Читать книгу Вспомнить всё… Сборник рассказов лейтенанта о своей службе в Чечне 2003—2005 гг. - Дмитрий Александрович Бурыка, Дмитрий Александрович Донцов, Людмила Викторовна Сенкевич - Страница 9

Мы миновали КПП и двинулись дальше по бетонке, к другому пропускному пункту – непосредственно в городок. Было жарко по-южному, пот предательски тёк под х/бшку, руки оттягивали баулы с вещами.

Бетонка в полку, да и вообще все дороги в Чечне возле военных городков состояли из железобетонных плит, уложенных в два ряда, по которым могла идти гусеничная колёсная техника без разрушения дороги.

Участок между КПП был ограничен. С одной стороны – бетонный забор, с другой – забор из колючей проволоки. Прошли второе КПП, и вот мы на территории военного городка. Ещё на подъезде увидели две жёлтые панельные пятиэтажки – и в голову закралась мысль: а где палатки и война? А оказавшись на территории, ещё больше опешили.

На подстриженных газонах вертятся поливалки. Бордюры белоснежные. Идеальный порядок – даже в училище такого не было. Вторая мысль: мы что, в показной полк попали? Чего-чего, а этого мы никак не ожидали. «Приехали, блин!» – разочарованно бросил я.

Нам следовало представиться командиру полка и получить направление в свои будущие подразделения. Естественно, мы с моим закадычным училищным другом по прозвищу дядя Коля мечтали попасть ну если не в одну роту, но уж точно в один батальон, – но этому не суждено было случиться. Раскидала нас с дядей Колей судьба в виде начальника отдела кадров и строевой службы (в простонародье НОКИС) на целых два года в разные батальоны и разные уголки Чечни. Дело в том, что наш полк выполнял на постоянной основе боевые задачи по сопровождению воинских грузов вне расположения части, то есть боевое охранение колонн, чему будут посвящены отдельные главы.

Не помню, как мы представлялись командиру полка, помню, как уговаривали старого майора с пропитым лицом не разлучать друзей, но он был непреклонен. Мы сдали документы на оформление и пошли искать общагу.

Нам указали на вышеупомянутые пятиэтажки. Это были дома офицерского состава, где жили семьи офицеров части. В каждом доме было по две квартиры для молодых лейтенантов.

Наша квартира №15 (она же «пятнашка – палёная хата»: сколько раз старшее командование палило наш офицерско-распиздяйский состав в часы веселья и разгула, не сосчитать. Пить запрещалось даже в личное время, но об этом позже) находилась на пятом этаже в первом подъезде и представляла из себя обычную трёшку. В самой большой комнате стояли армейские двухъярусные кровати. О! Это же был настоящий хостел! Только военный.

В квартире никого не было, это и понятно, разгар рабочего дня. Единственным, кто нас встретил, был Аркадий – офицер полкового узла связи (спустя два года он нелепо погиб перед самой своей заменой из Чечни). Мы познакомились, и он нам показался бывалым – ну конечно, он раньше нас приехал и уже вовсю принимал дела и должность в штабе полка. Аркадий был таким же молодым лейтенантом. Родом он был из Моздока, по национальности осетин – в общем, самый местный из нас. Он, в отличие от нас, служил почти дома и лучше всех понимал, как правильно общаться с местным населением, поскольку здесь вырос, и то, что для нас было в диковинку, для него было привычным.

Аркадий обрисовал нам обстановку, насколько сам её знал, и мы быстро подружились. За разговором мы не услышали, как в квартиру кто-то зашёл, раздались женские голоса. «Хм, – подумали мы и переглянулись, – так у нас ещё и девчонки в квартире». Как молодые и амбициозные гусары, мы ещё со времен училища были не прочь приударить за противоположным полом, делали это из любого состояния. Сами понимаете, в училище казарменное положение не предполагало свободного доступа к женскому населению города. В короткие часы увольнений нужно было найти в городе приятную девушку, познакомиться с ней, взять телефон и уговорить ждать в будущее увольнение.

Это была старший лейтенант Лиля и прапорщик Оля, мы быстро узнали их имена. Видеть женщину в военной форме так близко нам ещё не доводилось, да и в принципе не ждали мы такого, к тому же и старше нас по званию. Лиля была высокой, рыжей, с большими чёрными глазами и пышным хвостом волос, Оля – чуть ниже ростом, блондинка, и хвостик немного меньше торчал из-под армейской кепки. Конечно же мы, было дело, пустили обильную лейтенантскую слюну, и прикинули, кто за кем будет ухаживать. Ибо пропускать такое явление в армейской среде не принято, а на войне тем более.

Нам, конечно же, быстро и шепотом объяснили, что у Лили есть парень – офицер штаба нашего батальона, старший лейтенант, а у Оли роман с комбатом первого батальона. На этом мы и приостановили свои притязания, поняв, что бой неравен и проигран, но служить ещё долго и не проиграна война. А самое главное, что если есть эти две барышни в полку, то найдутся и другие, за которых мы всё равно поборемся, как только разберёмся в местной конъюнктуре межполовых отношений части.

Дело близилось к вечеру, моему корешу Дяде Коле сказали, что батальон в Ханкале и нужно будет ждать очередную колонну, чтобы добраться до своего подразделения. Моя же рота, по слухам, была на заставе, а как туда попасть, я не представлял, и когда нужно будет опять показаться на глаза командиру, также не было ясно.

Как мы уже поняли, совсем скоро нас разбросает, поэтому не торопили события и в бой с первого же дня не рвались. Мы понимали, что надо отдохнуть с дороги, более-менее изучить местные реалии, узнать, когда ожидаются обстрелы наших подразделений и выяснить боевую обстановку вокруг части. Для нас это было первостепенным – мы же приехали воевать.

Смеркалось, мы вышли на балкон покурить. Напомню, что квартира находилась на пятом этаже, и с балкона открывался шикарный вид на горизонт, где уже просматривались горы. Внутри полоски леса, пересекавшей равнину, текла река Терек. На переднем плане, а если ещё точнее, за забором нашей части сразу располагалась станица Калиновская, в честь которой и был назван наш Калиновский гарнизон – «Форпост на южных рубежах».

Ещё ближе, уже на территории части, прямо перед нашими глазами рядами стояли ряды одноэтажные казармы отдельных рот и подразделений части. Ремрота, инженерно-сапёрная рота (с этими ребятами мы будем неразлучны целый год, выполняя задачи по инженерной разведке местности), вышеупомянутая рота разведки, рота материального обеспечения (в простонародье – рота материального обогащения), ну и, конечно, танковая.

Между казармами находился малый плац части, – про него будет отдельная история, – где воспитывался личный состав, а если выразиться прямее, то проводились самые натуральные экзекуции нарушителей воинской дисциплины. Также этот плац повидал пьяные виражи на купленной машине в исполнении нескольких лейтенантов, одним из которых был ваш покорный слуга.

А пока что мы стояли на балконе, курили, и, начитавшись книжек о войне и вражеских снайперах, прикрывали кулаками огоньки сигарет, дабы не стать снайперской мишенью в первый же день приезда в часть, в собственной общажной квартире.

Слышал ли ты, мой дорогой читатель, как начинает свою песнь мулла? Для меня это всегда неожиданно. Вздрогнул я и в тот самый первый день, когда служитель Аллаха заорал в свой громкоговоритель с вершины минарета.

И тут я прозрел: здесь всё для нас чуждо, мы ничего не знаем, и неясно, откуда ждать беды – а нас о ней предупреждали, нам угрожали и нас отговаривали, но мы вопреки всему поехали проверять себя и свои страхи.

В тот самый момент, когда где-то очень близко чужие люди поклоняются чужому богу, говорят на незнакомом тебе языке, и всюду слышен голос их молитв там, где ты выполняешь свой долг перед Родиной. Ты понимаешь, что вообще ничего не понимаешь, и будь ты постарше, наверное, затосковал бы от всех этих мыслей.

Но молодость, пора несложных желаний взяла верх, – мы мгновенно забыли философский вопрос, который было завис в горячем мозгу: «Какого лысого мы тут делаем?» – и стали думать о насущном. В частности, вспомнив, что мы офицеры, а не какие-нибудь там курсанты, и что у нас есть полное право выпить пивка за приезд, отправились в магазин, он же военторг части, за нехитрыми покупками.

Армия хоть и проста по своей сути, но не настолько, как это может показаться на первый взгляд, – её наполняют, пусть и малость зомбированные системой, выкроенные по шаблонам военных училищ, но люди, которые имеют особое чувство юмора. Находиться в армии долго и не иметь чувство юмора невозможно, иначе можно свихнуться.

К чему бишь я… А, всё к тому же, – мы пошли в магазин и наткнулись на кафе в торце второй пятиэтажки, – с названием «Чебурашка».

Кафе «Чебурашка» в воинской части – согласитесь, странно. Герой советского мультика гордо красовался на стене, а в своей лапке мило держал шарики. И так захотелось мороженку! Ведь даже в старом полковнике живёт ребёнок, а мы-то лейтенанты.

Оказалось, под этой вывеской скрывается пивняк для офицеров. «Та ещё маскировочка», – отметили мы про себя, когда переступили порог данного заведения, смутились и расхохотались. А смазливую барменшу Ленку мы прозвали просто – Ленка Чебуратор, чтоб не запутаться в разговоре, о какой Лене идёт речь, ибо обсуждения намечались нешуточные. Служба на глазах приобретала новые смыслы – веяло женским теплом, предвкушением особых побед и возможностью скрашивания армейских будней.