Читать книгу My favorite songs from AwerHouse. for Singapoure - - Страница 6

Жемчужное варенье

Прижму тебя со всею страстью.

Так слеп в своей желанной власти

И демону подобен злому я,

Когда любить хочу тебя.

Вкушаю сок созревшей вишни.

Двуличен и порочен хищник.

В развязке плана всеступенчатого,

В давлении глубин над жемчугом.

Душа моя, по давнему велению,

Жемчужный мрамор обращу в варенье.

Я выпью всю тебя, и до конца,

Увижу суть идей без образца.

Когда пройдет небесный ритуал,

Исчезнет в тайне слитый идеал,

Придет тогда невиданный восторг,

И прежний «я» окончит с мыслью торг!

Письмо

Я удивить хочу тебя, котеночек,

Игривый ты, царапаешь любя.

Средь бела дня и звёздной полночи

Я чувствую всю полноту тебя.

Письмо я написать тебе хочу.

В нем выражу весь спектр чувств,

О чем стесняюсь и о чем молчу

К тебе, как музе для любых искусств!

Ведь голос твой становится глубже,

Чтобы море в нем слышал, не реку.

Он твои «все равно» на «ты очень мне нужен»

Меняет предательски, девка!

Да, ты девка моя, я тобой обладаю,

Так решил я, и даже не спорь, ставлю точку.

Ты поймешь, что я прав, что тебя обожаю,

Лишь взглянув на подобные строчки:

«Страдать от любви не хочу я, не думай,

Что лестны мне муки такие.

Она – как ружье, и совсем не зараза,

Как думают люди иные.

Им выстрелить можно в тебя, и в себя —

Хоть в того, кто читает сей стих!

Я люблю тебя, адская, Божия тварь!

Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!!!

Верный твой Псих»

…

Я удавить хочу тебя, бесёнок!

Чертовка, ты сжигаешь без огня!

Смеёшься ты, как маленький ребёнок,

Пред тем, как жалишь.

Пчёлка ты!

Змея!

Поединок

Мне снишься не ты, но это лишь значит,

Что вздорен взгляд звезд с неземной высоты.

Энигме ночной не под силу иначе

Передать свет игривой твоей красоты.

К тебе я приближусь, стыдливо, робея,

В волнительном, сладком и пьяном бреду.

О слабости внешней ничуть не жалею,

Ведь гордость в тисках, словно черти в раю.

Я чувствую счастье, касаясь невольно

И слыша за этим твой голос родной:

«Сожми крепко-крепко, чтоб стало мне больно,

Не бойся… смелее… еще сильней… ой!»

Любовь нам дана не отрадой единой,

А штормом с угрозами вечных разлук.

Она огненный меч, двух сердец поединок.

Где я раб иль палач; но уж точно не друг.

Когда она не всегда земля

Прошу тебя – оставь меня, пожалуйста, и насовсем;

Хочу, чтоб навсегда, красавица, осталась ты со мной.

Я чувствую, о чем и думать никогда не смел.

Мне холодно, созвездие, и разбирает меня зной.

Ты как болезнь, мучитель мой, и словно дар небесный,

Но надоело мне томится и ютится в двух контрастах.

Мне омерзительно, как в горе, и так же мне чудесно.

Но двойственность свою обрисовал уж всякой пастой.

Мне хорошо и плохо будет при любом с тобой исходе.

Но правды я хочу, да и взлететь как можно выше.

Поэтому, противясь логике, потворствуя природе,

К тебе иду, чтоб голос твой, чтоб тело твоё слышать.

Ты новый мир, загадка вечная, морское дно, вселенная,

Я в этом нахожу спасительный, как вещий сон, ответ.

Я манию свою двоякость видеть даже в самом бренном.

Сменю на превращение ночи прелестной в свой рассвет.

Все звёздочки сожру твои я гоголевским чертом.

И месяц твой раздену до луны, сняв чёрное пальто.

И свет её, что отражается, не будет отраженьем стертым,

А искренним, дневным, всегда живущим в небе том.

Когда прельщусь я светом солнца, что жило луной.

Взобью я тучи, аккуратно, как пуховые подушки,

Их размещу на небосводе так, чтоб скрыло солнце под собой,

Чтоб платье голубое стало чёрным, не подвластным сушке.

Да, я жесток, красавица, но лишь для нашего же блага.

Для своего, чтобы не врать – я самолюбья верный сын.

Я свет люблю твой, но полюбить хочу и влагу —

Дождём спаси мою планету от размножения пустынь.

Я пояснить готов своё сравненье тебя с небом.

Ведь в горе даже счастлив, зная интерес и сложность

Той жизни, мамою равняющей стихи и нищих зов о хлебе.

Той жизни, где ты и я познаем невозможность.

П. С. Не смог я удержаться – прости меня, ты, собственность!

Бежал я от нее, но к ней пришёл я вновь —

о, двойственность!

Инквизитор

Убиваю дни,

Убиваю ночи,

Я тебя люблю,

Ты меня не очень.

Стужа ноября —

Повод нам поссориться.

Для тебя я шут,

Неверная любовница.

Плечи в облаках,

Ноги над землею.

Дьявол вновь мечтает.

Я привычно ною.

Злобный твой оскал

И милая гримаска.

Какою будет вновь

Очередная маска?

Жалобы и нервы

Нищенки-царицы.

Тому, кто их придумал,

Пора бы удавиться.

Злой змеей кусаешь,

Плачешь после робко.

Пристрелить тебя

Мне хочется винтовкой.

Молча я признаюсь,

Тайн не раскрывая,

Что эти все симптомы

я

Просто обожаю!

Но если угадаешь

Мое желание петь

Союз, игру, сраженье

Уничтожит смерть —

Умру я для тебя

Разгаданным любовником

И поцелуешь в лоб

Ты своего покойника.

И станем равнодушно

Камни собирать

У скалы подножья,

Продолжая лгать.

От огня под кожей

Нравы сохраняя,

Наполняя горла

Ложью, как вниманьем…

Смысла в этом нет —

Нужно до конца —

В нежности любви,

В пошлости в сердцах.

Храм воспоминаний,

Дом, где жила любовь,

В конце концов, родная, мне послужит в виде дров…

Ты ведьмой на костре моем

Сгоришь, стеная звонко!

Богиня, вещь, любимая

Жестокая девчонка!

Вниз по радуге

Герой под солнцем тихим ранен,

Сражённый стрелами повторов злой весны.

Он просто ранен, он не умирает.

Под тихим солнцем наблюдает сны.

Любимая его – счастливая, как прежде,

А он – не ведающий горя от ружья.

Любимая его – конечно, ты, души его надежда.

А этот он, герой, – ни кто иной, как я.

Мы вместе, ты да я, непознанные души

И только в откровении чутком смысл наш и есть!

Кричащая любовь, касанья, тихий ужин.

Всё это будет, правда, милая?

Не здесь.

Ведь в мире этом – всем, где всё равно,

Где чудны лишь несбыточные сны,

Я стану гордым королём,

Ты первой станешь у стены.

К царю

(любому)

Вы короли ничтожества и лжи!

Любить готовы только власть,

Монеты золотые всласть

Вам красть; попробуй только покажи!

Вы лишены намерений благих,

Короны русской не снимая,

Одних лжецами обвиняя,

Насильственно мертвя других,

Престол хотите удержать.

Рассыпаться песком готовы

На краденном бездарно троне;

Ведь больше некуда бежать!

Во смраде водородно-серном

Здесь храмы ваши – будто бы таверны.