Читать книгу Мудрость сказок. Сборник Психологических Сказок - - Страница 3

В некотором царстве, в некотором государстве, жили-были царь с царицей. Иван да Марья. МОлоды были, жили не тужили. По царству своему ездили на белогривых тройках лошадей. Осматривали свои владения, да интересовались, всем ли хорошо живётся, нет ли у кого, в чём нужды.

И вот однажды, когда молодая чета в очередной раз осматривала свои угодья, заехали они в отдалённую деревушку. Приближалась ночь. А деревенька, надо сказать, бедненькая была, домишки стояли старенькие, покосившиеся. У многих ставни болтались на одном навесе. И во время ветра их бросало со скрипом, то вправо, то влево, того и гляди, что вот-вот оторвёт и откинет в сторону. Были, и такие, где один угол уже врос в землю. В одной из таких избушек, из трубы вился маленький дымок, значит, в этой избёнке душа человеческая живёт!

Царица-Марья всплеснула руками, вздохнула и молвила:

– Да, как же в таком жить-то?! Не ровен час, завалится на один бок, и беда случится с жильцами! Не дело жить в такой избе! Давай, милый, узнаем какого житьё у хозяев?

Так и сделали. Остановили своих резвых коней, кучер спрыгнул с возницы, и пошёл стучать в окно.

А царь с царицей ждут, что же им сейчас поведает хозяин такого жилья.

Совсем скоро скрипнула дверь, и в ночной темноте появился маленький силуэт с фонарём в руках.

Увидев самого царя с царицей, он с удивлением и испугом поклонился и молвил:

– Доброго здравия, царь с царицей! Что привело вас в нашу Богом забытую деревушку?

Ответил царь Иван, что прогуливаются по своим угодьям, и осматривают всё ли в порядке. Да, вот молодая жена приметила, что стоит избёнка покосившаяся, и дымок из трубы вьётся, значит живут. А как в таком-то жить можно?

Усмехнулся маленький человечек. Сейчас его можно было хорошо рассмотреть. Это был дедушка. Одет он был хоть и в старенькую, видавшую жизнь, одежду, но чистую. На нём была серая куртка, штаны такого же цвета, с заплатками на коленках. Поверх штанов были одеты вязаные из белой овечьей шерсти гольфы. А на голове чудная шляпа. Да, у этого старичка была реденькая, но длинная, седая борода.

У царицы мелькнула в голове мысль, похож на доброго волшебника.

А он, тем временем, словно мысли её прочитал, лукаво подмигнул ей и приподнял шляпу одной рукой, а другой – фонарь над головой:

– Хорошо в ней живётся-можется! Главное жить в ладу с собой, а всё остальное – мелочи! Вижу, вижу, скоро вас счастье ждёт, только будет оно не долгим!

Сказал, и откланявшись, растворился в темноте, только калитка скрипнула, напомнив, что хозяин ушёл в дом…

А царь с царицей, взявшись за руки, в своей карете отправились к себе во дворец…

Так и случилось, как предсказал странный старичок. В скором времени, родилась у царя с царицей дочь. Славная, маленькая малышка. Отец с матерью в ней души не чаяли. Холили и лелеяли её.

Придёт царь-Иван со своих государевых работ, наклониться над дочуркой, и начинает разговаривать с ней:

– Ну, как тут наша свет-Несчастьице поживает? Как дела у нашего солнышка?

А та, в ответ улыбается, ручками тянется к батюшке-царю. А рядом, матушка-царица, приветливо улыбаясь, рассказывает, как они с их Несчастьицей день провели, где бывали, что видали.

Так бы и жили, да повадились на царский двор летать утка с селезнем. Прилетят, покрякают и улетят, хлопая крыльями. День прилетели, покрякаля, улетели. На второй – прилетели, опять покрякали, покрякали, улетели.

Смотрят слуги-дворники, а утка с селезнем и на третий день во дворце крякают! Надоели они дворникам своим кряканьем, те с мётлами в руках начали ворчать:

– Чего летают, беду накрякивают! Кыш, отседова! Кыш, негодные!

Улетели утки.

Только с того самого времени, что-то стало меняться во дворце. Наступила тишина. Младенец перестал смеяться. Меньше ручками к папеньке-маменьке тянется. Вскоре улыбка исчезла с лица малышки и стала она хворой.

Кто только не приходил во дворец лечить больную! Каких только лекарей царь не привозил! Никто не знает, чем помочь! Руками разводят, головой отрицательно качают, мол, ничего не знаем, ничего не ведаем!

Печалятся, горюют царь с царицею, не знают, как и чем помочь своей Несчастьице.

Вот однажды, поздним вечером в дворцовые ворота кто-то постучал. Посмотрели слуги, стоит маленький, нищий человечек. И не стали открывать.

Снова раздался стук по воротам. Зашипела охрана, припугнула, что свору царскую выпустит! Нечего стучать, царским особам докучать!

Но снова раздался настойчивый стук.

Царь, тем временем, стоял у окна опечаленный и встревоженный, и наблюдал за происходящим. Тут он увидел, как охрана открыла ворота и, схватив кого-то за шиворот, стала волочить в сторону. Что-то знакомое мелькнуло в темноте и погасло. В памяти царя тотчас всплыл образ старенького чудака с фонарём в руках, а в ушах зазвучали слова: – «Скоро вас счастье ждёт!»

Тотчас в царской руке оказался маленький колокольчик, и охрана услышала звонкий перезвон – сигнал остановиться и вернуться во дворец с тем, кого они отгоняли.

Царская охрана вмиг предстала перед повелителем, и рядом стоял тот самый, кого царь с царицей в недалёком прошлом навещали.

Не успел царь ничего сказать, как чудной старичок, в смешной шляпе и с фонарём в руках начал повествовать:

– Знаю, что печаль-тоска вас гложет, не знаете, как с бедой справиться, как кровиночку свою вылечить.

Далеко-далеко, за синим морем, у подножия горы растёт дуб вековой. Хозяева той стороны утка с селезнем. Обидели твои слуги-дворники их, прогнали со двора, вот они и навели хворь на самое дорогое, что есть в этом дворце.

Справиться с этим сможешь только ты сам. Ты должен добраться до дуба, добыть волшебного сока, напоить этим соком свою Несчастьицу, и тогда вся хвороба исчезнет.

Сказал, и смотрит на царя, как он на это отреагирует.

А тот, недолго думая, сгрёб старичка в охапку, кружит его от радости, да благодарит.

– Да успокойся, малохольный! Опосля благодарить будешь. Ты сначала дело сделай, ой нелёгкое оно!

Топнул своей маленькой ножкой, и перед ними оказались сапоги-скороходы, топнул второй – появилась котомка с сухарями.

Старичок наклонил голову, да и молвит:

– Ну что, согласен на такую обувь, да еду?

– Ещё как согласен, только бы всё исправить, только бы хворь вся исчезла!

Быстро собравшись в дорогу, попрощавшись с царицей и с Несчастьицей, подхватив в одну руку котомку с сухарями, а в другую сапоги-скороходы, да ещё ему старичок дал свой фонарь путь-дорогу освещать, отправился царь-Иван за снадобьем.

Долго ли коротко, но наконец-то добрался наш Иван до синего моря. Благо сапоги-скороходы помогали расстояние отмерять, а фонарь освещал путь-дорогу. Сухари в котомке давно уже закончились.

Солнце высоко, жарко. Присел на берегу царь-Иван, задумался. Как же он на другом берегу окажется? Кругом, куда не глянь, гладь водная расстилается, ни кораблика, ни лодки поблизости нет!

Вдруг слышит, что-то на берегу «шлёп!» – тишина. Снова – «Шлёп! Шлёп!» – тишина. Повернул голову и видит, на песке, уже почти обессиленная рыбёшка лежит, волной на берег выбросило! Хвостик еле поднимает, ртом воздух хватает, и так жалобно на царя одним глазом смотрит. Встал царь, подошёл к рыбёшке, наклонился, подхватил рукой и молвил:

– Ведь дитя чьё-то, а родители маются, в печали, куда непослушное чадо отправилось? – размахнулся и кинул в морскую гладь со словами:

– Плыви, с Богом! Хоть кому-то счастье будет!

И тут вдруг море начало волноваться, волна за волной побежали к берегу. А над водной гладью показалась голова рыбья:

– Спасибо, мил человек! Всё, что хочешь, проси, исполню! Вернул нам дитя малое!

Царь-Иван от удивления рот открыл, рыба говорит голосом человеческим!

А та хвостом по водной глади – хлоп! И ждёт!

– Как бы мне на другом берегу моря синего оказаться, там, где дуб вековой у подножия горы растёт?

– Знаю, знаю, где растёт дуб вековой, садись на меня, да держись крепче. Вмиг домчу!

Не успел царь устроиться на спине у рыбы, ухватился за плавник, как мимо его стали мелькать морские просторы. День прошёл, ночь наступила, а рыба мчит вперёд и вперёд! Вот и луна уже появилась, путь-дорогу освещает, а они всё в пути.

Наконец, молвит рыба:

– Ну, вот и приплыли! Царь спрыгнул со спины, а та хвостом всплеснула и исчезла в морской пучине. Только ей вслед ещё долго неслось:

– Спасибо-о-о!

Зашёл на берег царь, а пред ним огромная гора. Присел у подножия, и не заметил, как уснул.

Только первые солнечные лучи коснулись земли, открыл царь глаза и видит, вдалеке растёт тот самый дуб вековой, только чтобы до него добраться надо путь-дорожку расчистить. Накануне была сильная буря, и всё побережье было усыпано камнями-валунами, морской травой, тиной, чего только здесь не было!

Не стал царь времени терять, принялся за работу. Расчищает путь-дорожку, а сам по сторонам оглядывается, примечает всё.

Много времени прошло, устал, притомился царь. Солнце уже за море садится, а он только и добрался до дуба.

Рядом с дубом расхаживает важно селезень, а неподалёку утка стоит, крылышко подогнула, ножку подняла.

Увидел царь селезня с уткой и обращается к ним:

– Доброго вечерочка, хозяева этой стороны!

А селезень в ответ:

– Да не такой он уже и добрый! Давно мы тебя ждём со своей уткой. Вот и дождались! И с чем изволили к нам пожаловать?

– Дочь у меня хворая, можно мне у вашего дуба сока целительного набрать?

– Сока-то можно, только прежде дело надо бы сделать!

– Только скажите, я постараюсь!

– Да уж, постарайся! Буря у нас недавно прошла, сам видишь, сколько бед наделала! Одно большое дело ты уже сделал! Путь-дорожку расчистил!

Второе дело мы без тебя не осилим. Есть в горе пещера, в той пещере детки наши, утятки. А вход в пещеру после бури обвалился и не попасть нам внутрь. Ночь прошла, день заканчивается, а утятки там одни в темноте, голодные!

– Не печальтесь о своих детушках, сейчас начнём расчищать, вход освобождать.

И опять принялся царь камни разгребать, малых пташек освобождать.

Сколько времени прошло, никто не знает, только появилась трещина-расщелина, залетел отец-селезень в пещеру, летает, крякает, зовёт своих деток, а в ответ тишина. Тьма кругом непроглядная. Вылетел опечаленный, голову опустил, не весел.

Царь утешает:

– Не горюй, не печалься! Немного осталось, вместе пойдём, в четыре глаза смотреть будем!

Вот последний огромный валун отодвинул и вход свободен!

Достал из котомки фонарь, который ему старичок перед дорогой одолжил, зажёг и пошли они в пещеру.

Царь впереди, путь освещает фонарём, а селезень рядом летит, крякает, манит своих детушек.

Заметили они в отдалении кучку – не кучку, а что-то шевелящееся. Подлетел ближе селезень, а это его утятки. Замёрзли, друг на друга пытаются влезть, согреться. А как услышали знакомый голос, что тут началось! На разные голоса накрякивают, жалуются, что им страшно было, темно и холодно. Клювики голодные открывают, шейки свои тоненькие вытягивают. К папе-селезню жмутся. Смотрит царь на эту картину, умиляется, слезу набежавшую смахнул, вспомнил свою Несчастьицу.

Снял с плеча котомку, собрал утят в неё и пошли они из пещеры.

А у входа утка-мама их поджидает, как увидела своих детушек и про крылышко сломанное и лапку прихрамывающую забыла! Вокруг ходит, наговаривает, как рада, что её детки нашлись!

А селезень тем временем подлетает к царю, и говорит:

– Доброе дело сделал, освободил наших детушек, быть по-твоему! И твою волю исполним! Иди к дубу вековому! А сам летит рядом и наказ даёт.

Как сказал селезень, всё Иван-царь выполнил. Подошёл к дубу вековому, поклонился:

– Позволь, дуб вековой, соку твоего взять, дочь мою от хвори избавить!

Зашуршали ветки в знак согласия, наполнил царь графин влагой живительной, закупорил пробкой плотною, положил в котомку. Поблагодарил дуб, попрощался с уткой и селезнем, вернулся к морю. А там его уже рыба знакомая поджидает.

Забрался он к ней на спину, ухватился за плавник.

Глазом не успел моргнуть, оказался на другом берегу. Попрощался со своей помощницей. Надел сапоги-скороходы и помчался в край родной, на любимую сторонушку.

Вернулся к себе во дворец царь-Иван, встретила его Марья-царица. От радости такой горючими слезами обливается. Ведёт Ивана-царя в покои детские. Как зашли родители в палату белокаменную, царь достал из котомки графин с соком дуба векового. Напоили они доченьку, окропили её соком. Ручки стали тянуться к отцу-матери, щёчки зарозовели, улыбка появилась на детском личике. А вскоре раздался детский смех. И царь улыбнулся, и царица повеселела, и слуги стали приветливо улыбаться друг другу.

И пошла молва по царству-государству, что вылечил свою дочь от хвори сам царь-отец!..