Читать книгу Роза северной страны. Часть 1 - - Страница 3

На следующий день деревня стояла на ушах. С самого утра Ирей с мужиками сходил до места сражения, откуда они притащили различное оружие орков, а их трупы сожгли. Бабы же в это время заводили тесто и растапливали печи. Везде был один цвет – черный. Зибогор велел Селию, Тристу и близнецам сходить до ближайшего леса и нарубить осины, дабы Герегорий смог сделать гроб. Эйла собиралась помочь женщинам. Их делом было подготовить домотканое полотно из конопли, а также соткать из них одежду для покойников. Но так как в деревне всегда на всякий случай имелись материалы, то часть женщин сразу приступила к подготовке одежды, когда другие лишь возобновляли запасы пряжи. Однако Апулька, мать Баммера была истерично против участия в этом Эйлы:

– Дочь Торахира, лиходейка, я не желаю тебя здесь видеть. Убирайся вон с моих глаз и твоя помощь, Мариса, мне не нужна. Забирай свою дочь и уходите.

Эйла не гневалась на Апульку, потеря сына затуманила ее разум и мешала мыслить рационально. Однако тот факт, что она не могла как-то помочь, хоть как каким-то образом искупая вину, ее огорчал.

– Ничего, Эйла, ничего страшного, пойдем отсюда. Мы испечем с тобой блинов и хлеба. – успокаивала ее мать.

Они вернулись домой, приготовили тесто. Каменная печь во всю топилась, а потому камни уже нагрелись достаточно, чтобы на них можно было готовить. На подготовленную поверхность печи выливалось тесто. Будущие блины далеко не всегда принимали круглую форму, но хозяйки стремились к этому.

Эйла с Марисой занимали почти все пространство кухни, поэтому подошедший Ирей решил занять место в пороге.

– Извиняюсь, что вмешиваюсь, но хотелось бы больше узнать о том, что сейчас происходит в деревне.

– Идет подготовка к похоронам. – пояснила женщина.

– Всей деревней?

– У нас так принято. При обычных обстоятельствах соседи часто-то помогают, а в тутошней ситуации староста всех поднял. Еще до моих деда и бабка была традиция, по которой людей, погибших в бою, хоронили с большим почетом и все отдавали дань покойничкам.

– Ясно. И что входит в подготовку к похоронам?

– Ну… – вступила в диалог Эйла, – Парни пошли за осиной, чтобы можно было сделать гроб.

– Осиновый?

– Разумеется. Не знаем, чего вы у себя думаете по этому поводу, но у нас считается, что осиновый гроб способен защитить тело погибшего от злых чар и наговоров, потому как, бывается такое, что покойники могут восстать из своих могил, а осина оберегает от такого. – поведала Мариса.

– А случается такое, что усопших сжигают?

– А чего не случается? Случается. Мой тятя сказывал, что во времена Огня Севера, множество воинов были просто сожжены.

– Такое бывает, когда идут войны. Попросту негде и некогда хоронить такое количество…

– Но есть исключения, – перебила его Мариса, – дети и богослужители. Это чистые души, готовые и душевно и физически отправиться к богам, иные же недостойны этого за грехи, которые успели совершить в жизни. Поэтому их тела хранятся в земле, а боги решают, достоина ли их душа уйти на небеса, или будет вечно скитаться по земле.

– Для воинов же, – подхватила Эйла, – которых некогда хоронить делают исключение, мол они искупили свои грехи ценой своей жизни за свободу своего народа.

– Интересные традиции, однако и вправду ли богослужители такие уж безгрешные, чтобы без суда уйти в мир иной?

– А тебе и вправду везде нужно найти колкость в сторону взглядов и традиций чужой страны? – парировала девушка.

– Эйла! – поразилась матушка, а девушка лишь по новой залила на печь тесто.– не знаем уж, грешные они или нет, не нам судить. Мой вам совет, молодой человек: не судите и судимы не будете.

– Спасибо за совет. Я ценю это, – смотря на девушку говорил арнорец. Он не подавал виду, но где-то в глубине своей души его забавляла такая дерзость девушки, – Так что же, похороны пройдут сегодня?

– Не совсем, – начала девушка, – первый день у нас называется Поминками. К вечеру мы выйдем к реке, чтобы попрощаться с погибшими. Все будут в черном, кроме самих покойников. Сегодня все будут вспоминать события, которые были связаны с этими людьми. Поминать хорошим.

– Будут еще дни?

– Да, второй. Называется Проводами, когда мы провожаем покойников в последний путь, кого в землю, кого сразу на небо. На второй день все будут пить и молиться за то, чтобы боги приняли их души к себе. И никаких черных цветов и скорби, потому как они ныне свободны.

Арнорец еле слышно «хмыкнул» и уставился на печь. Девушка продолжала печь блины, периодически смотря на мужчину. Он задумчиво глядел на огонь печи и не сводил с него глаз. Она видела как танцующее пламя отражается в его карих глазах. «Будто бы это отражение не внешнего мира, а его внутреннего» – думала Эйла. Вдруг он резко перевел взгляд на девушку, отчего у нее пошла дрожь по телу, и вышел.

– Можно подумать я дровосек, – ворчал Трист

– Ты же знаешь для чего это дерево. – кряхтел Селий

– Мы имеем прямое отношение к его смерти, кому как не нам заниматься этим? – прогнусявил Лир.

– В жопу вас. Я это все понимаю, но будь я трижды виноват… Знаете же как я ненавижу работу, которая не по мне.

– Так и быть, когда помру я, можешь не утруждаться, – плюнул Селий.

– Да закройте уже рты. – грубо проговорил Дил. – Такой напор вразумил парней и они смолкли. Раз уж вечный оптимист не мог мыслить положительно, то шутить уж точно было не время и не место.

Ко второй половине дня парни закончили заготовку древесины и передали дело столяру. Близнецы были ужасно подавлены, а потому быстро попрощались и покинули друзей. Селий с Тристом же решили найти Эйлу.

– Так ты от него что-то узнала? – встревоженно спросил Селий.

– Да. Как вы и думали он – необычный воин. – Постепенно Эйла пересказала им все то, что днем ранее ей рассказывал арнорец. Она старалась не упустить ни одной детали, чтобы друзья видели полную картину мира. Она рассказывала долго. Говорила и про Фасо́ки, Моторо́лию и Вала́ндрию, Угруг-Тог, Морка и Белый Орден. Все это сопровождалось общим обсуждением той или иной темы. Каждый делился теми знаниями, которые у него были. К сожалению, умов обычных сельских ребят было недостаточно, чтобы самостоятельно разобраться во всем.

– Теоретически, этот человек может иметь связь с эльфийским королем из Мувинде́лла. – Сказал Трист с такой миной на лице, будто бы он только, что провел в своей голове тяжелейшие логические операции.

– А также величайшего мага нашего времени…

– Хло́рфикса. – помог девушке Селий, – Эти имена известны всем живым на Салдавии, лучше связей в жизни пожелать нельзя.

– Да. У него определенно влиятельные друзья. Нам же лучше.

– О чем ты?

– Ну напрягите мозги, – начал Трист, – Эйла, ты же сама сказала, как Ирей говорил о том, что, вероятно, Гиль-Фаранталу грозит опасность, так? А наш арнорец знаком с членами Белого Ордена, а какие цели Ордена?

– Борьба со Злом, – сказала девушка, – если сильно упростить.

– Именно. Орки и есть самое настоящее зло, тем более если они вновь объединяются.

– Он так и так собирается в Гиль-Фарантал, – сказала девушка.

– Но нужно, чтобы там был не только он, но и Белый Орден со своей армией, чтобы раз и навсегда искоренить орков с тех земель.

– Хотел бы я в тот момент присутствовать там. – мечтая проговорил Селий.

– И я, – тихо повторила девушка. «Чтобы не случилось, я должна попасть в Гиль-Фарантал, и отправиться туда с Иреем – лучший вариант». Ее вдруг озарило. – Мы отправимся туда.

– Конечно, – саркастично хмыкнул Трист.

– Я серьезно. Ирей – наш шанс пересечь Рондор.

– Он знает об этих землях не больше нашего.

– Так или иначе он разведчик, а значит следопыт. Он знает как ориентироваться на местности, у него есть опыт, а к тому же, с ним нам будет намного безопаснее. – затараторила девушка.

– Мечта, а не спутник, – угрюмо произнес Селий.

– Я вас не заставляю, как не заставляла в этот раз. Но вы знаете о моем намерении и я не буду его менять. – Ее слова звучали твердо и уверенно, что не на шутку взволновало парней.

– Ты готова пойти в поход с малознакомым человеком?

– Да.

– Чтож.. – протянул Трист, – нужно подумать.

– Да, потому как нам пора – факела уже зажгли!

К реке со всей деревни тянулся народ. Женщины и мужчины, молодые и старые, в черных рубахах, платьях и платках. У реки, одетые в белые одеяния, на самодельных носилках лежали четверо погибших: Серат, его маленькая дочка, потом жена, а с краю – Баммер. Солнце ушло за горизонт, а потому местность освещали десятки факелов расположенных на высоких стойках. Эйла, переодевшись в поминальную одежду, пробиралась как можно ближе к берегу. «Главное быть как можно дальше от Апулии» – думала девушка. Она оказалась справа от погибших, за спинами двух низкорослых женщин и отчетливо видела круглое бледное лицо Баммера, которое, несмотря на тепло факелов, оставалось холодным. Она окинула взглядом толпу. В центре стояли родители Баммера и родственники семьи Серата. Позади них были близнецы. На противоположной от девушки стороне стояли Трист с Селием. Эйла пыталась понять пришел ли Ирей, но увы нигде его не видела.

– Мы пришли все сюда, – начал Зибогор, стоя по колени в воде, – чтобы почтить память и помянуть тех, кто покинул нас при таких удручающих обстоятельствах. – Его речь звучала громко, без запинок, словно с листа, и его слова гулко таяли где-то в глубине степей. Выдержав минуту тишины он продолжил:

– Все из нас были знакомы с этими людьми. Кто-то больше, кто-то меньше. Кто-то знал их слишком хорошо, а кто-то знал меньше чем хотел бы. Однако теперь все мы стоим здесь, чтобы вспомнить все то, за что любили этих людей. Теперь, каждый кому есть что сказать, выходит сюда. – он вышел из воды и воткнул в песок факел, – Но только по очереди, – строго добавил старец.

Как это обычно и бывает первые минуты никто не осмеливался выходить. Но вскоре, взяв себя в руки, находились те, кому было, что сказать. Так первая из толпы вышла Апулька. Она начала рассказывать о воспоминаниях из детства, как Баммер, будучи трехлетним ребенком, гонял стаю гусей, а тех кто пытался укусить колотил палкой. Но как и стоило ожидать слезы не заставили себя долго ждать. Каждое ее предложение сопровождалось новыми слезами и всхлипываниями. Дошло до того, что она более была не способна продолжать рассказ, тогда Тихор, не с первого раза, но все же увел ее, освободив место для других. Следующие место начали один за другим занимать родственники и друзья семьи Серата.

Эйла, хоть в этот раз она была тем, кому эти поминки были не безразличны, жутко ненавидела все эти долгие процедуры. Еще раз осмотревшись она убедилась в том, что она не одна такая. За полтора часа толпа сократилась как минимум вдвое, в том числе из этой толпы исчезли Дил и Трист. Через время, которое как думала Эйла «тянулось вечно», к берегу вышел Фоул.

– Я пришел сюда, чтобы вспомнить, – начал он, как это было принято, – вспомнить, как мы проводили летние вечера вместе. Вспомнить, как вместе изучали каждый кусочек земли, окружающей деревню. Вспомнить, как соревновались на тренировках. Баммер был для меня другом, лучшим из всех. Я рад, что жил и рос бок о бок с ним. – он сделал паузу и вполголоса проговорил, – я рад, что ты погиб, как герой. Ты заслужил место там, где тебе больше не придется утруждать себя нелепыми делами и тренировками. Прощай, мой друг.

Фоул развернулся и покинул берег, освободив место для других. Его место занял другой человек. Эйла тоже хотела выйти и сказать пару слов, но посчитала это неразумным. Но она как и все пришла сюда вспомнить, и она помнила. Перед ее глазами всплывали картины с жизнерадостным Баммером. В детстве, Эйла вместе с ним и их родителями, каждое лето отправлялись в поход к Мерцающему плоскогорью, откуда берет исток Тизинка. Баммер был первым из друзей, кто сопровождал девушку в ее путешествиях. Вместе они преодолевали десятки километров, купались в горной речке, бегали по цветочным полям, ловили степных насекомых, а вечерами, у костра, она слушала, как Баммер вместе со своей бабушкой играли на флейте. Тогда все считали, что он вероятнее станет бардом, нежели воином.

Вскоре последний человек покинул берег. Староста объявил об окончании поминальной церемонии. Тогда родные вошли в воду, чтобы еще раз обмыть тела, когда же другие официально были свободны.