Читать книгу Живая книга. Фрагменты автобиографии. Том 1 - - Страница 5

В том местечке Македонии, где я жил свои первые годы, я естественным образом учился открываться природе. Окружавшие горы с такой чистой атмосферой, огромные деревья, река, маленький источник, за созерцанием которого я проводил целые часы, оставили во мне неизгладимые следы. Но вот однажды, нам пришлось бежать, и это было настоящее потрясение.

В те времена граница между Македонией и Грецией была ненадёжна: с той и с другой стороны совершались нападения. Однажды вечером мы увидели, как полк греческих солдат приближался к нашей деревне, – часть жителей убежала и укрылась как могла. С моей матерью, некоторыми членами нашей семьи и соседями мы провели ночь в реке, прячась в камышах, и оттуда мы выдели, как горит наша деревня. Мне было семь лет и я никогда не забуду эту ночь. На следующий день мы нашли одни руины и трупы людей, которые пытались защитить деревню. От нашего дома не осталось ничего. Тогда мама решила уехать к отцу в Варну.

Варна не была большим городом, особенно в те времена, но всё-таки какая разница по сравнению с той маленькой деревней, из которой мы только что уехали! Для меня всё было ново. Мы жили в турецком квартале на окраине города. Это был очень бедный квартал с очень грязными улицами, которые поднимались и опускались, и как только шёл дождь, они превращались в ручьи из глины. Зимой, когда шёл снег, земля замерзала, и подниматься по заледеневшим склонам было очень трудно. Чтобы не опаздывать в школу, я должен был очень рано выходить из дома.

Мой отец выбрал этот квартал потому, что это было удобно для его торговли древесным углём: все дела по купле и продаже угля производились именно там. И пока он не мог найти ничего более подходящего и комфортабельного для нас. Особенностью домов в этом квартале было то, что везде внутри их были двери, через которые можно было пройти к соседу, а от соседа к другому соседу… Невозможно было узнать, докуда можно было так пройти, но благодаря этому люди, которых преследовала полиция, убегали от неё. Вот так мы там и жили среди турецких семей: каждый день мы встречались и поэтому я немножко научился говорить по-турецки. Теперь Варна превратилась в очень современный город, который притягивает туристов со всех концом земли, благодаря своим пляжам, и этот квартал, конечно же, был полностью видоизменён.

Мне было тяжело от того, что мы уехали из деревни и оставили там бабушку и всех тех пожилых родственников, которых я так любил, но я был счастлив вновь быть с отцом. И он тоже был счастлив и поэтому он очень снисходительно относился ко мне. Например, у него была привычка оставлять на столе пару мелких монет, зная, что я их возьму и куплю себе мороженое или конфеты.

Мама не была с ним согласна и упрекала его в этом, говоря, что так воспитывать неправильно…

Мало-помалу я начал привыкать к детям из этого квартала: они не были похожи на детей, которых я знал в своей деревне, – они были более агрессивными и хитрыми. Когда ты мал, ты не очень-то выбираешь себе товарищей. Ходишь с соседскими ребятами и даже родители ничего тут не могут поделать. Вы даже представить себе не можете, среди каких мальчиков я рос. Я оказывался в драках, которые могли очень плохо кончиться: болгарские мальчики против турецких, потому что мы, естественно, на своём уровне воспроизводили враждебность взрослых. А поскольку я был немного наивен, мечтателен, мои товарищи этим пользовались. «Идём в «экспедицию», – так они говорили, и, бывало, мы что-то портили. Как только прибегали разозлённые взрослые, все разбегались в разные стороны, а я оставался пригвождённый к месту. Я не находил, что ответить на поставленные вопросы, и часто меня здорово отчитывали. Сам не знаю почему, но я никогда не оправдывался. А потом, когда мама узнавала о происшедшем, она меня тоже наказывала.

И вот однажды, решив, что я слишком часто оказываюсь жертвой несправедливости, я ушёл из дома. Я не знал куда идти, и пошёл по направлению к вокзалу. Там я стал наблюдать за приездом и отъездом пассажиров. Для меня это было вновинку и мне было очень интересно. Но через несколько часов я стал ощущать, что такое быть одному: вдалеке от дома и родителей. Я решил, что я не буду есть. Но наступала ночь и где спать? Возле вокзала я нашёл маленький домик – он был пустой и я мог там лечь. Но солнце его так раскалило за весь день, что воздух там был удушливый, и я ушёл оттуда в поисках другого укрытия. Я ничего не нашёл и, в конце концов, лёг на кучу сена, которая лежала на дороге. Я чувствовал себя свободным и был доволен. Я рассуждал про себя: «Теперь родители не смогут меня найти. Они не понимают меня… Ну и пусть – они будут наказаны, а я буду отомщён». Я знал, что мама будет ужасно волноваться из-за моего исчезновения, но в первый раз я получил удовольствие, представляя, что она будет мучиться. Потом от усталости, накопившейся после многих часов ходьбы и голода, я уснул.

На следующее утро я проснулся от пары лёгких пинков. Это был вокзальный работник. Удивившись, найдя спящего мальчика на куче соломы, он спросил: «Что ты тут делаешь? Почему ты тут спишь? У тебя что нет дома? – Я ушёл от родителей. – Как? Ты ушёл от родителей? А ну-ка быстро возвращайся домой, а то я отведу тебя к жандармам». Я встал и пошёл с опущенной головой. Вернувшись домой, меня встретили с возгласами: «Ну вот наконец! Где ты был? Мы тебя везде искали…» И по маминому выражению лица я понял, как она за меня переживала. Теперь я уже совсем не гордился. Этот побег не имел никаких тяжёлых последствий, но то, что со мной случилось, заставило меня задуматься: я понял, что мне нигде не будет так хорошо, как у родителей, и я больше так не поступал.

Но я продолжал ходить за своими товарищами. Они всё время искали новых приключений и нехватки идей у них не наблюдалось. Однажды они решили снять флаг, который висел над входом турецкой дипломатической миссии в Варне. На самом деле, нам мало что было известно о господстве оттоманской империи в Болгарии, которое длилось на протяжении нескольких веков, но мы прекрасно понимали, что болгары не считали турок своими друзьями. Итак, наш маленький отряд пошёл снимать флаг… И нам это удалось! Конечно, нас быстро нашли и приехали жандармы. Как всегда мои товарищи разбежались, а я оказался один с флагом в руке!

Снять флаг с иностранной миссии, а тем более турецкой, конечно, было серьёзным нарушением и жандармы отвели меня в полицейский участок. В те времена они перемещались на лошадях. Итак, мы отправились: я шёл пешком с флагом в руках и с двумя жандармами на лошадях с обеих сторон. Так мы прошли через весь город и все прохожие останавливались, чтобы посмотреть на нас. Когда мы пришли в полицейский участок, я, естественно, немного переживал и думал, что они со мной сделают: в очередной раз именно меня будут наказывать, а может и плохо со мной обойдутся. Но я видел, как жандармы перешёптывались между собой и даже немного улыбались. Я ждал… В конце концов, после того, как они строго со мной поговорили и заставили пообещать, что я больше не буду так делать, они мне сказали, чтобы я возвращался домой. Вполне возможно, что они даже гордились тем, что мы с товарищами осмелились предпринять, несмотря на наш совсем ещё юный возраст.

Однажды я начал понимать, что я должен отходить от этих мальчиков и даже если я всё-таки ещё пару раз давал себя втянуть в их затеи, им уже не удавалось меня привлечь в свои преступные авантюры: воровство, нападения… Долго они ещё пытались это сделать, но, к счастью, что-то внутри меня останавливало – я чувствовал, что не должен больше за ними идти. Время от времени я вам рассказываю о тех шалостях, которые я совершал, но это ничто по сравнению с тем, что я мог сделать, если бы остался с ними. Так или иначе все эти мальчики плохо кончили: попали в тюрьму, были убиты или расстреляны.

Конечно, не стоит пренебрегать силой влияния, но влияния всё не предопределяют. Если кто-то даёт себя втянуть в плохие поступки, то это потому, что он носит в себе те элементы, которые как бы магнетически притягивают его в эту сторону. Поэтому, как я часто вам говорил, то, что мать через свои мысли и чувства вкладывает в своего ребёнка в период беременности, исключительно важно. А потом есть ещё сила примера, и тот пример, который мне показывали родители, был самым лучшим. С этой точки зрения, я находился в привилегированном положении.

В то время мы ни в чём не нуждались, хотя жили очень скромно. У своих родителей, которые были настолько честными и порядочными, я учился, что нужно работать, выносить трудности и тяготы, бороться. Таким образом, я всегда был готов прикладывать усилия, и меня удивляло, что некоторые мои товарищи были воспитаны совсем иначе. Именно благодаря полученному воспитанию, позже я смог пройти через большие испытания: в каком-то смысле я был к ним подготовлен, и я не упал под их натиском. Это было до такой степени, что когда положение улучшалось, я не мог в это поверить. Как только приходило облегчение, улучшение, я задавался вопросами и находил, что это не совсем нормально.

Когда я думаю о воспитании, которое получил, я благословляю небо за то, что оно позволило мне родиться в семье, которая привила мне такое представление о жизни. Я уже тогда знал, что испытания и трудности неизбежны и то, что было хоть чуточку проще, легче, становилось для меня настоящим благословением. Как я удивлялся, когда окружающие не только не радовались, но ещё и находили способы жаловаться в тех ситуациях, в которых я был настолько счастлив и благодарен! Мой отец беспокоился о моём будущем, у него были большие планы на мой счёт, но, даже если он работал очень тяжело, он никогда мне не говорил, что главное – это преуспеть, главное – много зарабатывать, и мать тоже. В этом, по крайней мере, на меня никто не оказывал давления, как на других детей, которых с самого раннего возраста родители готовят к прибыльным и престижным профессиям, повторяя им без конца, что они должны к ним готовиться. А если дети хоть немного проявляют идеалистические склонности, родители возвращают их к реальности. Мои же родители давали мне возможность расти свободно.