Читать книгу Меня целовал Есенин - - Страница 2

Вы были интересным и почти спокойным,

я жутко волновалась, но не подавала виду.

По тормозам, и нежно: «Что с тобою?»

Вокруг декабрь и любви превратные флюиды.

Тот переломный вечер помню до минуты,

я понимала только половину Ваших фраз.

Мне так тогда хотелось теплоты, уюта…

Вы вдруг меня поцеловали в первый раз.

То был вулкан эмоций, магнетизм животный,

дрожали руки, и предательски кружилась голова.

Я позже поняла, что выпуск был пилотным

и фокус-группа была, видимо, совсем пьяна.

У нас сериала про любовь не получилось.

Смотря назад наивной девочке, кричу: «Беги!»

Я столько прожила – мне в ужасах не снилось…

Неверные любовники, желанные взаимные враги.

Вы изменяли мне, со мною изменяя!!

Я слезы выплакала все лет на пятьсот вперед.

Я умирала каждый день, Вы все со мной играли,

то нежный мальчик мой, то до мурашек лед.

Я до сих пор не знаю, где нашла я силы,

не приходя в сознание, тихо отползти.

Я все еще зализываю раненую спину,

и благодарна небу, что смогла уйти.

Не стираются из моей памяти

ваши потухшие красивые глаза.

Вы мне очень нравитесь… Знаете?

Жаль, что нам общаться странно… и нельзя.

Я бы обняла Вас, милая.

Я знаю этот потерянный взгляд

и эту маску на лице застылую;

на губах на Ваших ощущаю яд.

Вы, без сарказма, образец терпения.

Зачем Вам это только, дорогая?

Никто ведь не оценит женского смирения.

Можно жить без боли, есть любовь другая!

Смесь постоянной грусти с гордостью…

Об этом Вы всю жизнь мечтали?

Высокая оплата – Ваша молодость…

Как я хочу помочь, Вы б только знали.

Ах, кто бы знал, как это больно –

делить с женщиной тебя другой.

С тобой все было добровольно,

я знала с первых встреч, что ты не мой.

И каждый день, пытаясь мыслить трезво,

я погружаюсь в омут с головой.

В твоих глазах тону я, словно в бездне,

в твоих объятиях чувствую себя живой.

Ты книга, эпилог которой знаю.

Ты песня про неверную любовь.

Тебя касаясь, я хожу по краю,

не оставляя на твоем теле следов.

И в ночь, когда от нас не спят соседи,

мой счастья стон – предвестник тихой боли.

В постели ты не джентльмен, а я не леди,

актриса лучшей незаглавной роли.

Кто и зачем придумал прощальные письма?

Чтоб остроту страданий во сто крат усилить?

Прежде чем писать мне, Вы меня спросили?

Или Вы не можете без драмы и трагизма?

За все Вам благодарна и за все простила.

Я полюбила ада вкус и запах рая,

и умирала каждый раз, когда Вы, уезжая,

гнетущей тишиной меня о землю били.

Вы написали, что я в Вашем сердце вечно,

куда и как бы жизнь меня ни заносила.

Ставьте якоря, мой милый, мы приплыли.

Не соблазнюсь я впредь заморской Вашей речью.

Скажи, ты все еще видишь?

Тот страшный сон с разбитым самолетом?

В котором я кричу, а ты меня не слышишь,

где мы на дно летим автопилотом.

Признайся, ты все еще помнишь

медовый привкус в тихом полумраке?

Как в аромате тела добровольно тонешь,

тогда сошлись все звезды в темном зодиаке.

Прошу, не говори, что любишь.

Меня давно не удивить словами.

К чему ты прикасаешься – все губишь,

ты правишь болью и кровавыми слезами.

Пообещай одно: что навсегда исчезнешь

и где-то в другом мире будешь рушить жизни.

В чужих объятьях заново воскреснешь,

а мне не по пути с твоим немым цинизмом.

Я смотрю на тебя и точно знаю:

мы такое уже проходили.

Я уже ходила по краю,

не хочу, не могу – извините.

Я уже влюблялась бездумно,

хочешь, весь роман распишу по главам?

Как назло, интересный, мудрый,

с нежным запахом табака и драмы.

Я боюсь до тебя дотронуться,

а сама все для этого делаю.

Мне в глаза смотреть твои хочется,

да и ты не скрываешь влечения.

Ты прости, что у нас не получится,

прекратим этих чувств проявления.

Просто знаю,

чем все закончится,

но спасибо за вдохновение.

Почитай мне стихи при встрече.

Неужели о многом прошу?

Сердце жадно до твоей речи,

только этого очень хочу.

Обними меня, как родную.

Дай в объятиях твоих ожить.

Промолчи, если любишь другую.

Люди могут двоих любить.

Поцелуй меня сильно и сладко,

как в кино, когда титры идут.

Я мечтаю об этом украдкой,

каждый сон о тебе берегу.

Расскажи про меня всему свету,

пусть вокруг все про нас говорят.

Я хочу быть тобою раздета,

от одной только мысли – «Заря».

Мне бы разум отвлечь – а нечем,

я до боли язык прикушу.

Почитай мне стихи при встрече.

Неужели о многом прошу?

Мне страшно так его предать.

Вдруг на лице слишком явно написано.

Боюсь именем твоим его назвать,

я засыпаю с ним, пока тебе навстречу мысленно.

Как много мне ролей теперь играть:

влюбленной, любящей, любимой – искренне.

А как тебе стихи ему читать?

И врать, что это просто текст, – немыслимо.

Я ночью только им могу дышать,

глаза не закрывать, творить любовь неистово,

чтоб именем твоим его случайно не назвать,

отчаянно купаясь в мрачной истине.

Стихов не осталось.

Сажусь писать

прощальное письмо.

Честно?

Я устала

ждать звонков и адекватных слов;

То хочу,

поехали,

красиво –

то исчезну,

просто сон,

не рушу.

Я тебя, наверное,

нарисую,

в краски вмешивая

душу.

Я сама тебя короновала

и сама же вырву из груди.

С самого начала знала,

не твоя.

Не мой.

Не по пути.

Подарю картину молчаливо –

ты же, знаю,

любишь драму?

И добью чернилами

со следом помады.

Люди прекрасны в своем уродстве.

Я давно не курю и не верю

в любовь до гроба,

верность и благородство.

Человек живет как может

и любит как умеет.

Люди несчастны в своей влюбленности –

все проходит,

и она проходит,

и в нечеткой определенности

разъебывают вдребезги

и уходят.

Люди отчаянно за что-то борются:

за семью,

за мечту,

за принципы, –

кому повезло – те молятся,

а мы сдохнем виновными реалистами.

Есть песни, тобой отравленные.

Есть места, тобой изувеченные.

Мы были глупые, страстью пьяные

и сердца друг другу калечили.

Недолюбовники.

Недодрузья.

Недовраги.

У вас всегда все как-то «недо».

Понять пытаюсь,

как вы все-таки смогли

с таким-то в вашей жизни кредо.

«Я не люблю, когда наполовину» –

мне с детства строки отзывались.

Не мальчик нужен мне – мужчина:

чтоб говорил «хочу»,

не сомневаясь.

Чтоб говорил: «Могу

отвоевать у мира»,

чтобы брал жестоко

и любил красиво.

Мне нужен кто-то, равный

по силе и накалу, –

мне показалось, справитесь.

О, как я ошибалась.

Мне безобразно скучно

быть постоянно «пере»,

чтобы это ваше «недо»

хоть как-то перекрыть.

Смешно –

но, как обычно,

я вынуждена первой

писать: «За все спасибо» –

и молча уходить.

Сила в честности,

сила в слабости

и в умении признаваться,

чьи объятья приносят радость,

кого хочется утром касаться.

До сих пор иногда мыслями

я тону в твоем нежном голосе,

задыхаясь в несправедливости,

когда ты, утыкаясь в волосы,

так отчаянно прятал истину,

пока я была в невесомости,

абсолютно душою голая,

распахнув ворота крепости,

безрассудно к тебе готовая,

несмотря на логику, ехать.

Мне не страшно

вот так, с открытою,

не скрывая за пошлым смехом

то, что несколько раз разбитое,

оставаться собой не помеха.

Я люблю красоту и правду,

а не игры,

золотом шитые,

у меня вместо сердца громада

чувств без края, тобой недопитых.

За всё приходится платить,

за вдохновенье – тоже.

Ты создан, чтобы не любить,

и вряд ли по-другому сможешь.

Мне не за что тебя винить,

но, дорогая муза, все же

приходишь ты, чтобы губить

и сердце нежное тревожить.

Тебя должна благодарить,

и каждый, кто читает, должен.

Я ж создана, чтобы любить,

и в этом вряд ли ты поможешь.

Можно ночью засыпать с одной,

А влюбленным быть совсем в другую.

Хочешь – пей, а хочешь – волком вой,

после первой начинай курить вторую.

Выходя из спальни, дверь закрой,

чтобы написать той самой «Я тоскую».

Она кажется иллюзией, мечтой,

возрождением в твою жизнь пустую.

У тебя нет сна и потерял покой –

завершай быстрее жизнь былую.

С новой ты по-новому герой!

Уходи скорей и оставляй родную.

Радость и любовь в тебе волной:

«Я впервые с ней вдвоем ночую!»

Друг вздыхает над очередной,

зная наперед главу вторую.

Вот ты ночью засыпаешь с той!..

А влюблен опять совсем в другую…

Хочешь – пей, а хочешь – волком вой,

к сожалению, я тебя не расколдую.

Я не вижу тебя сквозь буквы,

запятыми тебя не делю.

Не ищу в тебе больше друга

и влюбленного не ищу.

Мне почти все равно на встречу,

ту случайную в декабре.

Не бывает в любви без осечек,

восемь, тридцать через тире.

Все, чем я тебя наделила,

подарю осторожно другому.

Каждой клеткой тебя отпустила,

навсегда незнакомый знакомый.

Ехать, ехать,

ехать, ехать

от людей и от себя,

обиженное лето

сжигая и губя.

Июнь как будто проклят

и делится на ноль,

а так хотелось мокнуть

под пламенным дождем,

закутываясь в руки

чужие, не мои,

и, утекая в звуки

нечестной тишины,

лететь и губ касаться,

изученных давно,

и нежно опускаться

на голубое дно.

Ты мне опять приснился,

одетый в черный дым,

сказал,

что заблудился,

что будет лучше с ним.

Сама все знаю,

хватит

вести себя вот так,

как будто что-то значат

мои тогда слова.

как будто понимаешь,

как будто бы вдвойне

ты больше других знаешь,

так расскажи и мне.

Зачем мы все живем?

И что там после смерти?

Какого смысла ждем?

К чему вся эта жертва?

В чем смысл «быть»?

Нечаянно влюбляться?

Потом в пустыне стыть

и снова ошибаться?

Я разодета в счастье

была до той внезапной,

душа теперь во власти

земной и непонятной.

Мне б ночью раствориться

в запахе, растаять

и пошло, в такт кружиться

и чувствовать –

живая!

Ненавижу это «был недавно»,

ненавижу эту тишину.

Я стараюсь оставаться правильной,

но не знаю, сколько так еще смогу.

Нелогичной силой к тебе тянет,

нелогичной силой – и тебя ко мне.

Ты, конечно, это отрицаешь.

Ври другим, пожалуйста, не ври себе.

Я тебя прекрасно понимаю,

мы в одном сейчас живем огне.

Я тебя как будто знаю и не знаю.

Так приятно у тебя жить в голове.

Может, зря я сердце открывала,

надо было дальше роль играть.

Я так тщательно эмоции скрывала,

а теперь застыла между «не могу» и «ждать».

Говори, что чувствуешь, – мне мало,

нам же нравится на лезвии стоять,

и пиши, наверно, лучше, когда пьяный,

чтоб не надо было мне тебя в тебе искать.

Мы говорим «люблю»

по сто раз в день

и разным людям.

Скажи, мой милый,

почему

не говорим «люблю»

друг другу.

Боишься ты?

И я боюсь.

Хотя куда уже сильнее

связать желание с испугом,

открыть за ребрами дыру,

оставленную прошлым другом.

На мягких лапках,

чуть касаясь

души сквозь

пламенные губы,

и, проклиная за усталость,

мы ждем расплавленное грубо.

Сходя с ума

и в сообщеньях маясь,

румянец скрыв за слоем пудры,

«твоя, твоя»,

не притворяясь,

скажу я шепотом под

утро.

Я тебя не люблю,

ты мне даже не нравишься.

Вечерами не жду,

все равно, с кем ты маешься.

Я тебя не хочу,

зря так сильно стараешься.

Скоро я улечу,

а ты с ними останешься.

Я тебя не могу,

даже если и хочется.

Я талантливо вру,

знаю, чем все это кончится.

На слова не ведусь,

Слишком рано испорчена.

Я в тебя не влюблюсь –

не хочу в эту очередь.

Ты тоже это чувствуешь, скажи.

Я не одна бездумно в этот омут?

Какой спектакль под названием «Жизнь»!

Я мыслями не здесь, я в раскаленной коме.

– Прошло?

– Прошло.

– Совсем прошло?

– Совсем. Зачем мне пишешь?