Читать книгу В морозном тумане тайга - - Страница 3

Короткое лето с круглосуточным сиянием солнца, с непривычными для приезжих с югов «белыми» ночами. Нескончаемая зима с надоедливой темнотой и быстротечными, как миг, днями. Тайга, реки… – всё это вместе… – Север.

***

Промёрзшие деревья, превратившиеся в застывшие статуи, рассекали равнинные просторы пронизывающим скрежетом, пронзительным раскатистым треском – криком раздираемой льдом древесной плоти – стоном. Эхо разносило стенания – крики боли таёжных великанов, по застывшим в морозе болотам; добегая до Рифейских гор, – разбивалось осколками страданий на отголоски безысходности; смиряясь с новыми ранами, – умолкало до следующего вскрика.

Привыкнуть к голосам лесных исполинов невозможно. Они пугали внезапностью, душераздирающей силой и осознанием того, что кричат безголосые деревья, – те, кто по человеческому разумению не способен говорить и ощущать боль. Однако, все эти морозящие душу одинокого путника звуки, издавали именно они! Таёжные великаны не имели возможности спрятаться от лютости холода, – убежать, укрыться. Особенно, шоковое состояние вызывал их голос в синих сумерках. – Раздавшись неожиданно, подобно выстрелу охотничьего ружья, совсем рядом, – там, где никого из людей находиться не должно, многократно усиленный промороженным воздухом, размноженный эхом, он поначалу вводил в стопор, заставлял учащённо биться сердце, ощутить себя зверем на мушке прицела чьего-то ружья… – вопрос… – чьего?! Впервые, когда услышала оглушительный раскат «выстрела», то застыла в оцепенении, будучи уверенной, – он предназначался мне, – стреляют по мне! – Спрятаться от стреляющего некуда: шла по хорошо просматриваемой, отлично простреливаемой дороге одна.

«Кто-то охотится и меня не видит», – подумалось. Постаралась успокоиться, – окрикнуть?.. – Только охотник может находиться далеко и не услышит. – А, если он целенаправленно стреляет по мне?!.. – За что?!.. – хотя, дураков хватает! – Может, «сел на белого коня», – так говорят в таёжном селе, когда человек допивается до «белой горячки». Такое случается в северных краях частенько, – пьянкой тут никого не удивишь. А там, где пир горой, там и стрельба по бутылкам и по собутыльникам… – Даже, если выстрел в мою сторону непреднамерен, – случаен… – ощущение «оригинальное»!.. – иду, словно под обстрелом в войну.

В охотничьей бытности доводилось с подобным сталкиваться не единожды. Однажды пришлось спешно нырять за широкий ствол ели, прихватив с собой собаку. Охотник, чересчур увлекшись, забыл о правилах безопасности, не учёл, что поблизости нахожусь я и палил в мою сторону по рябчику. – Всякое случается… – тогда не испугалась, спокойно наблюдала, сидя в прикрытии кедра, как мимо летят пульки. Они мелькали в белёсом облачке пороховых газов и хорошо видны: «Совсем, как рассказывают про войну…» – машинально подумала тогда и, – крепче прижала собаку к стволу дерева, чтобы не попала под шальную пулю.

Лишь со временем поняла: пугающие звуки издают деревья. – Влага, растительные соки – древесная кровь, застывая, превращаются в лёд. Лёд, расширяясь, следуя классики физических законов, разрывает древесную плоть, оставляя глубокие раны – трещины, зачастую смертоносные. Обычно, деревья задолго до наступления зимних холодов сбрасывают листву, иссушая тело, избавляясь от лишней влаги. Лечебным сокам и смолам не всегда удаётся излечить травмы, наносимые беспощадными холодами Севера. Раны, точно у людей, загнаивают, разрастаются в язвы. Поселившиеся в них бактерии, грибки, насекомые довершают губительное воздействие стужи. Дерево долго болеет, сопротивляется недугу, стремится выжить, однако часто умирает: берёза, ольха, осина гниют; на больную ель, кедр и сосну набрасываются орды жуков короедов с их прожорливыми личинками. Они в труху источают кору, продырявливают древесину паутиной ходов. Хвойный великан гибнет, не в силах противостоять мелким, кровожадным представителям иного мира – мира животных, насекомых.

Раскатистые «выстрелы», душераздирающие стоны тайги вселяют тревогу даже в тренированные сердца опытных таёжников, заставляют вздрогнуть. К ним сложно привыкнуть и отнестись равнодушно. В «стоне» заключён чёткий, не вселяющий оптимизма, смысл: «Тайга застенала не случайно!». – Крик тайги обозначает одно: мороз крепчает и ночью вдарит сороковник! А если по честному сказать себе… – вмажет за сорок – под пятьдесят! Что ж!.. – не весело! Точнее сказать, – хуже бывает, но не всегда! – Деревья – сплошной лёд! Костёр развести непросто! И… можно вообще не развести! А тогда… – ночка предстоит «весёлой»! – Только об этом пока лучше не думать, – отступать поздно. – Назад возврата нет и холодная ночёвка неизбежна. И… – не простая… – на грани человеческих возможностей. Это не тот надуманный страх, не то детство, с чем воевала ушедшей ночью, менее суток назад, на вогульском погосте, когда случайно притащилась на мансийское кладбище, спрямляя путь. – Впереди предстоит жёсткая борьба за жизнь – на пределе всех жизненных ресурсов и способностей. Получится выжить или нет?.. – лучше не думать сейчас, а просто идти вперёд.

Гоню нервозность неуверенности перед предстоящим поединком со стихией суровой тайги, где слабости нет места, где выживает лишь сильнейший телом, духом и особо везучий, – без ссылки на рост, вес, красоту. – Однажды ослабну и благоразумно отступлю… – но не ныне, а сейчас… – глубоко вздохнув, спускаюсь с откоса дорожной насыпи и делаю первый шаг в целик…

***

Не помню точно, когда написала рассказ. Вероятно, именно в этот мороз, как добралась до избы. Позже неоднократно переделывала. Рассказ публиковался в печатных СМИ, размещался на разных сайтах. Первоначально не писала от своего имени. Один из известных редакторов посоветовал изменить текст и писать от своего имени. Тогда не хотела, чтобы люди знали, что пишу о своих таёжных странствиях. Ныне не столь важно, как думают на этот счёт. Черновик набран в 2010 году. А в 2021 году нашла свою лесную тетрадь с записями краткими.