Читать книгу Дорогами сна - - Страница 3

Ты верил в Бога.

Я – в стихию,

Разорванную пополам.

Я на поклон ходила к Вию,

А ты –

Молился по Церквам

За мою душу.

(С. Масалыкина)

Пробуждение было мерзким: во рту будто слоники накакали, глаза не разодрать, губы запеклись и потрескались. Пить хотелось неимоверно. Кто-то добрый поднес стакан к губам, и я жадно принялась глотать спасительную жидкость. Лишь через несколько секунд мой мозг осознал, что глотаю я не воду, а что-то другое. Густое, терпкое и прохладное нечто, горьковатое на вкус. Разум сделал неудачную попытку оторвать обезвоженную меня от подозрительного напитка, но тело, испугавшись, что неизвестную влагу сию секунду отберут, вцепилось мертвой хваткой в сосуд и жадно глотало, не заботясь о том, что струйки побежали по подбородку дальше вниз по телу. С каждым глотком внутри нарастал странный гул, похожий на разгоравшееся пламя пожара, вместе с ним пришло чувство опасности, и яркой вспышкой вернулась память.

Уже скорей по традиции, чем сознательно, я распахнула глаза и попыталась сесть, отстраняя рукой стакан. Вместе с памятью в глазах появилась осмысленность, и вернулось зрение. Вздрогнув, я поняла, что мозг и не думал издеваться надо мной и все, что вспомнилось, оказалось правдой. Насколько вообще правда возможна в этом чудном мире. Запихнув поглубже боль от потери подруги, решительно откинула вместе с бокалом настойчивую мужскую руку от своего лица. И впервые за много лет взглянула в глаза человеку, который когда-то предал меня, растоптал первое чувство, научил не верить и не любить.

«Контроль и еще раз контроль» – стало моим девизом. Контроль всегда и во всем. А также убежденность, что без любви на свете намного легче живется. Любовь – это слабость. Любовь без взаимности – отличный рычаг для манипуляций и личной зависимости, своего рода наркотик. А поскольку наркоманов и алкоголиков я не понимала и даже презирала за слабость души и тела, то от своей зависимости я избавилась пусть и не быстро, но окончательно и бесповоротно.

Я смотрела в глаза Егору, (не знаю, как его зовут в этом мире, но подозреваю, вскоре меня и именем, и статусом озадачат) и думала, как же мне не повезло! Это ж надо, попасть в сказку (ну хорошо, не совсем, чтобы в сказку!) и встретить своего бывшего, от которого морально избавлялась шесть лет, выплескивая боль первой любви стихами и жестоким флиртом. Мальчики, юноши, мужчины…

Сколько разбитых сердец, парочка сломанных судеб. Снежной Королевой шла по чувствам, глубоко в недрах себя спрятав жадный огонь, не позволяя чувствам выбираться наружу и портить мне веселую, бесшабашную и безудержную, лишенную чувств жизнь. Шесть лет бежать от сжигающей дотла страсти. Выгореть. Стать сильнее и циничней. Выжить и продолжить жить без чувств, использую свою женскую силу во благо себе, любимой, одаривая иногда своим истинным огнем избранных. И мучиться от серости и невыносимой скуки собственной жизни. Глубоко за тридцать понять, но до случайной встречи с будущим мужем продолжать отрицать бессмысленность собственных теорий и запретов. А жизнь-то все это время мимо проносилась на бреющем.

И надо ж такому случиться, встретиться здесь и сейчас. «Я на поклон ходила к Вию, а ты молился всем богам за мою душу…». Смешно: считать себя ведьмой и оказаться обыкновенным драконом (ну, ладно, не совсем обычным)! И узнать, что пресловутый Вий – твой бывший. В том, что Егор здесь в роли злодея подвизается, жаждущего власти во всем мире, ничуть не сомневалась. Он и в земной-то жизни по головам шел, пробираясь к власти. А тут сам Кому-там-он-поклоняется велел. Непонятно только, зачем ему власть в нашем мире нужна была, если в радужном он вполне себе такой колдун нехилый.

«Вот сейчас и узнаю», – усмехнувшись, моргнула я, но глаз не отвела.

Как ни странно, наши гляделки оборвал сам Егор, поднявшись, чтобы поставить бокал на столик возле кровати. На нем же стоял высокий кувшин, в прозрачных боках которого виднелась темная жидкость.

– Что за гадость ты в меня вливал? – голос прозвучал неожиданно громко, но хрипло. Откашлявшись, повторила вопрос.

– Местное вино для улучшения самочувствия, – улыбнувшись, неопределенно махнув рукой, произнес бывший.

«Врет!», – кивнула про себя. И попыталась встать с кровати. Как ни странно, мне это удалось вполне легко. Обнаружив на себе все те же полупрозрачные одежки и странные темные наручники, проверила шею. Так и есть, ошейник продолжал натирать кожу.

– Одежду верни, – мрачно буркнула я, тяжелым взглядом буравя Егора. – Или это такая специальная фишка, чтоб женщины морально ломались? Ну, так не на ту напал, – ухмыльнулась я, заметив едва заменое раздражение на лице мужчины.

– Хочешь, совсем разденусь? – и, проведя руками по всему телу, потянулась к краю рубашки, желая ее содрать. Лучше уж голой или в одеяле, чем в этой паутинке, которая и не греет, и не прикрывает. Да еще и сломать меня призвана. Ха!

– Не надо, – рявкнул колдун (пусть будет так), раздраженно щелкнул пальцами и мне на голову свалилось что-то.

– О, спасибо за брюки! И даже мои любимые! – воскликнула я, разглядев презент. Бросив одежду на кровать, сдернула с себя дурацкую ночнушку, начала медленно натягивать рубаху, подаренную Агафьей. И все это с усмешкой, глядя прямо в глаза бывшему.

Егор закатил глаза и отвернулся. Зря он это сделал. Ох, зря! Схватив кувшин, в мгновение ока шандарахнула его по затылку. От души так приложилась, вложив в силу удара всю выгоревшую боль и ненависть прошедших мучительных лет.

«Надо же, какой стеснительный му…чудак оказался, а ведь вроде темный, судя по всему!» – снова хмыкнула я, торопливо натягивая штаны. После чего склонилась над колдуном и попыталась его обыскать. Не обнаружив карманов с ключами от дверей, рванула к выходу, предположив, что она не заперта. Чутье не подвело. Видимо, Егор не рассчитывал на мою прыткость, и дверь прикрыл, но не замкнул. Высунулась в коридор. Мрачный и длинный, едва освещенный факелами. Каменные необработанные стены, не очень высокий потолок, оглушающая тишина, которую не нарушает даже треск огня в светильниках, и никого.

«Тем лучше!» – обрадовалась я и осторожно выскользнула из комнаты. Повинуясь инстинкту, пошла налево. Идти пришлось быстро. Кто его знает, через какое время этот, в голову ударенный, в себя придет. Может, повезет, и я выберусь наружу. Практически на бегу оглядывая стены и вглядываясь в мрачные тени коридора, подумала о Наташке. Сердце сбилось с ритма, захлебнувшись болью потери. Я задохнулась, пытаясь сдержать тоскливый вскрик. И мне в голову пришла шальная мысль: «Что если Наташка жива? Ну и что, что ее приложили об стену, она ж была в кошачьей ипостаси, могла и выжить!», и мой план побега резко претерпел изменения. Теперь мне необходимо было срочно снять наручники и ошейник, чтобы вернуть власть над ипостасью. А, уже приняв облик дракона, найти какого-нибудь служителя и от души выпытать у него, что стало с моей подругой.

О том, что навстречу могут выскочить воины, стражники или полулюди-полузмеи, притащившие нас в это подземелье (а судя по всему, именно в нем меня и держали), я старалась не думать, понадеявшись на русский авось и собственную удачу. «Где наша не пропадала!» – подумала я, и быстрее припустила по темному пещерному ходу, стараясь не пропустить поворот или выход. Хоть что-нибудь должно, наконец, появиться на горизонте, отличное от полумрака бесконечно-длинного коридора, каменных стен и тишины, в которой не слышно даже топота моих ног!

Судя по ощущениям, коридор словно закруглялся, а значит, бег по круг скоро должен закончиться хотя бы одним выходом-входом или развилкой, или, на худой конец, залом. Дверь я чуть не пропустила, задыхаясь от собственного бега и пота, стекающего в глаза. Что поделать, не спортсменка я, и в далеко не лучшей форме. И что греха таить, с несколькими лишними килограммчиками (ну…я бы даже сказала, с десятком лишних кэгэ!). Резко затормозив, оперлась о стену рукой, согнувшись пополам в попытке отдышаться. Дышать тихо удавалось с трудом. И мне все время казалось, что вот сейчас дверь распахнется от моего судорожного дыхания, и эффект неожиданности пропадет.

И дверь действительно распахнулась, а на пороге, склонив голову и прижимая что-то рукой к затылку, стоял криво улыбающийся Егор. Приплыли! Я настолько опешила от неожиданности, что тупо стояла и смотрела на мужчину, не понимая, как такое вообще возможно! Столько бежать и вернуться к точке побега! Память моя ехидно улыбнулась и услужливо развернула картинку: бегство мультяшного мальчика от великого Нехочухи по длинной-предлинной ленте, ведущий только в одну точку. А именно в точку невозврата от Нехочухи. Тьфу, ты. От колдуна!

Егор отступил в сторону, освобождая дверной проем и приглашающе махнул рукой.

– Поговорим? – и, не дожидаясь ответа, зашел внутрь моей комфортабельной темницы.

Вздохнув, оторвалась от стены и вошла вслед за ним.

– Ладно, поговорим, только сними с меня все это железо! – втянув руки в сторону мужчины, потребовала я.

– Не могу, – усаживаясь в кресло, разливая вино из нового кувшина, покачал головой.

– Боишься, – ехидно бросила в ответ, усаживаясь напротив. «Ты смотри, подготовился! Камин, вино, свечи… Ну полный б. ский антураж!» – в сердцах рыкнула про себя. «А вот хрен тебе, а не редька! Прошли те времена!» – злорадно ухмыльнулась и потянулась к вину. И если бы не удовлетворение, блеснувшее в карих мужских глаза, едва уловимое, но такое знакомое по прошлому, я бы наверняка взяла бокал и выпила. Но этот взгляд! Как хорошо я его помнила! Так он смотрел на любого, с затаенной усмешкой, когда получал желаемое, совершенно не прикладывая никаких усилий. Одной лишь силой обаяния и мальчишеской улыбки добиваясь добровольного согласия на все, что угодно. Ему угодно!

– Вода есть? – отдергивая руку от бокала, поинтересовалась, глядя в Егоровы невообразимые глазоньки. И таки увидела легкую муть разочарования от того, что не стала пить вино.

– Ну, нет, так нет, – вздохнула я, устраиваясь в кресле. – Так о чем ты хотел поговорить? И что за прикол с бегством по кругу?

Вопросы убийства Наташки, меня и парней решила пока не трогать. Как говорится, болтун – находка для шпиона. И чем меньше буду болтать и спрашивать, а больше слушать и наблюдать, тем быстрее найду способ сбежать отсюда. А потом и отомстить!

И снова гляделки. Прищуренный мой, задумчивый его. Наконец, Егор вздохнул, отставил бокал и произнес:

– Выходи за меня замуж.