе, и радости встречать вместе. К их приезду Асма организовала праздничный ужин.

– А что за повод? – спросил Марат.

– Празднуем, что всё вскрылось до свадьбы, – улыбнулся Самур.

Он всегда был главным весельчаком. Марат невольно хмыкнул. А ведь и правда, этот случай можно считать благословением Аллаха. Женщины занялись сервировкой, а мужчины расселись вокруг стола.

Впрочем, вопреки традициям, Анвар Ахметович вскоре посадил Асму рядом с собой, а Шакир так же перехватил свою жену. Они никогда не выгоняли жён из-за стола, заставляя прислуживать им, будто падишахам. За это Марат уважал отца и брата ещё больше. Анвар всегда говорил: «Пророк, да благословит его Аллах и приветствует, сказал нам, что первый человек, к которому мы должны относиться с уважением – наша мать. Второй человек, к которому мы должны относиться с уважением – наша мать. И только третий человек – это наш отец[7] . Запомни это, сын. И выбирай себе жену такую, которую твои дети могут уважать от всего сердца. Это и твой выбор тоже. Ответственность даже в первую очередь.»

Марат смотрел на них, и ему было совестно. Из-за его выбора его семья вляпается в грызню и грандиозный скандал. Связей Урусовых хватит, чтобы полить их дерьмом от души. Если Раиль Тамирханович начнёт пускать слухи, то их общие знакомые, скорее всего, примут его сторону.

Но Марат сдаваться не собирался. К этому времени он успел немного успокоиться и смог довольно внятно изложить отцу всё, что произошло. Анвар Ахметович потёр подбородок пальцами и резюмировал:

– Хм! Итак. То есть факт нахождения этой карточки у Гюльшат можно доказать?

– Конечно, – кивнул Марат. – Даже если она расстригла её и выкинула в мусорку. Я могу предоставить все счета. И часть из них абсолютно точно была совершенно на территории Москвы, когда я был в командировках. Тем более, меня вряд ли можно заподозрить в покупке платья для себя.

– А что насчет?.. – Анвар осёкся, не желая бередить рану сына.

– Если её отец послушал меня и сводит девчонку к врачу, то они просто напрямую убедиться в том, что я не участвовал в том, что там происходило.

– Как от этого всего будет отмазываться Дамир? – спросил Шакир, попивая чай.

– Мне плевать, – процедил Марат. – Я свой биоматериал предоставить готов. Они могут его сравнить с источником.

– Я понял тебя, – кивнул Анвар. – Не хотелось бы доходить до таких крайностей.

– Мне тоже не хотелось бы, отец, но, если придётся, для доказательства собственной честности я это сделаю. Я не остановлюсь, – твёрдо сказал Марат.

– Я знаю, мой сын.

– А камеры видеонаблюдения? – спросил Ильгиз.

– Какие камеры? – тут же повернулся к нему Анвар.

– Урусовы живут в богатом доме. Скорее всего, в подъезде есть камера видеонаблюдения. Мы просто должны получить к ним доступ. В таком случае можно будет легко доказать, что в квартиру до Марата заходил Дамир и пробыл там гораздо дольше. И тогда версия Марата подтвердится.

– Я могу позвонить своему знакомому, – сказал Тимур. – Он служит в полиции. Я думаю, он подскажет, что мне делать. Возможно, мы сможем получить доступ к этим видео.

– Позвони, сын. Нам сейчас потребуется любая помощь. Но я хочу, чтоб ты знал, – Анвар повернулся и вперил взгляд в Марата. – Даже если мы не сможем отбиться, всё равно буду на твоей стороне, ты понял?

– Я не позволю, чтобы нашу семью смешали с грязью, – ответил Марат. – Но я услышал тебя, отец, и я благодарен за эти слова.

Тимур вышел из комнаты, и из прихожей донёсся его негромкий голос. Трапеза потекла своим чередом, Марата поздравили с тем, что он не попался на удочку Гюльшат. Больше тему не поднимали.

В эту ночь Марат решил остаться в доме родителей. Он справедливо счёл, что в одинокой холостяцкой квартире он просто не сможет уснуть. А здесь под визги и топот племянницы, женский смех и гомон братьев он, возможно, сможет отвлечься. Так и вышло.

Следующая неделя превратилась в какой-то сплошной страшный сон. Марат был неимоверно благодарен своим братьям и родителям за поддержку. Друг Тимура в полиции действительно помог им с получением доступа к видео с камеры видеонаблюдения. Так что, сомнения семьи Урусовых по выводу того, с кем же всё-таки развлекалась Гюльшат, быстро затихли.

Очень скоро Раиль Тамирханович попросил о разговоре с отцом Марата. Он просил замять конфликт, начавший было разрастаться. Это было правильным решением, не разговаривать с Маратом. Марат так и не простил предательства и последовавшей за ним новой лжи.

Но победа не принесла ему долгожданного облегчения. Марат не мог найти себе места. Все его дни слились в один бесконечный серый день. Марат слонялся по родительскому дому, приезжал в свою квартиру и слонялся там, не зная, чем занять себя.

В конечном итоге он, сам не зная, зачем, приехал в офис «Гермеса», хотя дел у него там никаких не было. В офисе была только Ирина Константиновна, как всегда сидевшая в своей переговорной.

Марат сел за рабочий стол и уставился в выключенный монитор компьютера. Он абсолютно не мог объяснить, зачем он пришёл сюда. Ирина Константиновна выглянула из переговорной и посмотрела на Марата очень внимательным взглядом.

Женщина ничего не спросила, абсолютно ничего, но Марат увидел, что её брови сошлись над переносицей. Через секунду лицо её разгладилась, она как-то горько хмыкнула и преувеличенный бодро сказала:

– Марат, раз уж ты тут!..

Марат встрепенулся и посмотрел на начальницу.

– У меня тут клиент наклюнулся на переговоры в Стамбуле. Я знаю, что у тебя не очень много времени, но может быть, скатаешься на денёк-другой, а?

– Что? – Марат нахмурился.

– Стамбул, на пару дней. Полетишь? – спросила Ирина Константиновна и зачем-то ткнула пальцем за спину в сторону переговорной, будто Стамбул был там, за углом.

– Что там? – спросил Марат, тряхнув головой.

– Работа там, Юсупов! Что я могу ещё тебе там предложить? – усмехнулась Ирина Константиновна.

– А когда выезжать? – Марат даже оживился и посмотрел на Ирину Константиновку более осмысленно.

– Да можно сегодня, – пожала плечами женщинам. – У тебя как с визой?

– Да, всё в порядке, – ответил Марат.

– Посмотришь, что там нам предлагают? – Ирина Константиновна Поманил его в свой кабинет и показала сайт фирмы на своём компьютере. – Отправляют, кого-то на переговоры. Говорят, дня на два, там уже всё решено. Нужно только подписать контракт. Могу назначить тебя. Что-то по поводу строительства нового моста.

– Спасибо! – с чувством сказал Марат.

Ирина Константиновна быстро ввела его имя в договор и распечатала документы. Марат подмахнул их, посмотрел информацию и связался с клиентом. В аэропорту он был уже через два часа. Собирать вещи Марат умел быстро, к тому же, привычный к командировкам, он всегда держал чемодан полусобранным.

[1]Привет, мамочка (тат.)

[2]Что случилось, сынок? (тат.)

[3]Как ты? (тат.)

[4]Плохо, паршиво (тат.)

[5]Проколотая монета символизирует то, что невеста не невинна.

[6]Слушаю, папа (тат.)

[7]Фраза – не вымысел автора. Это и правда содержится в Сунне.