Читать книгу Московский фантастис - - Страница 5

Мороз любовался своим блестящим, пышущим теплом самоваром. На столе у него, помимо стопок бумаг, лежала поломанная по всем девяти хребтам дорогая квадратная шоколадка, на блюдце рядом домашняя выпечка, а в низкой баночке – земляника с сахаром, перетертая его женой Ульяной Игоревной. На работе было так спокойно и так тихо, что тревоги о пяти его дочерях шумели у него в ушах и разрушительные мысли о том, какой мир он ставит на их хрупкие плечи, омрачали благородное, вьющееся бородой лицо мужчины. Кто как не он ощущал на своих широких плечах давление неба, в высоте которого много сотен лет назад вакуум победил эфир, и на землю, как из чернильницы, разлилось черное зло, и стала жизнь на его тверди похожа на морское дно, где найти правду можно только наощупь. Вспомнилось, как он пять раз ударял линейкой по детским пальцам, пытающимся нарисовать кружок солнца не в углу листа, а поцентру. Помнит, как он опускался на корточки, пятикратно перед плачущей девочкой четырех лет, и говорил ей: “Танечка, Машенька, Варечка, Ингусик, Серафимочка, доченька моя, нельзя рисовать солнце кружочком, потому что солнышко больше не солнышко, а глаз бессмертной темной богини Тиамат, под которым могут без страха гулять чудовища, а мы, светлые маги, вымираем вместе с нашей истиной под его разрушительным ветром и каждое северное сияние, это безвозвратно ушедшая в ледяной вакуум светлая человеческая душа…” В дверь постучали, он сразу пригласил Евгения. Тот по обыкновению держал спину прямо, а руки, подобно крыльям благородной хищной птицы, прижимал к себе.

– Зачем звали, Дмитрий Дмитриевич?

– Поговорить с тобой хотел. О планах. Посоветоваться.

Начальник предложил техномагу место по правую руку, налил горячего чая.

– Я готов высказать мнение, как технического специалиста. – начал Евгений как обычно.

Под пшеничными усами на секунду поднялась улыбка. Как обычно.

– Как технического специалиста я мог позвать Валиева из третьей, Кошкина из первой…

– Я их начальник. Ваша воля распространится на них через меня и мной будет проконтролировано ее исполнение.

– Ты правильно говоришь, Евгений. – он подвинул к гостю баночку с ягодой. – Я позвал тебя, как начальника. Как ответственного. За них, за себя, за свою семью.

– Я сказал Лидии, что это неприемлемо. – быстро ответил Евгений, не моргнув и глазом.

Мороз помолчал.

– Что именно?

Евгений взял паузу.

– Наведываться в Черный лишний раз. – он поморщился. – Мало ли какая у них там грязь…

– Ты же помнишь, что вы с ней в большой опасности из-за способностей Майского?

– Да.

– Ты считаешь целесообразным, с моей точки зрения, подвергать тебя, хранителя многих наших тайн, всех наших данных, несмотря на то, что я сделал для них черный ящик, – он потрепал светлые волосы на голове подчиненного. – ох, как я старался это сделать и ведь получилось!

– Я очень благодарен, Дмитрий Дмитриевич.

– Так вот как я могу подвергать такого незаменимого человека для отдела, поведение которого во многом определяет его работу, такому риску?

Евгений помолчал.

– Честно говоря, мне тяжело себе представить ваши мотивы, Дмитрий Дмитриевич.

– Тебе не нравится порученная работа? Только скажи.

Евгений знал, что ответить.

– Мне исключительно не нравятся темные маги.

– Хорошо. – нахмурился Мороз. – Я облегчу тебе задачу: сейчас на твоей работе совершенно не важно на каком уровне мастерства ты общаешься с темным представительством. Ты можешь позволить себе глупые предрассудки, по типу того, что у них по отделу бегают обнаженные мертвецы и незакупоренные пробирки отращивают щупальца. Сейчас ты работаешь, как глубокий специалист. – Мороз придвинул к техномагу свою настольную лампу с зеленым плафоном. – Скажи, пожалуйста, где сейчас Андрей?

– Можно? – Евгений показал на светильник из вежливости. Начальник понимающе кивнул. Это было что-то сродни гаданию по внутренностям, или по костям, с одной лишь оговоркой, что вместо хитросплетений бараньих кишок, ему достаточно было просто коснуться ровной спирали патрона лампочки. Секунда белого шума, как вдох на другом языке.

– Он у себя. В черном. Таращится в зеркало.

– А еще там кто-то есть? – сразу оживился волшебник.

– Я не вижу.

– Хитрое животное. – сказал Мороз. – А где Майский?

Евгений сложил руки, улыбнулся.

– В перегоне между станциями Новокузнецкая и Белорусская. Работает.

– А Вера Павловна?

Евгений тут же перестал улыбаться, снова потянулся к лампочке. Мороз выставил ладонь, останавливая его.

– Так вот ты очень хорош в своем деле. И я говорю не только о твоем таланте, но и об интеллектуальных способностях.

– Дмитрий Дмитриевич, мне просто это очень ценно.

– Еще ценнее тебе будет услышать вот что: я хочу, чтобы ты относился к этому, к интеграции, как к большой-большой проверке.

– Проверке?

– Вчера у меня был Прохор Олегович.

– Я уже поблагодарил его за службу. – сомкнул кончики пальцев Евгений. – В этом квартале он украл поразительно мало.

– Сыграла ставка на миллион евро.

Волшебник вздрогнул. Обычно суммы, которым оперирует маг удачи в десятки, а то и в сотни раз меньше. Дмитрий Дмитриевич положил свою руку на плечо Евгению.

– Моей старшей внучке вчера исполнилось пять. А мои дочери? У меня их пять: – он показал свою огромную ладонь. – Татьяна Вьюга, Мария Метель, Варвара Буран, Инга Слякоть и Серафима Снежинка. А моя жена? Разве Ульяна Игоревна не заслуживает, чтобы я возил ее, в Павлопосадском платке на яхте по Чудскому озеру?

– Заслуживает, конечно. – плоско сказал волшебник. Увы, он потерял нить.

– Я устал быть злым большим начальником. – Дмитрий Дмитриевич поставил на стол пять пальцев – Я устал ругаться на чужих людей. А ты… – рука его в указующем жесте, – Ты в точности я в молодости.

Мороз положил фотографию на стол. Полярная арктическая миссия 1989 года: мужчина-великан в огромном тулупе, с пышной, заледенелой бородой и знаменем в длинной руке.

– Да… – сказал Евгений, интонацией, что вот ещё немного и станет вопросительной.

– Я хочу, чтобы ты в этой интеграции проявил себя очень ярко.

– Я прилагаю все усилия.

– Нет, ты не понял.

Повисла тишина. Мороз воровато огляделся. Челюсть у молодого волшебника дернулась, зубы его тихо клацнули, но услышал это только он, потому что в эту секунду Мороз начал говорить.

– Не важно, когда и как вы раскроете это дело. – сказал он. – Даже не важно, что произойдет, пока вы его расследуете. Но сейчас Андрей относится к тебе, как к мальчишке. Ты должен это исправить. Сделаешь так, что эти черти будут как дрессированные маршировать – получишь все мое царство. И их, – палец его уперся в стол – под-царство. И Суд Правды. В придачу.

Евгений улыбнулся нежно, поправил очки.

– Дмитрий Дмитриевич, это очень серьезное дело.

– О, да! Снимаешь с языка. Андрей – приходящий маг. Только доказанных итераций три, а, зная его характер, настоящее число где-то в районе шести. Ему в общей сложности больше двухсот лет. Он таких, как мы с тобой, ел на завтрак во времена войны эфира с вакуумом, и я прошу тебя об этом не забывать ни на секунду. Дело серьезное: ты можешь погореть на любой глупости, так что думай, много раз думай, перед тем, как что-нибудь делать.

Техномаг вспомнил про чашку с чаем. Черт возьми, как же у начальника вкусно.

– Хорошо, Дмитрий Дмитриевич.

– Или тебе это не нужно? – вдруг спросил Мороз.

– Обижаете, Дмитрий Дмитриевич.

– Просто ты должен понимать, что никто не обязывает тебя воевать. Непротивление злу тоже хорошая концепция. Истина не отрицает ее.

Евгений отставил чашку. В поднявшихся волосах промелькнуло золото.

– Я не из тех, кто будет терпеть глумление над Светом и нашей Истиной, Дмитрий Дмитриевич. – тихо сказал он. – Хоть и уважаю непротивление злу.

Мороз откинулся в кресло, кивая головой.

– Это хорошо. А теперь мы вернемся к Лидии.

– К моей Лидии?

– Да, твоей Лидии.

Евгений холодно посмеялся.

– А она тут при чем? – мужчина взял чашку снова. – Полигений четвертой величины. Простите за честность, но вы ее взяли в интеграцию, чтобы она окончательно на “три в ряд” не подсела. Я благодарен.

По лицу начальника было сразу ясно, что Евгений сказал что-то совсем не то, и тот увел взгляд в завихрения шпона на стеновых панелях. Мороз начал говорить медленно, смакуя ледяное разочарование.

– А при том: – тучи над подчиненным сгустились – она твоя жена. Лучшая твоя половина. Твоя ценность. А ценности надо хорошо оберегать. Мой дорогой Евгений, истина в древнем: дорогое надо прятать. В том числе от Майского.

Волшебнику кольнуло сердце и отдало в висок. Мороз продолжал.

– Так что даже если ты все идеально сделаешь: и тварь найдешь, и строптивых укротишь, а она, женщина, хоть как-то нас подведет, хоть что-то им продаст или проболтает. – он развел руками. – Все.

– Все?

– Будешь всю жизнь у меня сидеть, конечно, на хорошем довольствии, но это будут совершенно другие условия. А едва ли ты с твоими талантами работаешь за зарплату. Я бы не простил тебе, если бы ты не стремился вверх, мой хороший. Я понятно все объяснил?

– Более чем, Дмитрий Дмитриевич.

Волшебник поднялся, протянул руку. Евгений тут же поднялся и как только он ее пожал, Мороз спросил.

– Ты же понимаешь, что можешь отказаться от ответственности за нее?

У Евгения возникло четкое ощущение, что глаза у него пробили стекло очков выскочили прямо в бороду начальнику.

– Что вы такое говорите?

Мороз покачал головой. Разомкнул рукопожатие.

– Свободен, Евгений. Ты молодец. Продолжай в том же духе.

Техномаг, учтиво попрощавшись, покинул кабинет, за дверью которого только и смог, что нервно посмеяться. Мороз, как ни в чем не бывало, погрузил серебряную ложку в землянику, поднял рубиново-сахарную массу и бросил в идущий паром чай.

…

Совсем не зря мучалась светлейшая душа Дмитрия Дмитриевича. Тот, от кого он всегда ждал беды, занимался планомерным сбором для нее самого что ни есть круга призыва. Мороз и Андрей давно не мальчишки, они стары и не затевали драк. План Андрея, коварный, был разбросан во времени и состоял из плеяды мелких ошибок, оговорок, взглядов не туда и, что немаловажно, несовершенных заклятий. Как, например, заклятие щелкающего поиска, которое использовал Евгений, чтобы следить за женой или коллегами, считая его оптимальным средством. Хотя, он так и называется: щелкающий. Его слышно, когда он доходит до лампочек и стучит изнутри по их стеклу.

Андрей по щелчку развернулся к другому зеркалу. С этой стороны зеркальный коридор был действительно пуст, в нем только его лицо с большим ртом и взглядом черных глаз, прищуренных, как у любого, кто долгие годы гуляет по полям порока. Глаза того, кто разучился удивленно их открывать, зато умеющий, зажмурив их, терпеть любое, даже самое невыносимое удовольствие. В затылок магу смерти пахнуло волной жара: это был давно известный ему огонь, его старая боль. Он тут же вернулся к верному зеркалу, под ногами у него вновь вспыхнула приземистая, уже спекшаяся в блин свеча, и свет ее вспыхивал в коридоре тьмы, постепенно, шаг за шагом. Осветив бесконечный туннель подобно уходящим вдаль маячкам на взлетно-посадочной полосе, огонек свечи замер, как замер и сам воздух в комнате. Андрей встал слева от свечи, и в его правую руку тут же легла чужая рука.

Маг смерти тут же отпрянул. Им нельзя прикасаться друг к другу под страхом смерти. Даже несмотря на то, что ее здесь нет. Что она мертва тысячу лет, а если умрет он, он к ней вернется в следующей жизни. Вечный ее жар заполнил комнату, и Андрей покорно зажмурил глаза. Тихий голос ее тут же зашептал на старом языке. Он понимал каждое слово. Сейчас она говорила, перекатываясь волной старофранцузского “r” по словам: “О нет! Не смей, нет нет нет. Только в глубине твоих глаз я вижу тебя. Из всех миллиардов моих современников только ты можешь так тосковать”.

– И я тебя вижу. – сказал он пустоте.

– Я пришла сказать, что я, наконец, в безопасности. Я так хорошо спряталась: мной бы гордился сам Меркурий.

– Неужели ты на морском дне? В черном дыму подводных вулканов? – спросил Андрей.

– Нет. О, мне придется выходить за пять дней до, чтобы прийти к тебе во сне.

– Ты стала самым мелким зерном и покоишься под фундаментом новой церкви?

– Нет. Чтобы увидеть меня, нужно закрыть сном все веки на всей Земле.

– Ты научилась обращаться в пыль и легла на крышку гроба своего мрачного преследователя?

Тонкий смех пошел эхом по коридору.

– Увы нет. В неспокойные времена, как ты знаешь, любовь моя, пуст гроб моего бессмертного мучителя, а сам он гуляет он под светом Тиамат, гордый своей целью. Но будь пылью я, я бы улеглась на крышке вон того шкафа чтобы лежать и смотреть на тебя.

– Смотреть снова, как неуклюже я старею? – улыбнулся Андрей, зубы его были темные от сигарет, отставали от десен.

– О нет. Стареешь не ты: стареют волосы на твоей голове, кожа твоих губ, твоя печень… Ты украл это, оно не твое, мне это не нужно. Мне достаточно просто смотреть тебя. На твои оттенки в чужой коже, мрак в глубинах зрачка, на походку твою…

– И тебе не надоест?

– Надоесть может лишь твое отсутствие, мой маг. А знать, что ты здесь, что ты так близко, для меня ценнее всего на свете…

В коридоре, не темном, а реальном, послышался шум, Андрей вздрогнул всем телом.

– Как мне не хочется прерывать твоих речей, но у меня тут по стенам и воздуху гуляет Паж Монет, и если до нее дойдет, что мы с тобой говорим, мне светит закончить эту жизнь прямо там где, я сейчас стою.

– О да, прости. – шепот ее стал тише, хотя в этом не было никакого спасительного смысла. – Я знаю, я знаю, да, прости. Я ухожу. Для меня просто было так важно еще раз на тебя посмотреть. Прощай.

– Да, прощай. – согласился Андрей и воздух в комнате мгновенно вернулся к своим законным двадцати градусам. Темнейший маг смерти отцепил от пола свечу, мгновенно погасшую без ее тепла, и поставил обратно на полку.