Читать книгу Путинбург - - Страница 2

Утром следующего дня в палатке Владимира раздались короткие звуковые очереди электронного будильника, безжалостно выталкивающие находящееся в неге тело Владимира из тёплой постели – на холодные, уличные раскопки. Веки Владимира вздрогнули и с той же частотой, синхронно, стали трястись вместе со звонками будильника.

Медленно вытащив руки из-под одеяла, Владимир вяло зевнул и, издавая скрипучий протяжный звук, потянулся.

– Ну, уж, нет. Больше я не буду копаться в этом говне и искать исторических «глистов» в «заднице» прошлого. Настало время заглянуть в будущее и рассказать людям то, что их ждёт впереди. Я покажу им мир с другой стороны и напишу новый учебник Истории с последней страницы. Надеюсь, что мой писательский труд остудит горячие головы некоторых политиков и предостережёт их от опрометчивых шагов в будущем, а проще говоря, станет для человечества той самой мягкой «соломой», которую я подстелю в завтрашний день, чтобы смягчить неизбежное болезненное падение. А, может, мой учебник вразумит людей настолько, что вовсе не позволит им пасть? – решительно заявил сонным голосом Владимир и, заткнув будильник, стал собираться в будущее.

Быстро скидав в сумку всё самое необходимое, он быстро и плотно позавтракал и, введя на приборе дату «21062115», переместился в двадцать первое июня две тысячи сто пятнадцатого года. Ровно на сто лет вперёд.

Как только таймер закончил обратный отсчёт, палатка над головой Владимира моментально исчезла, и он оказался под открытым небом.

Осмотревшись по сторонам, Владимир обнаружил, что исчезла не только палатка, но и экспедиция вместе со всем инвентарём. Но больше всего его удивило не исчезновение порядком поднадоевших нудных коллег, а исчезновение огромной РЕКИ. Вместо неё был глубокий заросший ров, затянутый зелёным мхом, словно огромным махровым покрывалом. Трава вокруг Владимира, деревья и кусты были непривычно ярки, будто бы невидимые художники-авангардисты безвкусно раскрасили их аляповатой краской кислотных оттенков, а птиц и животных вообще забыли нарисовать. Картина природы была абсолютно глухой и немой. Птицы не пели, звери не шумели, кузнечики не стрекотали, стрекозы не летали, пчёлы не жужжали, комары не зудели, кусать и пить кровь его не хотели. Пейзаж был красив, но, в то же время, искусственен и напоминал декорацию в театре. Владимир не чувствовал дыхание ветра и складывалось впечатление, будто на этой просторной «сцене» по-настоящему дышит только он один. От этого он ощущал себя абсолютно невписывающимся в эти мёртвые декорации персонажем, вырванным из чёрно-белого прошлого и вклеенным в цветное настоящее. Этакой корявой ретро-«кляксой», плюхнувшейся в современную картину безупречного мира.

– Надеюсь, что за сто лет люди не вымерли, как динозавры, и кроме меня на нашей Планете остался хоть кто-нибудь живой, – с оптимизмом подумал Владимир и отправился в ту сторону, где раньше находился населённый пункт.

Захудалая деревушка за сто лет, естественно, сильно преобразилась и внешне напоминала маленькую европейскую столицу, но «затюнингованную» в национальном стиле. Владимир обратил внимание, что ни кур, ни гусей, ни поросят, ни коров, ни кошек, ни собак, ни голубей в деревне не было. Вместо них на улицах царила безупречная чистота и полное безлюдье. Лишь изредка мимо него абсолютно бесшумно проезжали красивые, полупрозрачные автомобили, оставляя после себя не запах вонючих выхлопных газов, а шлейф ароматизированного тёплого ветерка, похожего на морской бриз.

– Так, главное ничему не удивляться, а только слушать, наблюдать, изучать и постараться адаптироваться в данной реальности, – повторял как мантру Владимир, стараясь откровенно не озираться по сторонам и широко не открывать от удивления рот.

Чувствуя себя «белой вороной», а точнее «ДРЕВНЕЙ вороной» прилетевшей из прошлого, он боялся оказаться не в своей «тарелке» и стать изгоем общества. Но, в то же время, ему было безумно интересно, хотя бы, одним глазком взглянуть на ту жизнь, которая ждёт человечество в завтрашнем дне. Посмотреть на свой родной Питер, на дом, в котором он жил в 2015 году, и если повезёт, то может, даже, увидеть и свои «плоды», растущие на его «ветке» их семейного генеалогического древа.

Пройдя пару километров, Владимир увидел на противоположной стороне улицы автобусную остановку и, перейдя дорогу по специальному безопасному мостику, возвышающемуся над дорогой, радостно поспешил к ней. Остановка, загороженная с трёх сторон толстым прозрачным стеклом, оборудованная мягкими кожаными креслами, раскладными столиками, автоматизированным баром с прохладительными напитками, встроенной в стену телевизионной плазмой, скорее ассоциировалась у него с приличным АВТОВОКЗАЛОМ, нежели с обычным деревенским местом для остановки автобусов. Зайдя вовнутрь, Владимир увидел в углу бабульку, торгующую спелой и сочной клубникой.

– Ну, хоть что-то в этой жизни есть неизменно вечное, – подумал Владимир и доброжелательно улыбнувшись, обратился к старушке: – Здравствуйте, бабушка. А вы не подскажите, как часто здесь транспорт ходит? Может, вы знаете расписание?

– Какое расписание? Здесь транспорт уже сто лет по расписанию не ходит. Зачем ему по кругу как цирковой лошади по манежу без всадника скакать? Если нужно уехать, вон, нажми кнопку, за тобой и приедут, – прокряхтела старуха и махнула рукой в сторону зелёной кнопки с изображением транспортного средства. – А если ты Принц и тебе маменька не велит вызывать самому себе «карету», то я могу за десять рубликов тебе послужить и сделать за тебя эту грязную «работу». Иначе, ты тут можешь всю жизнь просидеть перед моим носом, а мне это совсем ни к чему. Во-первых, я о «принцах» никогда не мечтала: не нравятся мне эти припудренные «неженки». А во-вторых, старовата я для тебя, – усмехнулась бабка и стала с подозрением, внимательно следить за дальнейшими действиями странно одетого молодого человека.

– Да не принц я никакой, а обычный студент. Будущий историк. Мы тут недалеко отсюда раскопки проводим с экспедицией, а меня в город с отрытыми артефактами отправили, – попытался выдать себя Владимир за потерявшегося «маменькина сынка», не жившего самостоятельной жизнью ни дня и нерешительно подошёл к терминалу с кнопкой.

Рядом с зелёной кнопкой он обнаружил красную, под которой было крупно написано: «ПОЛИЦИЯ».

– Надо же, прямо как на приборе телепортации. И красная кнопка есть, и зелёная, – мысленно подметил Владимир и уверенно нажал на зелёную.

На экране терминала, в ту же секунду, появилась трёхмерная голова симпатичной девушки. Она была настолько реалистична, что можно было бы подумать, что в терминале сидит настоящая живая девушка, высунувшая оттуда одну только голову.

– Добрый день. Меня зовут Ксения, я представитель транспортной компании «ДАЛЬНИЙ СВЕТ», куда хотите поехать? – приятным дикторским голосом спросила Владимира девушка и приветливо улыбнулась.

– Мне нужно до города, – смущаясь от ослепительной красоты девушки, ответил Владимир и слегка покраснел.

– От точки вашего обращения до черты города проезд будет стоить тринадцать рублей. Пожалуйста, внесите необходимую сумму на баланс вашего временного заказа и ожидайте. Как только произойдёт оплата, к вам тут же будет направлено транспортное средство. Время ожидания составит не более пятнадцати минут. Хорошего вам дня, – попрощалась девушка, и вместо неё на экране появилась табличка с надписью «ВСТАВЬТЕ КУПЮРУ В КУПЮРОПРИЁМНИК».

Владимир судорожно вынул пятидесятирублёвую купюру из портмоне и всунул в терминал. Машина, «втянув» полтинник, пару секунд «посмаковала» им в своём электронном «рту», будто дегустируя купюру на вкус, после чего, брезгливо «проглотив» её вовнутрь, громко сообщила механическим голосом:

– ВАША КУПЮРА НЕ РАСПОЗНАНА СИСТЕМОЙ КОНТРОЛЯ КОРПОРАЦИИ «ГОСЗНАК». ПО ЗАКОНУ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ФАЛЬШИВЫЕ КУПЮРЫ ИЗЫМАЮТСЯ ИЗ ОБРАЩЕНИЯ И ВОЗВРАТУ НЕ ПОДЛЕЖАТ. ВСТАВЬТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, НАСТОЯЩУЮ КУПЮРУ ИЛИ ПРИСЛОНИТЕ ПАЛЕЦ К СКАНЕРУ, ЧТОБЫ МЫ МОГЛИ ПО ВАШИМ ОТПЕЧАТКАМ УДОСТОВЕРИТЬ ВАШУ ЛИЧНОСТЬ И СНЯТЬ НЕОБХОДИМУЮ СУММУ С ВАШЕГО ЛИЦЕВОГО БАНКОВСКОГО СЧЁТА.

Долетевшая до ушей Владимира непривычная и режущая слух информация, словно током, дёрнула за его гражданское законопослушание и, почувствовав себя каким-то ненарочным преступником, он резко отпрянул от терминала.

– Милок, а какие ты говоришь у вас там раскопки? Не фальшивых ли денег? – поинтересовалась старуха и, вынув предмет, похожий на электрошокер, выставила его перед собой. – Шёл бы ты подобру-поздорову отсель, а то я нажму в терминале на красненькую кнопочку, и уедешь ты чуть подальше города и чуть посевернее.

– Вы всё неправильно поняли. А точнее, не за того меня приняли. Я, правда, не фальшивомонетчик, а студент исторического факультета, и у нас на самом деле проходят недалеко отсюда раскопки. Просто я с детства очень рассеянный и второпях, как правило, что-нибудь обязательно забываю: то утюг выключить, то лекарство выпить от склероза. Вот и сегодня, представляете, кошелёк с деньгами в других брюках оставил, растяпа. Мне этот недуг в наследство от предков достался, вместо сокровищ, – «вывалил» Владимир на бабку всё, что пришло ему в голову на тот момент и, как бы, в подтверждение своих слов по-идиотски захихикал.

– А что, дурачков в университеты сейчас тоже берут? – не веря во всю эту чушь, пошла в контратаку старуха.

– Так в университетах, сейчас, только одни дураки и учатся да богатые бездельники. А умным и так ума хватает деньги зарабатывать. Потому-то они и работают, а не учатся.

– И то верно, – согласилась старуха и, хитро прищурив глаз, разоблачительным тоном спросила: – А чего ты тогда в терминал совал, коль ты все деньги в других штанах забыл?

– Так древние находки и совал. Надеялся, что терминал не побрезгует и примет от меня старинные деньги, – находчиво ответил Владимир на каверзный вопрос бабки и, довольный своим удачным враньём, уставился на неё честными глазами, давая понять, что не собирается их от неё «прятать».

– Ну-ка, покажи-ка мне, что вы там со своими дружками нарыли? – продолжала разматывать криминальный «клубок» бабка, пытаясь ухватить вьющуюся ниточку за конец.

Владимир гордо, пафосно и демонстративно вынул из кошелька несколько крупных купюр и, сложив их веером, кокетливо помахал ими перед собой.

– Ну, дай поближе-то посмотреть. Чего дразнишься? Я ведь старая и вижу плохо, – с возросшим любопытством «закудахтала» старуха, увидев в руке Владимира разноцветные бумажки.

– Ладно, смотрите. Только аккуратно. А то меня из университета выгонят, если с ними что-нибудь случится, – поддался на уговоры бабки Владимир и торжественно вручил ей денежный «веер».

– Ух, ты! Да это же деньги путинских времён! – воскликнула старуха, выпучив от удивления глаза. – Так ты, чудак, совсем не дурак, а действительно историк. А я и не поверила сначала. Думала кибер-наркоман или бомж из виртуальной реальности в нашем захолустье объявился. А ты самый, что ни на есть, учёный, – изумилась бабка и уважительно посмотрела на Владимира. – Ты прости меня, старую перечницу, но я так редко людей вижу, что одичала совсем. А тут ты такой нарядный выплываешь, как гуманоид с Марса. Вот и проснулся во мне «охотник» за приведениями. Думала, изловлю шпиона межпланетного и получу за это дополнительные льготы от государства или лицензию на продажу крыжовника.

– Можете не извиняться. Проезд в автобусе этим не оплатить и мне всё равно придётся возвращаться в лагерь за обычными деньгами, – перебил бабкины причитания Владимир и, аккуратно выдернув лёгким движением из трясущихся рук старушки бумажный «веер», сложил его в стопочку и убрал обратно в кошелёк.

– Постой, не уходи! – остановила Владимира старуха. – А зачем тебе по такой жаре в такую даль туда-сюда шастать? Давай я выкуплю у тебя один из твоих артефактов за тринадцать рублей да езжай себе с богом? – предложила старуха, и её глазки хитро «забегали» из стороны в сторону.

– А вам зачем эти древние бумажки? – спросил Владимир, сменив образ «оправдывающегося преступника» на образ «пытливого следователя».

– Мой сын работает директором нумизматического музея и просто млеет от всех этих древних денежных знаков. Вот ко мне в голову и пришла идея: сделать ему сюрприз и внести свой материнский вклад в его древний финансовый капитал.

– А, если, честно? – терпеливо дослушав до конца бабкины бредни, вновь спросил Владимир и, вынув из кошелька сторублёвую купюру, помахал ею перед носом старухи.

– Поклянись, что продашь мне её за тринадцать рублей, если правду тебе скажу, – выпалила старуха, не отводя вспыхнувших глаз от сторублёвки.

– Клянусь светлой памятью Александра Невского, который доблестно защищал эти места от шведов восемьсот семьдесят пять лет назад, – торжественно произнёс Владимир, приложив купюру к сердцу.

– Александр Невский? Кто это? – наморщив лоб, спросила бабка, пытаясь отыскать в своей памяти следы этого человека.

– Да это же великий полководец! – всплеснул руками Владимир, – Вы что, в школе историю не изучали?

– Изучали. У меня в школе по истории «отлично» было, – с обидой в голосе призналась бабка и, чтобы не быть голословной, как на экзамене, стала «выпуливать» из головы фамилии известных ей военачальников.

– Да нет, я имел в виду древнюю, а не современную историю, – остановил Владимир бабкины перечисления совершенно незнакомых ему фамилий.

– Если ты о той эпохе, из которой ты вырыл эти деньги, то я знаю из тех времён только Шойгу и Верховного главнокомандующего Путина. Но, никакого Невского там и в помине не было.

– Ну, хорошо. Тогда клянусь светлой памятью Владимира Путина, что продам вам эту сторублёвую купюру той великой эпохи за тринадцать рублей, если скажите мне правду, – так же торжественно, как и в первый раз, произнёс клятву Владимир и прижал денежку к сердцу. – Так пойдёт? – шёпотом спросил у бабки Владимир, продолжая стоять перед ней по стойке «смирно».

– Вот теперь, верю. А то придумал какого-то Александра Невского. Ты бы ещё поклялся обезьяной, из которой труд сделал человека, – усмехнулась старуха.

– Хватит отлынивать. Говорите уже правду, я жду.

– Хорошо, хорошо, скажу, – послушно закивала головой бабка, переходя на заговорщицкий шёпот. – Я не представляю, каким нужно быть ботаном и задротом, чтобы не знать, что деньги путинских времён сейчас на вес золота и что за ними «охотятся» не только отечественные, но и зарубежные коллекционеры. В городе, на любом «блошином рынке», мне за эту сторублёвку заплатят не тринадцать рублей, а целую тысячу! И я смогу больше клубникой вообще не торговать, а скушать её и запить холодненькой водочкой, – похвасталась старуха и закатила к небу глаза, представляя эту идиллию.

– Другими словами, обогатитесь за счёт моего «продишивизма». Я правильно понял? – уточнил Владимир и вопросительно посмотрел на бабку.

– Не знаю, что ты имел в виду, но думаю, что правильно, – согласилась старуха.

– Ну, что ж, раз честно сознались в своей спекулятивной афере, тогда держите свою, нечестно заработанную купюру, но смотрите не обосритесь от счастья. А то смешаете такое количество клубники с водкой да зальёте этим «компотом» свои старые «дрожжи», не ровен час, в организме могут начаться и необратимые процессы, – предостерёг бабку Владимир и вручил ей сторублёвку.

– А ты, всё-таки, дурачок, – покачала головой старуха, пряча купюру в бюстгальтер. – Хотя, справедливости ради, нужно отметить, что дурачок ты честный, раз отдал мне денежку. Я бы ни за что не отдала, – созналась бабка и, вытащив из маленькой сумочки бумажную десятку и три купюры по одному рублю, протянула их Владимиру.

– В расчёте, – заключил сделку Владимир и, подмигнув бабке, вернулся к терминалу.

Внеся требуемую сумму, он получил письменное уведомление от терминала о том, что транспорт к нему выехал, и распечатанный билет со штрих-кодом. С облегчением выдохнув, Владимир расположился в уютном кожаном кресле и, прикрыв глаза, застыл в ожидании транспорта.

– Слышь, дурачок? А почему тебя с таким ценным грузом одного отправили и без охраны? Вы там, на раскопках, все такие бесстрашные? Или вы там так много этих денег нашли, что за раз не увезти? Потому-то тебя с «образцами» находок за подмогой и отправили. Угадала? Кстати, а где вы копаетесь? Далеко отсюда? – начала неожиданно «бомбить» Владимира новым шквалом вопросов бабка, пытаясь застать собеседника врасплох.

Владимир вздрогнул от громкого, скрипучего голоса старухи и нехотя приоткрыл глаза.

– Не спешите, бабуля, на скользкую дорожку становиться и образ гангстера на себя примерять. Не доведёт вас ваша алчность до добра. Не нужно быть такой жадной. Срубили лёгких денег, успокойтесь и радуйтесь. Зачем вам фарт на проблемы менять? К тому же напрасный это труд нашу экспедицию искать. Сами понимаете, засекреченные объекты просто так на дороге не валяются. Лучше забудьте меня и продолжайте торговать клубникой. Иначе можете и рыбку НЕ съесть и на год сесть, – дал бесплатный совет бабке Владимир, смекнув, для чего она проявляет такое нездоровое любопытство.

– Может, тогда клубнички возьмёшь? – разочарованно спросила старуха, поняв, что её коварные замыслы раскрыты. – Ещё за одну старинную сотню все ягоды тебе отдам. Будешь ехать в автобусе да клубнику жрать, как король. Лепота-а-а…

– Если верить вашим словам, то на старинную сотню я смогу в городе не ящик, а целый вагон клубники купить. Так зачем мне спешить? К тому же, вы меня могли обмануть и умышленно цену снизить. Не удивлюсь, если в следующий раз увижу вас уже в качестве хозяйки клубничного супермаркета.

– Ну, это ты лишку хватил, – засмеялась старуха. – Размечтался! В жизни есть куда более ценные вещи, чем твои замусоленные бумажки. Со своими артефактами ты можешь себя почувствовать «принцем на час», но не «королём по жизни». Ты не сможешь купить весь мир, а сможешь в лучшем случае скупить только всю клубнику в мире.

– Но ведь тогда я стану «Клубничным королём». Это, конечно, не КОРОЛЬ ЖИЗНИ, но тоже неплохо, – подыграл бабке Владимир и уселся в кресле, как на троне.

– Неплохо, но сейчас ты даже не «Клубничный принц», а всего лишь «Принц замусоленных бумажек». Вот если купишь у меня клубнику, тогда и сможешь на столь высокий титул претендовать. А пока ты безвольный «мальчик на побегушках», ЩЕНОК, которому приказали отнести добычу хозяину, – предприняла очередную попытку выторговать хотя бы ещё одну заветную купюру старуха, искушая Владимира властью над ягодами.

– Впервые вижу такую хитрожопую бабулю, – возмутился Владимир, качая от удивления головой. – О чём бы не говорили, всё на деньги переводит да в клубнику «конвертирует». Вы часом не цыганских кровей будете, раз вам моя денежка так покоя не даёт? А давайте лучше я вам по руке погадаю? – предложил Владимир и, направив взгляд на руки старухи, изображая из себя великого провидца, заговорил громогласным голосом: – Судя по вашей коммерческой жилке, которая тянется из вашей руки в мой карман, я с уверенностью могу сказать, что учились вы в молодости на торгаша. И ярко-красная клубника мне подсказывает, что учились вы хорошо и закончили торговое учебное заведение с КРАСНЫМ дипломом…

– Хреновый ты, экстрасенс, – «крякнула» бабка. – Вообще ничего не угадал. На самом деле, я закончила Сельскохозяйственную академию. Написала диссертацию на тему «Плодово-ягодные гибриды и влияние Лунного календаря на аграрную систему Марса». Защитила обычный диплом, а вовсе не красный. Прошла практику на орбитальной станции, где смогла вырастить первую космическую клубнику. Побывала на Луне. Десять лет проработала на Марсианских плантациях. А потом меня потянуло земное притяжение, и я вернулась сюда, в родные края. Купила пятьдесят квадратных метров экологически чистой земли, получила лицензию и теперь выращиваю авторский сорт натуральной клубники.

– Так вы, бабушка-космонавт? Ничего себе! – удивился Владимир и подпрыгнул на кресле. – Тогда тем более с вашей-то высоты полёта говорить о деньгах, об этом низком бумажном эквиваленте, должно быть стыдно. Да вам не о клубнике нужно говорить, а рассуждать о поэзии.

– Поэзия? А это ещё кто такая? Поди, жена Александра Невского? – без интереса, но с явным пренебрежением в голосе спросила старуха.

– Бьюсь об заклад, что у вас в школе и по литературе «отлично» было, – рискнул предположить Владимир, сдерживая улыбку. – Поэзия, это обычные стихи. Зарифмованные строчки о любви. Вам посвящали когда-нибудь мальчики стихи?

– Любовь? Ты что с ума сошёл? Какая любовь? Посмотри на себя! Красивый, здоровый, молодой парень, живешь в двадцать втором веке, а выражаешься, как мой прадедушка. Тот тоже всё про любовь твердил, пока от полового «гриппа» не умер. Вот ему на похоронах посвящали какие-то слова, но я не уверена, что это были стихи.

Владимир поморщился, соскочил с кресла и, встав в поэтическую позу, с выражением начал читать:

«У лукоморья дуб зелёный,

Златая цепь на дубе том,

И днём и ночью кот учёный,

Всё ходит по цепи кругом!»

Процитировав Пушкина, Владимир сделал небольшую паузу и, опустив взгляд на бабку, осторожно спросил: – Ничего не напоминает?

– Бред какой-то напоминает, – заворчала старуха. – Почему на дубе золотая цепь? Откуда на дубе взялся кот, да ещё и учёный, а не спелый жёлудь? Может, в вашей учёной среде и принято сложенные в одну кучу несовместимые вещи обзывать поэзией, но в народе это обычно называют мусорной свалкой, помойкой. А бессмысленный набор фраз – словесным «поносом».

– Ладно, объясню проще, – устало вздохнул Владимир. – Каждая песня состоит из мелодии и стихов. И если из песни выкинуть музыку, то и останется та самая поэзия. Вот у вас есть любимая песня?

– Не-а, – отрицательно замотала головой старуха.

– Ну, что вы обычно поёте, когда напьётесь красного французского вина?

– Обычно, я, молча, слушаю грустную музыку Бетховена и плачу, – стесняясь, созналась старуха.

– А что вы слушаете, когда вам не грустно, а очень весело? – приободряюще спросил Владимир и взмахнул вверх руками, изображая праздничное настроение.

– Моцарта, – расплывшись в улыбке, произнесла бабка и попыталась насвистеть отрывок из своего любимого произведения «Турецкий марш».

– А молодёжь, под какую музыку на вечеринках дёргается? Тоже под Моцарта? – съязвил Владимир, начав терять терпение.

– Вот юное, продвинутое поколение предпочитает танцевать под отечественных авторов, – уверенно заявила бабка.

– Ну, слава Богу! – хотел было обрадоваться Владимир тому, что сможет, наконец, привести бабке пример песенной поэзии, но не успел, так как старуха начала перечислять этих самых отечественных авторов:

– Чайковский, Прокофьев, Шостакович, Глинка, – загибая кривые пальцы, начала расставлять бабка лидеров хит-парада местных танцплощадок по своим местам. – Хотя, если положить руку на сердце, то под «Вальс цветов» из балета «Щелкунчик» Чайковского я и сама готова трясти своими слегка увядшими «бутонами» до самого утра.Но зачем ты задаёшь мне такие глупые вопросы, будто сам не знаешь, под какую музыку танцует молодежь? Али ты танцуешь под что-то другое?

Владимир побледнел. Мысли в его голове стали в панике разбегаться и больно натыкаться на острые вопросы:

– Неужели в двадцать втором веке так быстро устарели и бесследно вымерли такие жанры как поэзия и песня? Неужели из памяти современности стёрлись имена таких людей как Александр Невский и Пушкин?

Опять же, Владимира приятно радовал тот факт, что музыка великих композиторов: Моцарта, Бетховена, Чайковского до сих пор была не только жива, но и очень популярна. А это доказывало, что настоящее искусство вечно. Однако тревожные мысли в его голове не утихали.

– А, может, люди за двадцать два века научились отделять агнцев от козлищ, незабудку от дерьма и то, что не прошло проверку временем просто кануло в лету? С другой стороны, Невский и Пушкин, априори не могли быть дерьмом ни при каком раскладе. Почему же тогда о них забыли?

Владимир видел в этом только две причины: либо, человечество стало безупречно идеальным, оставив для себя только те плоды человеческих достижений, которые, по мнению большинства жителей Планеты, имели глобальное значение, а несущественные «отфильтровали»; либо, это обыкновенный старческий маразм, отдельно взятого, пожилого жителя Земли.

В любом случае, Владимир не хотел раньше времени паниковать и, напомнив себе о том, что нужно поменьше говорить и больше слушать, попытался успокоить свои напряжённые мысли и привести их в порядок.

– Ты чего молчишь-то? – повысила голос старуха, подумав, что её не расслышали. – Я тебя спросила, зачем ты задаёшь мне такие глупые вопросы про музыку, будто сам не знаешь на них ответы? Сам-то ты под что танцуешь? Неужто под звуки турбинных двигателей?

– Да, под то же, что и все, – опомнился Владимир. – А «Вальс цветов» вообще моя любимая танцевальная композиция! Но это же обожаемая всеми популярная музыка. А мне было интересно узнать, слушаете ли вы, кроме этого, какие-нибудь альтернативные музыкальные направления? Например: джаз, блюз?

– «Джаз», «блюз», «газ», «шлюз».. Что за набор несуществующих зашифрованных слов? Ты выражаешься не как студент исторического факультета, а как выпускник спецшколы межгалактической безопасности. Ты, наверное, хочешь меня завербовать и купить на эти старые деньги «скелетов», которые прячутся у меня в шкафу? Но я хочу тебя предупредить, что в моём шкафу нет никаких скелетов, и я не знаю никаких тайн, которые могли бы заинтересовать спецслужбы, – отрапортовала старуха и стала прятать голову под прилавок.

– Я устал вам повторять. Я не принц, не агент, не шпион, а самый настоящий студент-историк, такой же натуральный, как и ваша замечательная клубника, – попытался успокоить бабку Владимир и намеренно прекратил беседу, чтобы не нервировать пожилого человека и не вызывать к себе ещё большее подозрение.

Через пару минут обоюдного молчания к остановке бесшумно подъехало небольшое транспортное средство без водителя, похожее на двухместную прозрачную капсулу, управляемую автопилотом. Бортовая дверь, негромко пшикнув, плавно отворилась.

– Ну, мне пора, – с фальшивым сожалением произнёс Владимир и посмотрел на бабку. Та быстро перевела взгляд с Владимира на клубнику и, как ни в чём не бывало, стала поправлять ягоды, придавая им более выигрышный, товарный вид.

– Благодарю вас за интересную беседу и помощь в разрешении моей финансовой проблемы. Простите, если я обидел вас словом или насторожил вас своим несовременным восприятием мира. Уверяю вас, я сделал это не нарочно. Я хотел лишь скоротать время, а не создать в ваших упорядоченных мыслях хаос. Всего вам, доброго, – вежливо попрощался с собеседницей Владимир и, усевшись в необычайно уютное транспортное средство, бесшумно отъехал от остановки в направлении города.