Читать книгу Вера и причуды весны - - Страница 3

Иля. Илья-богатырь. Илюшенька. Даже на фотографии от него не оторвать взгляд. Торчащие ежиком темные волосы, карие глаза, широкая улыбка. Дыра на месте переднего зуба справа – ничего, еще вырастет. На щеках ямочки. На коленях ссадины. Ему всего семь лет, а в руках уже – кубок за первое место по футболу. Пусть эта награда городского уровня – ничего, впереди новые и новые победы. Рядом позируют такие же счастливые друзья по команде. Все в зеленой форме. Все красивые. Все мечтающие о сборной. Рядом с фотографией на стене висит почетная грамота «Лучшему нападающему». «Тик-так, тик-так, тик-так», – отчетливо стучат часы с Винни-Пухом. Бесконечно долго звучит в голове эхо. Вот их квартира. Пришли Илюшкины друзья, они уже в прихожей. Два рыжих близнеца, неразличимых и веснушчатых, как Антошка из мультика.

– Теть Вер, несите тряпку, а то тут кровищи целая лужа! – кричит один из них.

Вера в панике. Надо искать тряпку. Где же она? Вера не помнит. Она открывает шкафы и ящики, на нее падают кучи одежды, заваливают с головой. Тряпки нигде нет.

– Быстрее, теть Вер, потом будет поздно! – кричит второй близнец.

Подступает ужас, кажется, волосы начинают вставать дыбом. Вера смотрит на себя в зеркало – она похожа на ведьму. Нет, она не такая! Вера бьет по зеркалу кулаком. Серебристая гладь покрывается трещинами. «Тик-так». Стрелка переходит на черный носик веселого Пуха. Раздается крик, от которого сотрясаются стены: «А-а-а! Моя рука! Моя шея! Мама, спаси!»

Вера с белым махровым полотенцем выбегает в подъезд и видит там сына Илюшку. Сына-подростка, сражающегося с рыжей кошкой. Нет, с котом – беглый Верин взгляд отмечает характерные бубенчики. Кот дерется не на шутку. Кот завывает: «Няу-ау-ау!» Кот царапает и кусает. С Илюши начинает капать кровь. Из пальца, из губы, из носа. Кот тут же успокаивается, спрыгивает на пол и ковыляет в квартиру. Направляется в комнату. Запрыгивает на диван, начинает мирно лизать свои бубенчики.

– М-мам, ты представляешь, идем мы с-с тренировки, а из-под куста меня как с-схватят за ногу, – рассказывает Илюша, слегка заикаясь от восторга, – с-смотрим, а там котяра лежит полудохлый. С-смотри, с-смотри, какая болячка у него сзади на правой ноге.

Вера слушает и обрабатывает ваткой с фурацилином раны сына. Палец, губу, нос. Осторожно – нельзя причинить лишнюю боль. Прикладывает, держит, легко прижимая, отпускает. Дует. Ранки уже не такие страшные.

Потом подходит к коту, трогает его за раненую лапу. Кот визжит и набрасывается на Веру. Вера видит, как уже ее рука покрывается царапинами. Сейчас выступит кровь. Ей больно и хочется плакать, но пугать Илюшу нельзя. Илюша спит. Его друзей уже нет. Ушли. Она тихо кладет кота на ватное одеяло с рисунком в виде облачков. Этим одеялом она укрывала Илюшу, когда тот был еще грудничком. Кот сворачивается клубочком и засыпает. «Тик-так». Стрелка падает к ногам Винни-Пуха. Теперь в комнате вообще никого нет. Сын ушел с друзьями на тренировку. Телефонный звонок. Вера подпрыгивает – звук режет слух.

– Вера Сергеевна, это вас из больницы беспокоят. Вы только не волнуйтесь, ваш сын у нас. Он настоящий герой, представляете, паренька из горящей машины спас. Не испугался, что сам мог погибнуть, не убежал. Правильно, разве можно человека в беде оставить? Он ожоги получил. Не очень серьезные ожоги, угрозы для жизни нет. Все будет хорошо. Его даже по телевидению в новостях покажут. У вас ведь есть телевизор? Сегодня вечером новости включайте. Хорошая вы мама, Вера Сергеевна. Все наладится у вас в жизни. Не переживайте, вы ни в чем не виноваты.

Длинный нежно-зеленый коридор. Ряды ламп рассеивают холодный свет. Тугая дверь в палату. Палата тесная, не повернешься. Из окна дует, холодно. Кажется, выдохни – и изо рта вылетит облачко пара. Веру начинает трясти. Илюша лежит на больничной койке. С закрытыми глазами, с перебинтованными руками. Такой любимый, родной. Юноша, почти мужчина. Открывает глаза, смотрит прямо в ее глаза. В карих глазах мольба.

– Мам, почеши мне спину, – просит Илюша едва слышно.

– Сейчас…

Вера тянется к сыну, но рукав цепляется за дверную ручку.

– Почеши, мне не достать, – требует сын.

– Сейчас, сейчас…

Вера дергается, но рукав никак не отцепляется.

– Почеши, я уже больше не могу! – кричит Илья.

– Сейчас, сейчас, – продолжала повторять Вера, проснувшись и высвобождая руку, запутавшуюся в пододеяльнике.

Она обошла квартиру, посмотрела на часы: полчетвертого. Снова легла спать. Свет не выключила. Заснуть в этот предрассветный час так и не удалось. Мысли крутились в голове, как ножи в мясорубке. Они подцепляли фрагменты воспоминаний, поднимали их, рубили, сталкивали одно с другим, заполняя мозг подробными, откровенными картинками. Кажется, это было вчера. Хотя на самом деле совсем в другом времени, нулевом, поделившем жизнь страны и Веры на до и после.

В тот год весна не стала раскачиваться. В конце февраля растопила снега, в начале марта высушила землю, наполнила воздух теплом и запахом свободы. В тот день Вера гуляла по беспокойному городу. Ей нравилось все увиденное, нравилось, что люди ярко одеты, что женщины идут с полными сумками, что мальчишки надувают и лопают жвачку, что стены увешаны рекламными плакатами.

Вера шла по Советской, главной улице города, заходя в «Продукты» и «Гастрономы», заглядывая в окошечки ларьков. Покупать что-либо и перекусывать на ходу она не собиралась. У нее от всего, что продавалось в красивых пакетиках, болел живот и появлялись прыщики. А больше всего сейчас она хотела обычного рассольника. Но поскольку до дома было неблизко, Вера в одном из магазинов купила продолговатую коробочку чипсов «Белорусская картошка», от одного вида которых потекли слюнки. Как ни хотелось Вере слопать чипсы за один присест, она этого делать не стала, а пошла по соседним отделам. Шла и удивлялась. И вспоминала. Чего только нет в магазине! Совсем недавно было по-другому. Пойдешь за хлебом и гуляешь между пустых стеллажей. Раньше только банки с морской капустой тянулись вдаль стройными рядами.

«Хватит уже, наелись, – на днях изливал Вере душу сосед, – теперь духовная пища в дефиците. Джинсы эти ваши, жвачки – тьфу! Ты молодая, скажи мне: что дальше будет? Кто поедет БАМ строить, целину поднимать?» Вера тогда ничего не ответила, поспешила увернуться, чтобы сосед не успел ее приобнять.

В последнем отделе магазина, винно-водочном, покупатели прямой наводкой устремлялись к скромному прозрачному товару, минуя цветное многообразие. Почему-то в этом отделе всегда было много народа, во все времена. Вера все замечала, потому что ходила за продуктами начиная с детсадовского возраста. Щетинистый мужичок, ростом с ноготок, подмигнул Вере и победным жестом поднял только что оплаченный в кассе заветный пузырь. Вера подмигнула в ответ, оттопырила мизинец и большой палец в известном жесте и вышла из магазина.

Солнце скрылось за пушистым облаком, а потом обдало город таким жаром, что люди сняли шапки, расстегнули куртки. В приподнятом настроении с коробкой чипсов шла Вера по родным местам. Перекресток, второй, третий. Мимо развала одежды думала было пройти без остановки. Но не тут-то было. Ей мешала очередь – совсем как во времена дефицита. Очередь торопилась и иногда материлась. Почти как в винном отделе. Но здесь стояли исключительно женщины.

– Не подскажете, что дают? – обратилась Вера к покупательнице, по виду ровеснице, которая уже купила и со свертком под мышкой собиралась уходить.

– Тебе все равно не хватит. Продавщица сказала, сворачивается. – Покупательница выбросила вперед левую руку, тем самым задрав рукав, и взглянула на часы. – Ого, уже полпервого. Батюшки! Чуть не опоздала. Ну, пора.

– Что пора-то? – хотела спросить Вера, но собеседница забилась в угол.

«Ненормальная, что ли?» – Вера наблюдала за ней боковым зрением. Покупательница запихала сверток в сумку, достала термос, налила в крышку-чашку белый напиток. Выпила. Еще налила. Повторила.

– Все, больше не могу. Щас стошнит. Ты тоже чай с молоком пьешь? – спросила странная покупательница.

– Никогда не пробовала, – призналась Вера. Она представила вкус чая с молоком. К горлу подкатил комок.

– Ну и зря, – продолжила покупательница. – От чая с молоком сразу молоко прибывает. Ага, пошло, родимое. Это ничего, я марлю в лифчик подкладываю.

Вера покраснела. Она никогда не понимала: разве можно рассказывать постороннему человеку, как функционирует твой организм?

Очередь начала расходиться. Вера же, наоборот, подошла поближе. Из любопытства. Женщина-продавец поманила ее пальцем:

– Держи, а то таким, как ты, никогда не достается.

И протянула сверток. Вера развернула, а там – крохотный комбинезончик цвета топленого молока. Потрогала – мягкий, короткие ворсинки послушно ложатся под рукой. На груди нашивка с мордочкой медвежонка. Вера гладила, гладила комбинезончик и вдруг ясно осознала, что совсем скоро станет мамой. Будет ходить по детским магазинам, покупать ребенку пеленки, распашонки, чепчики, погремушки, подгузники. Возможно, даже начнет пить чай с молоком. Она купила комбинезончик, свернула и бережно убрала в сумку к чипсам. В глубине души плескалась радость. Такую вещь отхватила!

Вера шла домой, а мозг цепенел. Дело в том, что на всем белом свете о ее беременности знала она одна. Вера посмотрела на свое отражение в окнах. Под пальто ничего не разглядишь, а в обтягивающей одежде скоро не скроешь.

– Хорошо тебе, комбинезончик. Всем ты нужен. А мне-то что делать? – прошептала Вера.

Ноги перестали слушаться. Глаза заблестели. Вера остановилась. «Что сказать маме? Как? Надо подумать. А если мама будет против, можно уйти, снять комнату, воспитывать ребенка одной. Как в фильме „Москва слезам не верит“».

Вера решительно пошагала домой. По дороге съела чипсы. В подъезде с улыбкой поприветствовала соседа. Продолжая улыбаться, переступила порог родного дома.