Читать книгу Высветление Тьмы - - Страница 5

Мирослава

Я сидела в любимом кабинете и наслаждалась своей работой. Есть такое японское понятие “Икигай”, которое характеризует полностью мое состояние. Икигай – осознание собственного предназначения в жизни. Оно состоит из четырех составляющих: делать то, что нужно миру, то, что нравится больше всего, что отлично получается и за что платят хорошие деньги. И вот это главный для меня рецепт счастья.

– Я не могу утром даже встать с кровати и заставить себя идти на работу, – с грустью в голосе продолжает говорить клиентка, которая добилась в карьере всего, о чем мечтала. – Мне не нравится то, чем я занимаюсь. Точнее, не так, я, с одной стороны, довольна своей должностью, а с другой – у меня стойкое ощущение, что я делаю не то, что мне по душе.

– А чем бы вы хотели бы заниматься? – задаю ей вопрос, беря с журнального столика коробку с бумажными платками и протягивая ей. Она достает белую бумажную салфетку и прикладывает по очереди к уголкам глаз, убирая небольшие слезинки, и зажимает ее в руке.

– Я не знаю, – всхлипывая, говорит Мария.

– В психологии выделяют следующие этапы профессиональной жизни, – продолжаю я свою консультацию. – Первый называется адаптация, на этом этапе у человека задача выжить, как-нибудь и любыми путями, например, так живут лица без определенного места жительства. Второй – социализация, на данной стадии люди устраиваются на работу, где платятся небольшие деньги, это принцип “дожить до зарплаты”. Люди на этом этапе не живут полной жизнью, а именно существуют. Вы понимаете, о чем я говорю? – обращаюсь я к Марии, которая очень внимательно меня слушает.

– Да-да, – кивает она в знак согласия. – Продолжайте, – с интересом в глазах говорит она.

– Так вот, третий этап – это интеллектуализация. На этой стадии человек занимает руководящую должность или реализуется профессионально. Зарабатывает так, чтобы ему хватило не только на еду и оплату квартиры, но и на дополнительные расходы и…

– О, это же мой этап! – перебивает меня Мария, прикладывая ладони к груди.

– Да, все верно, вы прошли этот этап и сейчас на пути к следующему, – с доброжелательной улыбкой продолжаю я. – Любой этап идет через кризис, состояние растерянности, ощущения, что в жизни нужно что-то менять.

– Вот у меня именно такое сейчас состояние, – добавляет она оживленным голосом.

– Четвертый этап называется “трансперсональный”, – продолжаю я, при этом меняю свою позу, закидывая ногу на ногу, и облокачиваюсь на подлокотник кресла. – Он заключается в том, чтобы начать делать то, что требует душа, и довести свое умение до совершенства и при этом зарабатывать деньги на жизнь.

– И как мне перейти на этот этап? – растерянно спрашивает клиентка.

– Тормозят обычно ложные убеждения и страхи, – отвечаю я на вопрос. – Ваше домашнее задание будет заключаться в том, чтобы выписать как можно больше этих убеждений и страхов. Так мы с вами будем приближаться к тому, чего на самом деле хочет ваша душа, – я замолчала, давая возможность клиентке обдумать сказанное мной. Ее аура за время консультации менялась от темно-красного, серого до оранжевого цвета. Наслаждаясь этой игрой красок, я понимала, что двигаюсь в правильном направлении.

– Я вас поняла, – сказала задумчиво Мария. – Составлю список к следующей консультации, – уже более воодушевленно и с горящими глазами проговорила она.

Мы закончили консультацию, она расплатилась за сеанс и ушла, тихо закрыв за собой дверь. Я подошла к кофе-машине, заменила капсулу и нажала на кнопку. Машина загудела, наполняя чашку ароматным кофе. Внезапно раздался стук, и дверь распахнулась. Я даже не дрогнула, поднося чашку к губам и делая долгожданный глоток, закрыв от удовольствия глаза.

– Добрый день, Мирослава Алексеевна, – услышала я знакомый глубокий голос, открывая глаза и поворачиваясь в сторону посетителя.

– Рада вас видеть, Александр, – искренне проговорила я, ставя чашку на столик и жестом приглашая сесть в кресло. Он прошел уверенной походкой мимо меня, неся шлейф властного и опасного человека. Сегодня очень остро ощущалась его холодность и тьма, которая плотным кольцом окружала его тело.

– Вы помните, на чем мы остановились? – усаживаясь в свое кресло, деловым тоном сказала я.

– На экскурсии, – усмешка появилась на его обросшем щетиной лице. Заметив мое хмурое выражение лица, продолжил: – Конечно, помню, – уже более сдержанно проговорил он.

– Я напомню, – голос стал более мягким, неожиданная волна тепла пронеслась по телу. Сделав вид, что ничего особенного не происходит, продолжила наш разговор. – Мы с вами говорили про сны, которые мешают вам заснуть.

– Да, все верно, – коротко сказал он, откинувшись на спинку мягкого кресла и приняв расслабленную позу, посмотрел мне в глаза. От его взгляда мурашки пробежали по коже, ощущение было, что он не просто смотрел, а нежно касался меня.

– Хорошо, вы расскажете, что вас беспокоит? Какие сны вам снятся? – пытаясь отвлечься от ощущений в теле, продолжила я.

– Вообще снится разное. Иногда бои, иногда мистика, а иногда интимные встречи, – будничным голосом проговорил он. Мои щеки моментально вспыхнули, я осознала, что придется разбирать очень щекотливую тему.

– Что за мистика? – начала я с более безопасного обсуждения.

– Вопрос касается борьбы добра и зла. Вы верите, что в мире есть такая война? – его голос звучал завораживающе, создалось ощущение, что он на что-то намекает.

– Верю, конечно, – уверенно ответила я, вспоминая рассказы моей бабушки о вечной борьбе Света и Тьмы.

– Так вот, во сне я ищу книгу Света, – спокойным голосом продолжил он. Его взгляд стал тяжелым, темное кольцо вокруг радужки стало увеличиваться в размерах, сливаясь с черным зрачком, от этого цвет его глаз стал темно-зеленым.

– Сны делятся на несколько типов: первое касается прожитого дня, второе – язык бессознательного, третье – вещие сны. Есть такая краткая градация – комментирую я его высказывание. – Я – приверженец работы с бессознательным при помощи интерпретации символов. Расскажите, что именно вам снится?

– Что я ищу и никак не могу найти книгу, – сказал он, пристально глядя мне в глаза, как будто я должна ему сказать место, где она находится.

– Что для вас Свет? – спрашиваю я его.

– Что для вас Тьма, – парирует он.

– “Миру нужен темный цвет, чтобы белый был заметнее”, – цитирую я слова Бернара Вербера из книги “Мы Боги”.

– Согласен. Во всем должны быть гармония и баланс, – сказал он, закидывая ногу на ногу и скрепляя кисти рук в замок.

– Для чего вы во сне ищете книгу? – слегка наклоняя корпус вперед и облокачиваясь на колени, задаю ему следующий вопрос.

– Чтобы стать свободнее, – от его ответа холодные мурашки пробежали по коже.

– Свободнее от чего? – тихим голосом спрашиваю я.

В комнате ощущается сильная концентрация напряжения. Он откидывается на спинку кресла, руки перемещаются на подлокотники, несильно сжимая их, взгляд становится непроницаемым.

– Чтобы жить, – без единой эмоции он отвечает на вопрос одними губами.

– То есть для вас мир враждебный, – констатирую факт и продолжаю: – Ребенок до шести лет видит мир глазами матери, и только позже на все это накладывается собственный опыт. Какие у вас отношения с мамой?

В его глазах вспыхивает огонь, перемешиваясь с черным светом, он так сильно сдавил подлокотники кресла, что костяшки пальцев побелели. Было ощущение, что я сдернула защитную вуаль с его истерзанной души. Внезапно от него хлынула жуткая огненная тьма. Она была настолько мощной, что залетала мне в ноздри, продвигаясь к легким, выжигая все на своем пути. Дышать стало трудно, я приоткрыла рот, чтобы сделать вдох, слизистая тут же пересохла, тело начало трясти. Он продолжал сидеть, не отвечая на мой вопрос, сверля меня дьявольским взглядом. Я глазами нашла кулер, который стоял около окна, медленно поднялась и на тяжелых ногах подошла к нему, чтобы налить себе воды. Голова жутко закружилась, и, не найдя опору, мое тело обмякло, пол исчез у меня из-под ног, я закрыла глаза и почувствовала, как падаю.

Сильные и жаркие руки молниеносно подхватили меня, и я была прижата к каменным мышцам его тела. Лицо Александра находилось в нескольких сантиметрах от моего, и его запах окутал меня.

– Мирослава, что с вами? – горячее дыхание прошлось по моим губам.

Я почувствовала, как при падении блузка немного задралась и его ладонь прижалась к кусочку моей оголенной коже на пояснице. Мощные электрические разряды пронеслись по телу, и сердце сократилось, будто к нему приложили дефибриллятор. Я резко открыла глаза и встретилась с обеспокоенным зеленым взглядом. Его магнетическая близость, горячее дыхание и естественный мужской запах затуманивали и без того не соображающий мозг. Мне захотелось погрузится в эти ощущения, чтобы он еще сильнее прижал меня к себе, уткнуться в его сильное плечо и восстановить дыхание. Моя рука прикоснулась к его каменной груди, мне срочно надо было почувствовать стук его сердца, чтобы удостовериться, что это не сон. Он шумно втянул в себя воздух и затем начал вставать, поднимая меня, словно я была невесомая. Его руки своим прикосновениями как будто вытягивали из моего тела страх и тревогу, заменяя и наполняя при этом нежностью, ощущением защищенности. Он подошел к креслу и плавно опустил меня на него, затем взял стакан с водой и передал мне.

Я потянулась, чтобы забрать его, и в этот момент наши руки опять соприкоснулись. Его грудная клетка поднималась и опускалась в поверхностном дыхании, он отпустил стакан и сделал шаг назад, не сводя с меня взгляда. Тьма улетучилась, создавая ощущение, что это была моя галлюцинация.

– Вам лучше? – я молча кивнула, продолжая держать стакан с водой. Он рукой провел по своим взъерошенным волосам. – Предлагаю на сегодня закончить нашу встречу. Я могу отвезти вас домой.

– Да, давайте завершим. Благодарю, но я потом сама доеду на такси, – растерянно прошептала я. Он немного постоял напротив меня и затем кивнув вышел за дверь.

Александр

Уже полчаса я стоял в душе под струей ледяной воды. Тело горело, я никак не мог утихомирить свое возбуждение. Прикосновение к ее телу и дурманящий запах снесли мне крышу. Маленькая ведьма опасно проникла под кожу, быстро протекая по сосудам, подобралась к сердцу и обвилась вокруг него так, что вздохнуть было больно. Она проникала все глубже, добираясь до каждой клеточки в организме, как вирус внедряясь и трансформируя ДНК, наполняя все собой. Хотелось вырвать ее из груди вместе с собственным сердцем, выжечь и вскрыть вены, дав ей вытечь из меня. Очередной раз разбудив моего внутреннего зверя, который рвется наружу, готовый крушить все на своем пути, лишь бы так не болело, не рвало внутри и не ломало тело. Она становится моей слабостью, самое сильное и роковое влечение. Ее губы… голос… чувственность… хрупкость… безумный коктейль, направленный на то, чтобы будить моего хищника. Сильная и волевая с одной стороны и в то же время нежная и уязвимая с другой, сумевшая вобрать в себя чистоту девочки и холодность стервы. Ею хочется обладать, целовать то страстно, то мягко, хочется то разорвать на ней одежду, то медленно зубами стягивать ее, оголяя сантиметр за сантиметром идеальное тело.

Я выключил душ и вышел из ванной комнаты, попутно обмотав бедра полотенцем. Раздался стук в дверь, и в номер вошла крашеная блондинка, державшая стопку чистого постельного белья. Дверь за ней захлопнулась.

– Я принесла вам чистое постельное белье, – она остановилась, не доходя до меня, положила на кровать свою ношу и выпрямилась, изучая взглядом мое влажное после душа тело.

– Отлично, – хищно улыбаясь, сказал я.

Ее макияж был чересчур ярким, кричащая красная помада визуально увеличивала ее накачанные губы, а волосы были забраны в тугой хвост.

– Могу прямо сейчас его поменять, – она рукой прикоснулась к шее и длинным винного цвета ногтем царапая прошлась к глубокому декольте белой блузки, которая плотно облегала ее пышную грудь. Не сводя с меня взгляда, приоткрыла рот и язычком провела по алым губам, затем медленно стала сдвигать подол юбки вверх, демонстрируя кружевные чулки.

– Я предлагаю сделать это чуть позже, – ухмыльнувшись сказал я, размышляя над ее приглашением, понимая, что это лучший способ сбросить напряжение и обезопасить себя.

Мою улыбку она расценила как сигнал к действию и, подойдя ближе, положила руки на грудь, проведя по каменным мышцам вниз по животу и добравшись до того, чего так желала, сказав: “Ооооо!” потянулась своими резиновыми губами к моим, чтобы запечатлеть поцелуй. От нее мерзко пахло цветочным парфюмом, чтобы скрыть свое искаженное гримасой лицо, откинул полотенце, резко развернул ее к себе спиной, толкнул на кровать и грубо задрал юбку к талии. Обеими руками сжал ягодицы, затем пальцами отодвинул кружевную ткань ее черных стрингов, убедился, что блондинка готова к вторжению, и жестко, без прелюдии вошел в нее.

Девушка явно не ожидала такого быстрого разворота событий, но мне было все равно до желаний и чувств шлюхи. Темп нарастал с каждым движением бедер, ее явно возбуждал агрессивный секс, она стонала, просила прикоснуться к ее груди, поцеловать ее, но я игнорировал эту мольбу, быстро подойдя к пику, и вылил в нее все скопившееся напряжение.

Я не получил никакого удовольствия от секса, цель была другая, но и она тоже не была достигнута в желаемой мере. Резко вышел из нее, оставив свою игрушку без желаемого облегчения.

– Я хочу продолжения, – она обижено надула и без того огромные губы.

– Как-нибудь в другой раз, – кинул я через плечо, направляясь в сторону душа, чтобы смыть запах шлюхи со своего тела.

– Ну ты и скотина, – озлобленно прошипела она, одернув юбку, быстро вышла, оглушив гостиницу громким хлопком двери.

В моей жизни было много легкодоступных женщин, которые, кроме желания переспать, больше ничего не вызывали. Такие женщины противоречат природным инстинктам, они не будят во мне зверя, который стремится заполучить, покорить, завоевать, а когда отсутствует борьба за право обладать, становится скучно и пресно. Я не помню их имен и лиц, потому что мне они были безразличны. И вот как наказание за свое бездушное отношение к женскому полу на моем пути появилась та, которая не просто разбудила животные инстинкты, но еще и заставляет думать о ней постоянно.

Сквозь льющуюся воду я слышал, как надрывается рингтон на телефоне, звонить мне мог только Олег. “Видимо что-то срочное, – пронеслось в моей голове. – Хороший повод переключиться”. Первый раз я порадовался тому, что у меня есть и другая жизнь.