Читать книгу Записки о России первой половины XVIII века - - Страница 4

Князья Долгорукие заступают место Меншикова. – Отъезд императора в Москву для коронования. – Интриги против Долгоруких. – Волнение украинских казаков и сведения об этом народе. – Запорожские казаки. – Донские казаки. – Кончина сестры императора. – Император влюбляется в княжну Долгорукую. – Император объявляет о своем намерении жениться на княжне Долгорукой. – Болезнь и кончина императора. – Княжна Елизавета, невеста принца Голштейнского. – Интриги князей Долгоруких во время болезни и после смерти императора. 1727–1730 гг.

По завещанию Екатерины, Петр II должен был находиться под опекою регентства. Не находя это удобным для себя, Меншиков один захватил всю власть и правил всем один. После его падения не было уже и речи о регентстве: император хотел управлять непосредственно от своего имени. Каждая из старинных фамилий надеялась преимущественно перед другими заслужить доброе расположение к себе государя. Лопухины и Салтыковы, как близкие родственники императора, ожидали, что этого одного будет достаточно для получения первых мест. Но и те и другие обманулись. Князья Долгорукие, из которых некоторые по должности своей стояли близко к его величеству, тотчас же сумели воспользоваться случаем и сразу захватили, так сказать, все пути к императору.

Князь Иван (сын Алексея Долгорукого, действительного тайного советника и дядьки императора) был красивый молодой человек и живого характера. Ему часто случалось беседовать с молодым государем, который полюбил его и, наконец, так к нему привязался, что не мог ни минуты оставаться без его общества. Долгорукие не упустили воспользоваться этою привязанностью и стали во главе всех дел. Спустя несколько времени после ссылки Меншикова все семейства, сосланные им некогда в Сибирь по делу царевича, были вызваны оттуда обратно и конфискованные их имения были им возвращены.

Немедленно после смерти Екатерины, император пожелал ехать в Москву для коронования, но Меншиков всегда тому препятствовал, опасаясь, что в Москве он не мог бы так держать государя на своих глазах, как в своем доме в Петербурге; а враги князя как раз могли бы найти удобный случай погубить его. Теперь же, как Меншиков был удален, отъезд в Москву был назначен в январе 1728 г. – 20-го этого месяца двор выехал из Петербурга, но на дороге император заболел корью, что заставило его на две недели остановиться в Твери; и не ранее 15 февраля мог довершиться торжественный въезд его в Москву.

С крайнею завистью смотрела остальная знать на сильное влияние Долгоруких. Но как ни приводили в действие разные пружины, влияние это не успевали уничтожить.

7 апреля, к одним из московских ворот подкинуто было безымянное письмо с надписью на конверте, что содержание его чрезвычайной важности для государства. В этом письме, с пространными подробностями, оправдывали образ действий Меншикова, и в то же время старались внушить недоверие к тогдашним министрам и любимцам. Однако этот случай только усилил влияние Долгоруких, заставя их, впрочем, быть еще осторожнее прежнего.

Князь Иван внимательно изучал наклонности своего государя. Стараясь каждый день доставлять ему новые удовольствия, он этим приобрел полное и исключительное к себе доверие молодого Петра, который пожаловал его в обер-камергеры и дал ему Андреевскую ленту. Между тем этот же князь резким обращением и пренебрежением ко всем увеличивал число своих врагов.

Постигшая императора в августе месяце болезнь встревожила все государство. Опасались за его жизнь, так как горячка, в которую он впал, была очень сильная. Однако на этот раз он избежал смерти. Недруги любимца тотчас же отнесли на его ответственность эту болезнь, уверяя императора, что его заставляют слишком много делать движения, и от недостатка в отдыхе силы его слабеют; оттого, если он не переменит своего образа жизни, здоровье его окончательно расстроится.

В сущности, эти лица были правы. У императора была страсть к охоте; но Алексей Долгорукий, отец любимца, вместо того, чтобы дозволять ему предаваться ей умеренно, напротив, заставлял его по целому дню, а иногда и по несколько дней сряду рыскать по полям, отчего молодой государь сильно уставал и разгорячался. Телосложение его было так нежно, что ему трудно было привыкнуть к усиленному движению – в столь раннем возрасте.

Приблизительно около этого времени что-то зашевелились украинские казаки. После бунта Мазепы они так были принижены Петром I, что при жизни его не смели выходить из его власти. Зато теперь несовершеннолетие Петра II показалось им временем удобным, и они начали волноваться. Однако этой попытке был вскоре положен конец. Посланы были войска; самых богатых казаков и самых беспокойных схватили и сослали в Сибирь. Остальные просили помилования, которое и получили; но все-таки они должны были отправить в Москву многочисленную депутацию, для исходатайствования им прощения. Во главе ее находился гетман, т. е. князь их. Мало того, ручательством их верности должны были служить оставленные ими заложники. В настоящее время нет надобности строго наблюдать за ними. После недавней войны с турками они так обессилены, что не скоро в состоянии будут снова восстать.

Про этот народ, может быть, мало знают. Поэтому я скажу о нем несколько слов.

Казаки разделяются на несколько категорий; известнейшие из них: донские, запорожские и украинские. Я говорил о последних. Они обитают Украйну, или так называемую Малую Россию[4], бесспорно, один из прекраснейших краев в Европе. Одна половина принадлежит российской империи, другая – Польше; обе доли разделяет река Днепр, или Борисфен, служа в то же время обоюдною границею. В прежнее время казаки были независимый народ. Происхождение их одинаковое с поляками, но веру исповедуют греческую. Когда этот народ не был разъединен, он мог поставить в поле полтораста тысяч человек; все они служат на коне. Казаки долгое время находились под покровительством Польской республики, и оказали ей важные услуги в войне с турками. Когда же поляки вздумали поступать с ними как с рабами, они взбунтовались под предводительством гетмана Хмельницкого, который отдал себя под покровительство Порты, тому около ста лет. Спустя несколько лет, по смерти уже Хмельницкого, преемник его, Дорошенко, отдался России. Это было поводом к войне, которая кончилась разорением города Чигирина, в то время столицы Украйны, около 1674 г. В первые годы затем они сохранили все свои привилегии и управлялись выбранным из своей среды гетманом. Когда же гетман Мазепа перешел на сторону шведского короля Карла XII, Петр I поставил этот беспокойный народ в такое положение, что у него была отнята всякая возможность выйти из-под власти царя. В настоящее время он почти не имеет привилегий, и страна его считается завоеванным краем. После смерти последнего гетмана, Даниила Апостола, в 1734 г., казаки не имели уже права избрать себе другого гетмана. Над ними поставлено русское правление, имеющее пребывание в Глухове. Теперь они могут выставить в поле до 22 тысяч человек конных. В последнюю войну с турками они на то только и были полезны русской армии, что увеличивали численность войска, и нельзя отрицать, что старинное их мужество совершенно исчезло. Во время последних походов они почти не исполняли другой службы, кроме подвоза припасов на армию.

Запорожские казаки обитают на островах Борисфена, или Днепра, и небольшой край земли в стороне Крыма за порогами реки. Это смесь всякого народа, большая часть русские, поляки и украинские казаки. Они находились под покровительством когда турок или крымских татар, когда России. Если не ошибаюсь, они вновь покорились России после 1734 г.; до того они были в союзе с Портою со времени прибытия Карла XII в Бендеры. Их вождь или начальник их республики называется кошевым атаманом; выбрав его из своей среды, они повинуются ему слепо столько времени, сколько им вздумается. Как скоро же он не может на них угодить, они отставляют его от должности без всяких формальностей и выбирают другого. С тех пор как они покорились России, не было у них начальника, которого не утвердило бы в этом звании глуховское правление; а главная причина частой смены кошевых, как справедливо полагают, то обстоятельство, что русский двор обязан каждому вновь избираемому кошевому дарить по семи тысяч рублей, которые кошевой обыкновенно делит между значительнейшими лицами из казаков в видах задобрить их. Очень часто кошевой находится в своей должности только несколько месяцев, после чего его отставляют и он становится наравне с простыми казаками. Бывали даже случаи, что убивали кошевых, только потому, что они не понравились большинству. В военное время двор выдает им жалованье и во время походов снабжает припасами. У этих казаков только один секретарь, или скорее писарь, который один имеет право писать и получать письма. Если бы кто другой вздумал вести какую-либо переписку, его немедленно казнили бы смертью, хотя бы то был сам кошевой. Когда же к кому-либо из казаков приходит письмо, то его несут к писарю, который читает его вслух перед старшинами. Число войска, которое казаки могут поставить в поле, неопределенно. В последнюю войну с турками казаки доставили русской армии 8000 человек конных. Впрочем, если они употребят все усилия, они могут выставить от 12 до 15 тыс. людей.

У них странные обычаи. Ни одному запорожскому казаку не дозволено иметь жену в пределах их края. Если же кто женат, того жена должна жить в соседнем крае, где казак может от времени до времени навещать ее, и то так, чтобы не проведали о том старшины. Всякий волен выйти из среды их, если ему там не живется, и не обязан предупреждать о том кого бы то ни было. На его место придет посторонний, и он записывается в казаки без дальних околичностей, а только объявляет согласие свое подчиняться их обычаям и законам. Вот отчего они никогда не могут в точности определить свои силы. Все их общество делится на разные артели, и все находящиеся налицо в их станице казаки обязаны обедать и ужинать в общественных столовых. Они не терпят присутствия женского пола даже при посторонних, которые у них бывают. Во время войны русских с турками, запорожцы допустили гарнизон регулярных войск в свою станицу, называемую Сечь, а эта станица не что иное, как укрепленная деревня. Начальствующий над гарнизоном подполковник Глебов вызвал к себе жену. Не успела она приехать, как толпа казаков окружила дом Глебова, требуя выдачи им женщин, которые там были, с тем, чтобы каждый мог ими воспользоваться. Много стоило Глебову труда успокоить толпу, и то с помощью нескольких бочек водки. Но в то же время он должен был отправить жену обратно, в предупреждение нового смятения.

Наказания у них так же странны, как их образ жизни. Они отъявленные воры и разбойники; но осмелься только кто украсть малейшую вещь у своего товарища, его привязывают к столбу на площади станицы, становят подле него штоф водки, хлеб и несколько дубин. Каждый прохожий вправе задать ему столько палок, сколько ему угодно, после чего может дать ему выпить водки и поесть хлеба. В этом положении судьи оставляют виновного столько времени, сколько им заблагорассудится, иногда до пяти суток. Если после такой пытки он останется в живых, то снова вступает в свое общество. Вся эта вольница состоит из одних воров и бродяг, живущих грабежом, как в мирное, так и в военное время. Гайдамаки, опустошающие Польшу, не что иное, как запорожские казаки. Русский двор не в силах помешать этим беспрерывным набегам; напротив, он принужден щадить запорожцев, чтобы они не изменили ему.

Донские казаки обитают в местности между рекою Доном, древним Танаисом, и притоком его, Донцом. Земля у них хорошая, есть несколько красивых городов и больших сел. Их столица называется Черкасск. Эти казаки по происхождению русские крестьяне, бежавшие сюда от своих господ, у которых жизнь казалась им слишком тяжкою. Здесь они образовали республику, и впоследствии добровольно отдались под покровительство России. Двор относится к ним с кротостью и осторожностью. Эти казаки отличные воины. Они в состоянии поставить в поле до 15 тысяч человек, все конные. Россия пользуется ими с большою выгодою против турок и кубанских татар. Их начальник, или глава республики, называется войсковым атаманом и выбирается из числа знатнейших должностных лиц своей среды, но необходимо при этом утверждение двора.

Возвращаюсь к истории императора. Ему очень нравилась Москва, так что он и не помышлял о возвращении в Петербург. Старинные русские были очень довольны этим; они ненавидели Петербург, стоивший им порядочной доли их богатства.

В начале декабря месяца великая княжна Наталия, сестра императора, захворала и 14-го числа того же месяца скончалась. Все, знавшие великую княжну, согласны в том, что она подавала большие надежды и была умна не по летам. Она скончалась 14 лет и 4 месяцев от рождения. Утверждают, будто она часто выговаривала брату, что он слишком предается удовольствиям, и давала ему заметить, что Долгорукие такие же деспоты, каким был ненавистный Меншиков. Но по молодости лет, не способный управлять собою и весьма довольный доставляемыми удовольствиями, юный государь не обращал внимания на слова сестры. Он совершенно отдался Долгоруким; все от них зависело, и без их согласия никто не смел приближаться к императору.

Давно уже князь Иван Долгорукий старался устроить брак императора с своей сестрою, и это отчасти удалось ему. Княжна Катерина Долгорукая, не будучи совершенною красавицею, была очень хорошенькая девушка; роста выше среднего, стройная; большие голубые глаза ее смотрели томно. Сверх того, она не была лишена ни ума, ни образования. В эту-то княжну страстно влюбился Петр II. Государь часто езжал в имения своего любимца и там охотился, и в одно из этих путешествий Долгорукий дал завтрак государю в своей подмосковной деревне, пригласив туда и сестру свою. Он представил ее императору, который тут же решился жениться на ней.

19 ноября его величество объявил о своем намерении в присутствии всего совета. Спустя несколько дней, государь приказал уведомить иностранных послов и всех имевших приезд ко двору, чтобы они явились с поздравлением. 30-го того же месяца, во дворце Лефорта, где жил в то время император, происходило обручение с большой церемонией. Княжну привозили во дворец в придворном экипаже, а новгородский митрополит отправлял богослужение. После этой церемонии государь и его невеста снова принимали поздравления от двора и иностранных министров. Конец 1729 г. и начало 1730 г. были рядом праздников и увеселений. Долгорукие воображали, что преодолели все препятствия, и располагали через несколько дней сыграть свадьбу императора, после чего нечего было им опасаться врагов и их козней. Но они обманулись в своих надеждах.

17 января император заболел оспой. Невежество врачей, принявших оспу за горячку, и излишняя живость самого государя были причиной его смерти. Он открыл у себя окно в то время, когда оспа стала высыпать; она скрылась, и затем последовала смерть 29 января по старому стилю, похитив государя в цвете лет.

Царствование Петра II продолжалось только два года и девять месяцев; и несмотря на то что государь этот умер в очень молодых летах, весь народ много жалел о нем. Русские старого времени находили в нем государя по душе, оттого что он, выехав из Петербурга, перевел их в Москву. Вся Россия до сих пор считает его царствование самым счастливым временем из последних ста лет. Государство находилось в мире со всеми соседями; служить в войсках никого не принуждали, так что каждый мог спокойно наслаждаться своим добром и даже умножать его. За исключением некоторых вельмож, завистливо смотревших на могущество Долгоруких, вся нация была довольна; радость отражалась на всех лицах; государственная казна обогащалась, и Москва начинала поправляться от разорения, причиненного ей пристрастием Петра I к Петербургу. Только армия да флот приходили в упадок, и погибли бы, вероятно, вконец, если бы царствование это продолжалось в этом виде еще несколько лет.

По причине нежного возраста покойного государя трудно определить, каков был его характер. Впрочем, общий голос говорил, что сердце у него было доброе, ум живой и проницательный и отличная память. Слышанное им один раз уже затверживалось в его памяти. Если бы при этих природных дарованиях дано ему было иностранное образование, нет сомнения, что из него вышел бы со временем великий государь. Петр I поручил воспитание его венгерцу по имени Секан (Sekan), бывшему наставнику молодых графов Нарышкиных, но как это семейство было сослано незадолго до смерти Екатерины, то и наставник должен был отправляться с ним. Императрица назначила воспитателем к Петру графа Остермана, а дядькою князя Алексея Долгорукого. На Остермана возложено было преимущественно наблюдение за обучением; он исполнил эту обязанность со всем возможным старанием, насколько ему самому в этом не мешали и насколько позволяли ему другие возложенные на него дела.

Я позабыл упомянуть выше, что в завещании Екатерины заключалась также статья о браке цесаревны Елизаветы Петровны с принцем Голштейнским, епископом Любским, который находился в Петербурге уже несколько месяцев, и о выдаче ей в приданое 300 тыс. рублей. Но брак этот не состоялся по случаю смерти жениха, заболевшего 22 мая 1726 г. и умершего 1 июня. Этот принц был брат принцессы Цербстской и ныне царствующего шведского короля, и, таким образом, он приходился бы дядею теперешней великой княгине.

Говоря об этом предположенном браке, кстати упомянуть о двух других брачных проектах, задуманных для той же царевны. Первый из них возник еще при жизни Петра I и метил на французского короля Людовика XV. Одни уверяют, будто Петр сделал предложение об этом союзе сам, но французский двор будто отклонил его. Другие же утверждают, что герцог-регент и французское министерство охотно бы содействовали этому плану, и французскому министру в Петербурге, г. Кампредону, было поручено вести о том переговоры, но многие другие дворы, находя в этом союзе невыгоды для себя, интригами своими расстроили дело. По второму проекту, уже в царствование Петра II, имели в виду прусского принца крови, маркграфа Карла; но я не знаю, почему этот брак не состоялся.

В царствование же Петра II впервые через Ладожский канал прошли суда. Это то великое сооружение, которое начал Петр I с целью содействовать торговле центра его империи с Балтийским морем. Так как я буду еще иметь случай говорить об этом канале, то распространюсь о нем ниже.

Во все время царствования Петра II Россиею управляли только Меншиков да Долгорукие. Первого ненавидело все государство за притеснение старинных фамилий и за безмерное честолюбие. Заменившие его в милости и власти князья Долгорукие переняли и его пороки, и конец их был еще трагичнее первого.

Долгоруких обвиняли в том, что они от всех скрывали болезнь императора до последней возможности; когда же увидели, что ему уже не встать, они сочинили завещание, которым обрученная невеста императора объявлялась императрицей и наследницей государства. Князь Иван подписал завещание от имени императора, так как и при жизни государя он привык уже подписываться за него, по его приказанию.

Лишь только Петр II закрыл глаза, как князь Иван вышел из комнаты и, со шпагою наголо, закричал: «Да здравствует императрица Катерина!» Но как на этот возглас никто не отвечал, то он увидел тщетность своего плана, вложил шпагу в ножны, отправился домой и сжег завещание.

Очень многие уверяют, что никакого завещания не существовало, что это измышлено недругами Долгоруких с целью погубить их. Но так как в манифестах, изданных против этих князей, именно включено это завещание, как одно из главных предметов обвинения, то я и счел нужным упомянуть о том. Впрочем, это обстоятельство о выходе князя Ивана со шпагою в руке совершенно верно. Оно сообщено мне человеком, достойным доверия и к тому же принадлежащим к семейству Долгоруких. Вполне верно и то, что если бы в самом этом семействе не происходили ссоры, то княжна Катерина непременно вступила бы на престол. Но несогласие, господствовавшее между старшими членами семейства, подвело к гибели их всех.