Читать книгу Хлеба и зрелищ - - Страница 13

Подобно очень многим людям, которые работали упорно и энергично, Майкл Уэбб воображал, что счастье можно обрести, лишь прогуливаясь по тропе праздности, а неувядаемую радость дарит нам только безделье. Разочарование не заставило себя ждать.

Быть может, на свете нет ничего более раздражающего, чем невозможность использовать праздные мысли. Представьте себе такую картину: штук двадцать или тридцать неугомонных ирландских терьеров бегают по всему дому, кладут лапы на стол, хватают людей за ляжки, заливаются лаем в ванной, рвут газеты, охотятся за курами, тащат съестное из кухни. Теперь представьте себе вместо этих терьеров мысли человеческие, и вы поймете, что происходило в голове Майкла Уэбба.

Чтобы убить время, он снова стал изучать искусство здравого смысла и прежде всего постарался избавиться от всех интеллектуальных фетишей. Культ здравого смысла далеко не так прост, как кажется, хотя на товарном рынке здравый смысл расценивается низко. Положение Майкла было в высшей степени затруднительным, ибо он слишком долго находился в контакте с представителями финансового мира и утратил чуть ли не последнюю крошку здравого смысла. Впрочем, Майкл имел возможность практиковаться в этом искусстве, сколько его душе было угодно, ибо в дом его в Нью-Йорке стекались интеллектуальные люди и прочие фантазеры.

Людей он любил и всегда был ими окружен. Он любил книги и идеи, но меньше, чем людей. Однажды он сделал открытие: идея не имеет самостоятельного бытия. Мало того: мы не можем понять идею во всей ее полноте, если не исследуем ее происхождения и роста. Вот почему так называемые историки ограничиваются нагромождением голых и мертвых фактов. Идею порождают обстоятельства, а человеческий интеллект играет роль неведомого фактора. Идея живет и растет в человеке, как дерево, посаженное в землю.

Каждый год, весной и летом, Майкл Уэбб проводил четыре или пять месяцев в гостинице «Горное Эхо», расположенной среди Коннектикутских холмов, неподалеку от деревни Старый Хэмпден. Своей собственной виллы он не имел и предпочитал останавливаться в гостинице, ибо здесь он встречался с самыми разнообразными людьми. Все случайное его привлекало, а встречи в гостинице почти всегда бывали случайными.

Там, где появляется философ, обычно завязываются бесконечные разговоры, если этот философ не принадлежит к категории мудрецов, которые большей частью ворчат и любят жить в неудобных пещерах. Майкл был философом, но не мудрецом, и в гостинице «Горное Эхо» люди спорили с воодушевлением.

Те, что обычно проводят лето в загородных отелях почти никогда не посещали гостиницы «Горное Эхо». Здесь не было усталых фабрикантов кофе, которые, прикрыв лицо воскресным номером газеты, дремлют в гамаках; не видно было и старых дев, молчаливо подавивших томление плоти и агонизирующих над рукоделием; не было никаких толстых мамаш и людей вялых и брюзгливых.

Очень многие из тех, что приезжали в «Горное Эхо» столько видели на своем веку, столько прочли и столько планов привели в исполнение, что были как бы ошеломлены бесконечным разнообразием жизни и только об этом и могли говорить. Либо они ощущали такую усталость и скуку, что по целым часам толковали со всеми, кто соглашался их слушать, о том, как они устали и как им скучно.

Гостиница была невелика. Жить в ней могли только двадцать шесть человек, но этого было вполне достаточно. С течением времени Майкл, изучавший здравый смысл, привык практиковаться на обитателях гостиницы и на тех, что жили по соседству; так молодой врач, приготовляя микстуры и препараты, практикуется на членах своей собственной семьи.