Читать книгу Возрождение поэта - - Страница 3

Спустя пару десятков недель пейзажи стали бледнеть в моих очах поминутно, словно я унизила саму себя данным выбором и краски мира стали тускнеть до холодных, апатичных оттенков.

Небесный конденсат стал для меня повторяющимся и неудивительным, хотя я так восхищалась разнообразием фигур, скорости и бесконечности, натянутого голубого полотна над головой. Для меня оно стало затянутым, серым и пустым, только вороны с крыш добавляли малейший акцент на его фоне, мой мир тонул в досаде.

Его бездействие подтверждало догадки, что он настроен играюще на мой стан, кроме улыбок и провождения времени, он не предпринимал ничего. Раз он не готов проявить влюбленные подвиги или ответить тем же на мои, хотя бы в виде цветка, то и в последующем он не даст мне ничего, разумно заключала я. Обговаривая, что он никогда не ухаживал за дамами и не умеет, в словах виднелся смысл: «А зачем же мне это делать если они с легкостью ложились под меня и без этого?» – почесывала краем среднего пальца свой обрусевший затылок. Я же отношусь к этому иначе, юноши даже в четвертом классе одаривали меня цветами, а здесь же я даже оплачивала общие нужды самостоятельно вследствие его нежелания наладить свой финансовый достаток, для меня это вовсе оскорбительно!

Во время провождения мы раз за разом переставали обсуждать что-либо, помимо страстей и неуправляемой влюбленности нас не связывало ничего. Но, как назло, гормоны стали подсекать мою бдительность, и я этого решила не заметить. Я словно не могла и на пару минут с ним разлучиться, к счастью, для меня это было хотя бы взаимно.

В какой-то момент я даже заметила некое смирение на этот счет, и мне для счастья было более чем достаточно его присутствия.

Вскоре после тотальной привязки друг к другу он озвучил свое предложение вступить в официальный союз как пара. На мой ответ повлияло всецело его проявление, моя осознанность мгновенно вспыхнула, все мои чувства купировались. Я не обсуждала в голове этого вопроса, а уже была уверена в ответе, мой внутренний аналитик в глубине души уже соотнес все за и против. Мое нутро уже знало наперед, но в осознанную часть своего разума я этого не допускала. Мой ответ прозвучал корректно: «Я думаю, еще слишком рано!»

На что последовала нецензурная брань с обесценением, все было сказано одним лишь отборным матом. Не могу не подметить, как же богат наш русский матерный! Смысл в говоре был в том, как его утомило, как отказы бьют по самолюбию и проблема лишь во мне. Что я одна из женского пола посмела не повестись на его шарм и остаться при своем! И тут же меня отправили в том направлении, куда любят отправлять наши современные дети класса так пятого. Но в ответ я ему не озвучила ничего, я не успела, он занес меня уже в черный список, благодаря которому «отправление пользователю сообщений ограничено». И да, он даже не осмелился это делать в живую, а лишь по переписке. Да и, впрочем, ответ мой его бы все равно не удовлетворил, так как там было сочетание нескольких слов «я тебя поняла», что вызвало бы повторную бурю в ответ на мое безразличие.

Это никак не повлияло на угасание моих чувств, но решения я все равно изо всех сил принимала осознанно, хоть и через силу. Наша несуразная кляуза[6] проходила, когда я была вне дома, и по приезде в свою комнату, наполненную совместными воспоминаниями, не раздевшись, я присела на мое кресло после случившегося. Мой поток мыслей звучал разнообразно, от обвинения себя в пучине[7] непонимания в тот момент истины, что причина отказа была лишь его вина.

Моя злость кипела от несправедливых обвинений и требований, которым он не соответствует сам. Слова, которые я хотела высказать в тот момент ему, звучали так: «Как только я почувствую хоть малейшее давление в отношениях, что я «должна», ты больше никогда не увидишь меня рядом с собой, я уйду от ответственности, как уходил и ты, и ничто меня не принудит остаться. Я не хочу терять свободу и обуславливать отношения официальными, как только я почувствую эту ношу, я разлюблю тебя в момент, словно этих чувств никогда не было. Да, я эмоциональная калека, но я никогда не пожелаю попасть в любовное принуждение, исполняя партнерский долг, а самое больное, что и ты такой же. Но это не значит, что я тебя не люблю, мои чувства не поддельны, они больны!»

Но от правды я решила отказаться, ведь далеко не все к ней готовы, не правда ли?

После чего я прибегла к высмеиванию его бессилия и фрустрации, в которую сам же угодил. Гордость в данном парировании меня обвивала, казалось бы, вот она, победа, я вышла из больного союза, шаг к ментальному выздоровлению, а не тут-то было.

Да и тем более кто из нас проиграл, раз оба остались с любовью, но без друг к друга? Моя радость сменилась тоской и слезами, я знала, что мы все равно не сможем быть вместе, но и друг без друга ринемся искать похожих, а в итоге вернемся. Я почувствовала себя крылатым насекомым, которое попало между окон и пытается выбраться среди зимы наружу. Останешься в проеме – умрешь от недостатка кислорода и пищи, залетишь в квартиру – убьют, и весьма быстро, вылетишь на улицу – замерзнешь и будешь растоптан проходящим гражданином, который даже не заметит хруста тельца под ботинком. Безысходность…

Обсудить мне это было не с кем, я понимала, что такое дружба, и уже тогда не верила в нее. Я понимала свои чувства после многочисленных предательств и недоверчивости к людям, я знаю комфортное для меня общение:

Заболтаться с кем-то интеллектуальным, поняв цинизм[8] без труда, осознавая без самообмана, что наше товарищество не продлится более, чем диалог. Почувствовать ровень в самоанализе, а не наблюдать при каждом диалоге разновозрастных визави[9] с открытым ртом и удивленными глазами. Почему же вокруг себя я собираю нечто глупее меня? Бесполезные кожаные организмы для моего развития, и то это в лучшем случае. Иногда же они подталкивают меня в регресс[10], чтоб говорить на одном с ними языке, мне больно жить непонятой в этом мире, и я перестала искать вовсе хоть кого-то. Я осталась, как обычно, одна и виновна.