Читать книгу Честное пиратское - - Страница 6

Стас

Я бродил уже больше часа, разглядывая вывески магазинов, подходя к каждому, где висели доски объявлений, когда заметил вдалеке знакомый силуэт бабушки Пиратки. Мы уже недели три не встречали её у подъезда, хотя раньше она часто выходила в магазин, и всегда благодарила, когда мы придерживали ей дверь.

Бабушка шла очень тяжело, еле передвигала ноги, в руках, вместо привычной авоськи, у неё была большая сумка на колесах, забитая так сильно, что казалось она сейчас лопнет. Колеса отказывались свободно катиться от этой тяжести и сопротивлялись движению.

Я догнал её и немного обошел вперед, чтобы не напугать внезапным появлением.

– Здравствуйте! – широко улыбнулся я, чтобы она меня разглядела и узнала. – Давайте вам помогу?

– Ой, спасибо большое, голубчик! Как хорошо, что я тебя тут встретила. Сумка совсем непослушная, я её прям до отказа набила! – начала рассказывать бабушка.

– Меня Стас зовут. Как к вам лучше обращаться?

– Марина Васильевна я! – улыбнулась бабушка.

– Давно не ходили в магазин, Марина Васильевна? – спросил я.

– Да дед мой захворал и я, чтобы далеко не уходить, все запасы потихоньку растратила, – извиняющимся тоном пояснила бабушка.

– Сильно захворал? – поинтересовался я.

– Вторую неделю лежит, – вдруг загрустила бабушка. – И капризничает.

По пути до её дома, она охотно держала меня под руку, делясь новостями, пока я катил капризную телегу и радовался, что смог немного развеять её день. Мы зашли в подъезд, поднялись на лифте на пятый этаж и встали возле большой красивой лакированной железной двери. У всех соседей они были деревянными, в драпировке из стеганного дерматина, а у бабушки – больше походила на дверь от огромного сейфа. Она немного пошуршала замками и дверь ей поддалась. Я вкатил тележку в коридор и прямо с порога залюбовался её шикарно обставленной квартирой. Будто попал в музей. В коридоре стояла резная белая тумба, белая кушетка с красными подушками, над ней, в такой же резной деревянной раме, на меня смотрело моё отражение. Вензеля на серых обоях переливались золотом под разными углами, мельком в гостиной разглядел большой красивый комплект мягкой мебели и телевизор с видео-проигрывателем под ним.

– Поможешь до кухни донести? Чтобы я косяки не снесла этой тележкой. – попросила она.

– Конечно! Могу помочь разобрать, если надо! – доложил я.

– Какой ты хороший! Но тебя, наверное, другие заботы ждут, – отмахнулась Марина Васильевна.

– До пятницы я совершенно свободен, – процитировал я Пятачка и бабушка мне улыбнулась.

– Тогда, давай, а я чаем тебя угощу! Пойдем на кухню.

Я разулся и последовал за моей новой знакомой с тележкой наперевес, боясь шаркать колёсиками по красивому и, наверное, дорогому полу. Кухня оказалась большой и просторной. И светлой! Я так привык к нашему темному гарнитуру, цвета плохих дней дяди Саши, что бабушкина кухня меня ослепила своей белизной и ярко-белыми фасадами. Марина Васильевна смело командовала, что куда положить из сумки, а сама заваривала чай и суетливо выставляла на стол какие-то конфеты, резала халву и распаковала, только что купленную, пачку зефира.

– Если в чай бергамота добавлю, будешь пить?

– С удовольствием! – я одарил её широкой улыбкой и рассказал, что мама мне всегда заваривает чай с бергамотом.

– Внучка моя тоже любит с бергамотом! И я люблю. Он полезен для иммунитета, – разговорилась бабушка. – А дед мой не пьет с бергамотом, вот и разболелся среди лета.

– Мия этим летом к вам не приехала? – нагло решил спросить я.

– Её мама устроила в какую-то школу летнюю в Италии. А нам только письма от нашей девчонки, много фотографий шлёт, в школе ей нравится, но скучает по Москве сильно.

– Да, понимаю, – вставил я зачем-то и решил не заострять её внимание на этом. – Рис и гречку куда положить? – мне вдруг стало грустно, потому что представил, как скажу сегодня об этом другу и он расстроится, что этим летом останется совсем без Пиратки.

Мы закончили распаковку и приготовления к чаепитию и я, наконец, развернулся к противоположной стене кухни. Прямо над большим обеденным столом висела доска, сплошь увешанная фотографиями Мии, закреплёнными канцелярскими кнопками, а также фотокарточками её родителей и Марины Васильевны с супругом.

На многих фотографиях маленькая Мия корчила рожи и показывала язык, но не злобно, а с задоринкой. Нику бы это очень понравилось. На фотках, где Пиратка уже постарше перестал появляться отец – только мама. На последней фотографии – девчонка крупным планом у Колизея, ветер растрепал ей волосы, которые с прошлого лета стали немного длиннее, воротник рубашки задран вверх, чтобы не дуло в тонкую шею, а взгляд задумчивый куда-то в сторону, очень глубокий и немного грустный. Я разглядел наконец-то, что глаза у неё зелёные, почти прозрачные, цвета мятной жвачки, и улыбнулся.

– Классные фотографии! – подметил я.

– Да! Хорошие. Места скоро не останется на доске, надо будет искать побольше, – рассмеялась Марина Васильевна, внимательно заглядывая мне в глаза, с такой теплой улыбкой, что я даже смутился.

– Мы с другом можем с этим помочь.

– Хороший ты парень, Стас. Готов помочь. Сейчас мало таких. Уже пару лет никто не предлагает сумки до дома донести, а ты вот даже помог всё по местам разложить. Спасибо тебе большое. Угощайся чаем и давай съедим весь зефир, чтобы деду моему не досталось.

– Что врачи говорят про деда? Надеюсь, ничего серьезного? – вдруг заволновался я.

– Да если бы он по этим врачам ходил ещё!

Я запереживал. Если дед лежит больше двух недель – дело может быть плохо.

– Может, врача вызвать на дом?

– Да приходил врач. Выписал уйму анализов, потом лекарств понавыписывал. Невестка мне всё прислала, заставляю его лечиться, но дед капризный у меня. Да и мне тяжело и за квартирой следить, и за ним. В прошлом году Мия помогала очень и дед мой скакал как горный козлик с ней.

– Может к вам приходить помогать? Мы с Никитой с радостью! У него мама медик, расскажет нам как и что надо. Или по дому какие-то дела поделаем.

– Ой, я бы вам даже приплачивала, ребятки. Деньги есть, а сил совсем нет. И нанимать кого-то со стороны боязно, а вы уже почти родные. В этом же доме живёте, да? Я вас часто вижу из окна.

Я глянул в окно и увидел отличный обзор на самодельный стол для игры в домино под большим деревом, где мы курим самокрутки по вечерам.

– Мы из соседних домов. Живём в этом же районе. Марина Васильевна, давайте, я вам номер свой оставлю и вы можете с моими родителями связаться, если вдруг сомневаетесь. И я бы с радостью помогал, если вам надо.

– Договорились, голубчик! – не раздумывая ответила она, чокнулась со мной чашками с ароматным чаем и хитро подмигнула. – Пойдем, с дедом тебя познакомлю.

В квартире было две спальни. На закрытой двери висел, никак не вписывающийся в общий интерьер, плакат Parental Advisory, таким знаком оповещают о нецензурной лексике на некоторых дисках с музыкой. Занятно, но у меня не ассоциировался нежный образ Мии с фотографий с нецензурной лексикой. Вторая дверь была приоткрыта и за ней шумел телевизор. Спальня тоже оказалась светлой и просторной, с большим платяным шкафом и широкими прикроватными тумбами, заставленными лекарствами и книгами. Напротив кровати стоял шумный телевизор на тумбе, с кучей видеокассет за стеклянной полкой. Дед оказался приветливым и болтливым, и я быстро нашел с ним общий язык. Даже уговорил его выйти, не без моей помощи, на кухню, допить с нами чай с зефиром. Марина Васильевна сразу зацвела на фоне наших разговоров. И они рассказали мне много историй семьи Пиратки. Я узнал как старики познакомились и где жили, как их дети резко разбогатели в девяностых. Как привыкали к имени внучки. Мия и правда оказалась той ещё Пираткой – устраивала в детстве погромы в этой квартире, когда не хотела уезжать и баррикадировала дверь в комнату. Меня это повеселило. А потом, я помог Льву Сергеевичу вернуться в спальню и пообещал прийти через день, уже с Никитой, чтобы помочь починить что-то под раковиной.

– До послезавтра, Марина Васильевна! Придем к одиннадцати! Хорошо, что встретились. Я рад был побыть вам полезным, – вежливо попрощался я, а бабушка меня благодарно обняла.

Я замер. Было и неудобно и очень приятно, что она так радушно меня приняла. От её белых почти волос пахло не то грушей, не то сливами, точно веяло домом и уютом, и я осторожно обнял её в ответ.

Шёл к турникам, на встречу с Ником, и размышлял, как ему рассказать о том, что со мной произошло. Ведь помимо хорошей новости, что я нашел нам подработку, да ещё и такую, мне придется сообщить ему о том, что его Пиратка этим летом не приедет. Мне было заранее грустно и обидно за него.

Действительно необычная девчонка эта Мия, он абсолютно прав. Перед ней раскрыты все двери: учеба во Франции и летняя школа в Италии, фотки из экзотических мест, на фоне водопадов, пирамид, старинных замков или Биг Бена, а она скучает по родным местам, разглядывает окна в типичных спальных застройках, и устраивает забастовки, чтобы остаться тут, с бабушкой и дедушкой. И в глазах у неё так много грусти. В очень красивых глазах.

Друг встретил меня, сидя верхом на турнике, с широченной улыбкой. Я улыбнулся ему в ответ и помахал.

– Я сегодня был пиратом! – заявил Ник.

– А я – внуком! – ответил я.

Мы заржали. И друг стал ловко спускаться с металлических труб, как обезьянка по веткам. Ник за половину лета сильно постарался и стал крепче. Уже может держаться флажком на вертикальной стойке турника, а его широкие плечи не помещаются в рукавах футболки. Вот бы и мне так – позавидовал я немного. Ник вообще казался мне идеальным. У него мужественные брови и большие глаза, и стильная стрижка на послушных волосах, не то, что мои жёсткие неуправляемые кудри-пружины. Надо хотя бы плечи раскачать, чтобы не отставать от друга.

Мы бурно обменялись новостями, он рассказал про свои приключения в кинотеатре, жалея, что не было с собой старенького Кодака, чтобы сделать пару фотографий в образе, и как свалился в закулисье. Я рассказал про встречу с бабушкой Пиратки и что побывал у нее дома. Как мы пили чай, и я познакомился со Львом Сергеевичем, опустив воспоминание о стене фотографий на кухне. Мне захотелось, чтобы друг обнаружил эти фотографии сам, когда мы придем с ним послезавтра помогать пожилой паре, и насладился ими в полной мере, услышав пару историй деда, которые заставили меня повеселиться сегодня вечером.

– Ну друг! Ну ты фартовый! Вот это новость! Посетим квартиру, где живёт Мия! Вааааау!

Мы много обсуждали и долго смеялись, а закурив скрученную сигаретку, он вдруг поник. Я знал, что так будет и дал другу время посидеть со своей печалью.

Через день уже стояли у подъезда Пиратки в полной боевой готовности. На улице шел дождь, пахло скошенной травой и мокрым асфальтом. Редкие прохожие прятали лица под зонтиками и старательно обходили лужи на тротуаре, переходя на проезжую часть. Прекрасная погода, чтобы поработать, подумалось мне. Но Ник был весь будто наэлектризованный.

– Доктор, нормально, что я нервничаю? – спрятался за иронией друг.

Я взял его за запястье, делая вид, что считаю пульс и широко улыбнулся, в шутку облегчённо выдыхая:

– Пациент скорее жив, чем мертв!

– Шшшарлатанство! – ответил Никита, пытаясь изобразить голос возмущенной совы из Буратино. Я громко заржал над его пародией, открывая тяжёлую железную дверь и мы направились к лифтам.

Ник присвистнул, увидев дверь в квартиру стариков.

– Вот это монстр! – сделал заключение он. И несмело позвонил в дверной звонок.

За дверью нежно зачирикали птички и послышались шаркающие шаги. Бабушка встретила нас в веселеньком фартуке, и с благодарной и счастливой улыбкой. В квартире вкусно пахло сладким тестом с ароматом сливочной ванили. Я представил Марине Васильевне друга, Ник одарил её блестящей белоснежной улыбкой, и мы пошли здороваться и знакомиться с дедом.

Я не застал своих бабушек и дедушек. Они умерли ещё до моего рождения, в послевоенные тяжёлые времена, но именно так представлял себе пожилую идиллию в их домах, если бы они у меня были. Бабушка суетливо что-то готовит под новости из радиоприемника, гремит посудой, периодически течет вода в раковине и скрипит дверца духового шкафа, дед сидит важно и рассказывает, как починить дверцу шкафчика под раковиной в ванной, даёт ценные указания и рассказывает байки, изредка матюкаясь, как добродушный гномик. Мы помогли ему прочистить сифон в раковине, подкрутить и смазать петли дверцы, поменять пару лампочек, привели в порядок его лекарства на тумбочке и сумели вынуть из видеомагнитофона в гостиной застрявшую кассету из-за которой он не мог смотреть фильмы в любимом кресле. Марина Васильевна попросила помочь перестелить белье на кровати, протереть от пыли крыши высоких шкафов, снять тяжёлые гардины в их спальне, и мы помогли заправить их в стиральную машину, похожую больше на мини-космолёт, никогда таких ещё не видел. А потом она предложила нам отдохнуть и пообедать, чтобы вернуть шторы обратно на крючки, когда закончится стирка. Ник помог Льву Сергеевичу усесться за стол и завис у стены с фотографиями Мии, пока я помогал с тарелками и приборами. Спиной чувствовал, как его напряжение уходит и точно знал, что мой друг сейчас очень далеко от этой кухни: стоит у водопада и пирамид, на фоне Биг Бена и Эйфелевой башни, или возле Колизея, разглядывает глаза своей Пиратки, светлые и красивые, цвета мятной жвачки.

Дед снова рассказал несколько историй семьи, про детей, про свою жизнь в городе, где они с Мариной Васильевной родились и выросли, как переехали сюда. На историях, как Мия баррикадировала дверь, чтобы не уезжать, Ник расхохотался в голос. Мне, вдруг, показалось, что мы немного оживили однообразную жизнь пожилой пары, дед сам, без помощи, стал передвигаться по квартире и оживлённо задавал нам вопросы про учебу и летнее времяпрепровождение, а бабушка радостно делилась с нами любыми историями и новостями, которые деду были не сильно интересны.

Мы уже обувались в прихожей, когда на кухне радостно бзынькнула духовка.

– Ой, не торопитесь, ребятки! Я вам с собой пышек дам! Они сдобные, с кремовой начинкой! Мои фирменные!

У меня потекли слюни, хотя голодными нас тут уже не оставили. Мы потупили в прихожей пару минут, разглядывая обои и Марина Васильевна вынесла из кухни большой кулёк из газеты, от которого шел невероятный аромат сладкой выпечки.

– Спасибо большое, – сказал Ник и замер, как я позавчера, от теплых объятий бабушки, обнял её в ответ. А потом и я последовал его примеру.

– Я вам ещё заплатить же должна! Сказала Марина Васильевна, когда мы помахали счастливому Льву Сергеевичу, восседающему на огромном кресле в гостиной, у работающего теперь видака. На экране известный актер с базукой, чуть зажмурившись, громко выстрелил.

– А давайте сегодня мы пышки посчитаем за оплату? – предложил Ник и широко улыбнулся. – Это же эксклюзив! Таких в магазине не достать! Чем не оплата?!

– Точно-точно! – согласился я.

– Ну нет, вы сегодня хорошо поработали, ребятки! Любая работа должна быть оплачена, – сказала она, и вложила морщинистой рукой мне в руку несколько купюр. – Спасибо большое за помощь! Когда подготовлю список задач для следующего раза, наберу твоей маме, Стас. Хорошо?

– Договорились, Марина Васильевна! – радостно подытожил я и мы засобиралась выходить через сейфовую дверь, ведущую из музея в типичный монолитный подъезд.

Залезли в лифте, не сговариваясь, в ароматный кулёк с пышками и кабина наполнилась запахами, как духовой шкаф бабушки. Мы вдохновенно вобрали побольше воздуха из кулька и радостно выдохнули, когда двери открылись на первом этаже, напугав немного женщину с маленькой собачкой на поводке.

Дождь на улице давно закончился и наш любимый стол со скамейками высох под жарким летним солнцем, которое ещё не спряталось. Направились в сторону продуктового в паре домов от подъезда. Ник задумчиво шагал и, наконец, заговорил после большого вдоха:

– Какой классный день, друг! Спасибо тебе за него!

– И тебе спасибо за компанию. – улыбнулся я.

– Какая классная пара, да? Какая у них интересная история. А квартира – ну музей, не иначе!

– Я тоже так подумал, когда попал туда первый раз.

– А сколько фотографий с Пираткой! Ты мне про них не рассказал.

– Оставил их для тебя. – пояснил я.

– Спасибо, мой проницательный друг! – поблагодарил он и похлопал меня по плечу.

Прикупив в магазине неподалеку пакет с соком, мы вернулись за стол и раскрыли кулек с чуть остывшими булочками. Нежное тесто сминалось и почти таяло под пальцами, на язык вытекала сливочная сладкая начинка и мне подумалось, что ничего вкуснее я действительно никогда не ел.