Читать книгу Три закона. Закон первый – Выживание. ч. 2 - - Страница 2

Итак, мне был дан час. Наверняка на дополнительные размышления. Или на то, чтобы успокоиться. То, что мой наставник действительно ушёл работать, в голову мне не приходило. Работа перестала существовать. Перестало существовать чувство долга. Остались только штормовые джунгли, тёмная кровь на зелёной листве и опасная близость человека, который поступил со мной, как с вещью.

Когда он вернулся спустя обещанный срок, я лежал, уткнувшись носом в стену… Войдя, он не медлил, двигался как всегда деловито, особо не останавливаясь – всё как обычно, ни единого признака неловкости.

Приведя себя в порядок после рабочего утра, он наконец подошёл ко мне.

– Ну что, как ты?

Я не отвечал. Впрочем, притворяться спящим тоже не собирался – просто лежал и смотрел в стену…

– Что, малыш, анализируешь?

Стена…

– Так, ну даже если ты так тормозишь, мыться всё равно надо.

Охотник хотел было повернуть меня за плечо, но встретил неожиданный отпор – я со злостью оттолкнул его руку.

– Это что опять? Ангельское смущение? – мужчина усмехнулся и вновь протянул свою здоровенную лапу.

Я с пущим гневом ударил по ней и сжал пуговицы своей рубашки в кулак.

– Я вам не позволю дотронуться до себя… – прошипел хрипло.

– Та-ак, кое в ком заговорила гормональная прыть, я смотрю, – с досадой цокнул он языком. – Послушай, мелкий. Осознай просто, что ты не в себе. Это пройдёт, но сейчас…

– Уйдите, Мичлав! – я выдернул из-под подушки пистолет и нетвёрдой рукой направил его на наставника. – Я понимаю, что в моём состоянии это выглядит смешно, но хочу, чтобы вы без траты слов поняли серьёзность моего требования…

Такого поворота он явно не ожидал. Моё сердце трепетало, в ужасе спрашивая не сошёл ли я с ума!

– У, как серьёзно, – охотник осклабился, почесавшись под лопаткой. – Со вчерашнего ты хотя бы усвоил, что оружие надо держать при себе. Ладно, не буду тебя лапать, но хоть еду и лекарство ты себе позволишь вколоть? Можешь даже приставить пушку мне ко лбу.

– Нет. Я от вас теперь ничего не приму. Я не могу знать, что вы мне колете… Может, вы и топливо сами подложили, а теперь врёте про инженеров…

– Потрясно, сказал правду – это принимают за враньё. Очень по-человечески. Малыш, не драматизируй, а?

– Я ничего больше от вас не приму.

– Хм… – улыбка попропала с его лица. – У тебя есть пара минут – подумать над другим вариантом.

Он поднялся и у аптечки наполнил раствором шприц.

– Мичлав, я вам не позволю…

– Да мне плевать, это уже не бирюльки, щенок!

Отмахнув пистолет в сторону, он прижал мою бледную руку к кровати. Я слишком устал за предыдущие пять минут, и, конечно, ничего поделать не мог. Но вместе с раствором транквилизатора в меня вливалась ненависть – настоящая, первородная, какой я никогда не испытывал раньше. Закусив губу, терпя боль, я смотрел на виновника всего – на своего бывшего наставника.

А он был просто раздражён. И закончив выполнять роль врача, молча встал, отшвырнул шприц в отходы и, пнув ногой аптечку, вышел из модуля.

Он вколол мне изрядную дозу, после неё я уснул надолго. Просыпаясь, видел один раз как к посиневшей моей руке тянется шнурок капельницы с питанием.

Господь, пусть это скорее закончится… Уже пятые сутки, всё может завершиться уже завтра или даже сегодня… Мне плохо, мне больно, болит абсолютно всё! Теперь ещё и само сознание… сама душа, словно мною грязно попользовались… В тяжёлом сне я видел выстрелы, убийства, кровавое месиво, в которое меня швыряли, я не мог выбраться, а куча журналистов сверху фотографировала это. Я мог позвать его на помощь, но не хотел… Пусть он идёт к дьяволу!..

Потом я просыпался, знал, что он находится рядом. Из-под льющегося на глаза пота смотрел на перемещающиеся тени на потолке – и стонал от горячих спазмов, разрезающих меня от пупка до промежности…

На шестые сутки всё резко закончилось. Даже боль. Точнее, она не совсем прошла, но её жалкие остатки я уже не замечал. И мог заснуть спокойным сном. Усталость накопилась такая, что проспал почти целые сутки. Без видений, без жутких мыслей. Может быть, это транквилизатор действовал? Не знаю.

Время от времени открывая глаза, я слышал тишину. Дождь прекратился. И ветер больше не рвал деревья. Даже забылось то, что произошло…

Мичлав попал в поле зрение лишь один раз во время моих пробуждений. Это было почти ночью – за окошком уже стемнело. Очнувшись от того, что руку мою опять обрабатывают для инъекции, увидев охотника за этим занятием, я даже не успел ничего подумать. Вместо чувства благодарности, которое цвело во мне лишь недавно, я ощутил гнев. Такой яркий, затмивший сознание первый раз в жизни! Не понимая, что делаю, я вырвал свою руку, схватил наставника за грудки и, рывком вздёрнув себя с подушки, прошипел ему в лицо:

– Не трогайте меня!..

Надо сказать, он едва ли пошатнулся от этого манёвра. Под его каменеющим, наливающимся мрачной тяжестью взглядом, гнев стал таять. В голове прояснялось, и я вдруг заметил, насколько же уступаю в размерах этому человеку. Молча он взглянул на мой дрожащий кулак, до сих пор сжимающий ворот его футболки. Затем вновь на меня, находящегося едва ли в десяти сантиметрах от его небритой физиономии. Не выдержав, я опустил глаза, отцепился от него и вернулся на место.

– Это не всё, – сказал он так, что это заменило удар по щеке.

– Прошу меня простить… наставник… – с трудом выдавил я из себя (особенно непросто далось последнее слово).

Охотник помолчал, прижимая меня сверху ледяным взглядом. А я с ужасом чувствовал, что будь на его месте кто-то другой, хоть немного попроще, то я бы и не отпустил и ничего бы не сказал.

– Прощаю последний раз, – тем же тоном проговорил он. – Ещё взбрыкнёшь – получишь по морде, ясно? Ну?

– Мне ясно, наставник…

– Руку!

Я не смотрел на него больше – гнев по-прежнему тлел, пусть и разбавленный разумом. А очередная порция анксиолитика вновь погрузила в мирное забытьё.

…Проснулся я резко. Дурнота, как морской ветер, шаталась по голове, но что-то внутри велело открыть глаза и оглядеться.

За окошком светило солнце. Солнце?! Буря закончилась? Какой сегодня день? Кажется, седьмые сутки. Вполне вероятно, что я отмучился… Теперь я мальчик. Мужик – как и… Отвратнейше… Разве я мог когда-нибудь подумать, что всё так обернётся? Что этот человек – этот человек, мой наставник! – так со мной поступит?.. Чёртов… Мичлав…

Мне захотелось встать. Ноги вроде чувствуют себя хорошо…

Чёртов Мичлав. Я сел на своей койке. Осторожно опустил стопы на прохладный пол. Хочу переодеться. Вымыться. Хочу на воздух. Оттолкнулся от постели и нетрезво пошагал вперёд.

Чёртов Мичлав – сидит на моём пути, на ступенях модуля. Починяет беспилотник – у того погнуты лопасти. И не пройти мимо, чтобы хоть на пять минут отсрочить встречу!

– О! Вылезаешь из гнезда? – не оборачиваясь, поприветствовал охотник.

Изображение пошатывалось в стороны противоположные моему зигзагообразному движению.

– Как ощущения, малыш?

Сказал бы я…

– А ты ведь теперь не щенок? Ты теперь кобелёк, а? Добро пожаловать в наши ряды! – хмыкнув, Мичлав наконец поднялся дабы посмотреть на меня, словно на дело собственных рук.

Я держался за стенку. А он, улыбаясь широко и добродушно, оглядывал результат. Жаль ко мне не прилагается инструкция по определению пола – задерите ногу, пощупайте девайс.

Я ждал, пока он в глаза мне посмотрит. И посмотрел ведь…

– Ну? – мужчина усмехнулся.

– Что ещё вам нужно?.. – пробормотал я, сжимая самое себя в попытке спрятаться от его взгляда.

– Ну покажись, что ли!

Мичлав схватил меня за запястья, бесцеремонно распял меж своих рук, подтащил к свету, чтобы лучше разглядеть.

– Жидковатый ты! Ну это ремонтируется, – оглашал он при этом. – Взбодрись, братец! На пороге шикарной жизни надо улыбаться! Ну? Смотри-ка, у тебя такая гладкая мордаха – обзавидуешься. Хм…

Яркий свет солнца слепил после недели постельного режима. Мичлав всё не отпускал, а у меня не было сил сопротивляться. Морщась, я повёл плечом, с которого сполз расстёгнутый ворот рубахи. Тем более что охотник вдруг обратил на это внимание. Он проследил глазами за этим движением, и оскал его приобрёл некую озадаченность.

– Ну-ка сними рубашку, – кивнул он.

– Идите вы к дьяволу!.. – зашипел я и попытался вывинтить руку.

– Да погоди ты, придурок, стой!

Мужчина цапнул мою несчастную одежду, и мне показалось, что он к чертям её с меня сорвёт! Но нет, он просто намотал рубаху на кулак, и она обтянула моё измождённое детерминацией тело.

Рожа его вытянулась. Я только скосил глаза вниз, по направлению его взгляда… и не успел отпрыгнуть, когда вражеская ладонь хватанула меня за… за тот самый девайс. Накаркал!

– Да вы совсем обалдели! Вы мне всю жизнь испоганили! Вы!..

Желание продолжать пропало – всё-таки невыразимая у Мичлава была физиономия. Тогда я сам пощупал себя где надо. Затем посмотрел под ворот рубашки.

Я был не кобельком.

На всякий случай взглянул и осязал опять.

Да. Я был девочкой.

И тут со мной случилась истерика. Я ржал так, как никогда в своей жизни ни до, ни после этого не ржал. У меня текли из глаз слёзы. Дышать я не мог. Я сполз по стенке. Я сидел на полу – и хохотал.

Стоило хоть немного успокоиться, приподнять хоть одну ресницу – я видел выражение лица Мичлава и падал в новую волну счастья!

Чёрт знает как! Совершенно неясно почему! Вопреки проискам Гера Мичлава и естественным условиям! Я стал девушкой. Я отомстил ему, не теряя ни минуты лишней.